1
Кей был в летнем пестром костюме, который сшила из шторы Нитка. Веселый и встрепанный, с длинной царапиной на щеке. Остановился, мигнул. Сквозь веселье в глазах — темные точки тревоги.
— Тем, что с тобой?
— Да вот, на какую-то дрянь наткнулся спиной. Посмотри-ка…
— Ух ты, куртка разодрана… Сними… И рубашка в крови… Тем, да ничего особенного, ранка неглубокая. Сейчас найду подорожник…
— Только не плюй, когда будешь приклеивать. А то знаю я ваши обычаи…
Кей захихикал и убежал.
Артем посмотрел на карман рубашки. В ткани была дыра с обугленными краями (и как это Кей не заметил?). Но зеркальце, когда Артем вытащил его, оказалось гладким, без всякого следа.
«Спасибо тебе…»
Прибежал Кей с пучком листьев.
— Ну-ка, подставляй спину…
Подорожник оказался прохладным и влажным.
— Плюнул все-таки, обормот!
— Не плюнул, а лизнул. Не бойся, я стерильный.
— Щеку себе тоже залепи, стерильный… Где ты болтался?
— Тем! Я побежал навстречу автобусу! У них там как раз остановка была, чтобы сбегать в кустики, я затесался между остальными. Будто так и надо. И поехал…
«А ты не встретил там… самого себя?» — чуть не спросил Артем. Но прикусил язык. Впрочем, и так ясно, что не встретил…
— Зачем тебя туда понесло?
— Ну… Тем. Я должен был объяснить Вальке что мы встретимся через несколько лет. Чтобы он не удивлялся, что он уже вырос, а я все еще… такой…
— Объяснил?
— Ну да. Он поверил… А еще, Тем…
— Что?
— Если бы я не попал в автобус, я не смог бы из него сбежать. Значит, ничего бы не случилось! Я не попал бы на Пустыри, и все было бы по-другому…
— Может, и к лучшему…
— Ну да! А кто бы тогда спас Лельку?
— А как ты удрал из автобуса?
— Да очень просто, на следующей остановке. Два малыша запросились опять, я тоже выскочил — и сразу сюда…
— Сразу сюда? — Артем прошелся по нему глазами от макушки до новеньких кроссовок.
— Да… А чего?
— Ты был в джинсах, в ковбойке и с курткой. Босой. А сейчас… Откуда на тебе этот прошлогодний наряд? И обувь…
— Ой, Тем, правда… — Кей взялся за щеку с прилепленным подорожником. — Я не знаю… Тем, я правда не знаю!
— Ладно, — вздохнул Артем. — Фокусы Нулевого пояса или как его там… Но, может быть, ты теперь знаешь другое?
— Что?
— Дорогу на Неплянск.
— Ох… — Кей стремительно поскучнел.
— Что еще?! — капризным от нового страха голосом воскликнул Артем.
— Дорогу-то я найду. Но, Тем… там ведь сейчас тоже… нынешнее число. И Нитки там… еще нет.
— Елки-палки… — Артем сел, вдавившись спиной в колючие ветки сосенки. Глянул вверх, на Кея. Тот стоял перед ним тощий и виноватый.
— Что будем делать? — сухо спросил Артем.
— Не знаю. Кажется, мы влипли…
— Кой черт тебя понес через это Никогда? Ехали бы поездом…
— А тогда… кто бы достал с дороги мину?
— Д-да, ситуация… — выдохнул Артем. — Будто кто-то все спланировал заранее.
— Мы сами, — сказал Кей. — И еще Пространства… Тем, надо все обсудить. — Он сел рядом, завозился в колючих ветках голыми локтями. — Тем, не сердись…
— Какая разница, сержусь я или нет. Чтобы остыть, будет время. И для обсуждения тоже… Три года!
— Ага… И главное, нам нельзя уходить с этого места. Чтобы не наделать новых событий.
— Черт возьми! Но здесь-то мы можем сидеть вообще вечность! Здесь одно и то же число, время не движется!
— Уже двинулось. Когда прошел автобус…
— Ну, все равно… Ничего себе перспектива! Три года жить робинзонами на этой обочине?!
— А что делать? Зато через эти три года все наладится. Войдет в русло…
— Я тебя сейчас вгоню в такое русло… Скажи, ты это серьезно?
— Кажется, да. Нулевой пояс не выпустит нас…
— А кормить тут он нас будет? А зимнюю одежду и жилье с печкой даст?
— Шиш он даст, — убежденно сообщил Кей.
— Слушай, сейчас я дам тебе по шее!
— Дай. Только разве это поможет?
— Это облегчит душу.
— Ну, дай тогда… Ай!
Артем дал. Правда, слегка. Кей коротко посмеялся, почесал в затылке, запрокинул голову и стал смотреть в небо. И вдруг будто закаменел. От обиды?
— Кей, ты чего? Я же шутя!
— Тем, смотри. Вверху…
В синеве среди редких желтых облаков покачивался воздушный змей. Белый. Сложной коробчатой конструкции. Чуть различимая нитка шла от него вниз, далеко за шоссе.
— Тем, пошли! Скорее!
— Куда?
— Туда! Не спрашивай! — Кей вскочил, потянул Артема за руку (подорожник отклеился от щеки). Через дорогу, через осинник и сосняк, потом через густой низкорослый ельник.
Затем пересекли луг и болотце. Кей не спускал с нитки взгляда (она делалась все заметнее). И вот они выбежали на широкую поляну. Здесь среди зацветающего иван-чая стоял пацаненок лет девяти. Это он держал нить.
Он был с желтыми пушистыми волосами, в пестро-зеленой рубашонке с рисунками из мультфильмов про короля-льва и Маугли, в таких же трусиках и с плямбами зеленки на коленках и подбородке. Он следил за змеем и долго не замечал Артема и Кея.
— Подожди, — строго сказал Кей Артему. И тот послушно замер. А Кей пошел к мальчику.
Они что-то тихо сказали друг другу.
Кей взял мальчика за плечо, и с полминуты они молча смотрели на змей. Потом заговорили опять. Мальчик серьезно и часто кивал.
Кей оглянулся на Артема.
— Иди сюда.
И Артем пошел — с ощущением, что его снисходительно (и не полностью) приобщают к какому-то тайному делу. Мальчик смотрел со стеснительной улыбкой, но доверчиво. Прижимал к груди большую катушку, от которой тянулась нить.
— Тем, это Гриша Сапожкин. Один из тех, кто построил Город.
— Приятно познакомится, — сказал Артем с неуклюжей учтивостью. Мальчик застеснялся, шевельнул губами: что-то вроде «здрасте». Поднял катушку и стал скрести ею зеленку на подбородке.
— Да вы знакомы, — весело напомнил Кей. — Вы виделись в Городе, под колоколом. Забыл?
— Там было темно, — шепотом оправдал Артема Гриша.
— Тем, дай зеркало, — велел Кей.
Артем ничего не понял, но дал. Хорошо, что нет следа от пули…
Кей в полуметре от катушки взял нить, обмотал зеркало несколькими витками.
— Правильно, Гриша?
— Да, — шепнул он.
Кей щелкнул по краю зеркала ногтем. Послышался негромкий, но какой-то всюду проникающий звон. Он ощутимо, почти заметно для глаза побежал вверх по нити, и Артем следил за ним, и увидел, что змей шевельнулся как живой.
Потом был еще один короткий звон, и еще, еще. Они слились в дребезжащую морзянку, и змей в дальней синеве дрожал, как от щекотки. А потом замер.
— Тем, возьми зеркало. Да не потеряй, может, еще пригодится.
«Не дай Бог», — вспомнил Артем Птичку.
Гриша стал наматывать на катушку нить.
— Смотаю, чтобы он не зацепился…
— Да. Спасибо, — сказал Кей.
Змей спускался, спускался, вырастал и наконец лег среди иван-чая. Этакая конструкция вроде метровой этажерки. Гриша Сапожкин легко вскинул его над головой.
— Я побегу?
— Беги, — согласился Кей. И еще раз сказал: — Спасибо.
И Гриша побежал, не оглядываясь. Скоро он, зеленый, затерялся среди высоких стеблей, и змей как бы летел над верхушками сам собой. А потом растаял в мареве и он.
— Ну и… что же означало это действо? — спросил Артем. В нем опять зашевелились нетерпение и досада.
— Означало… Змей был как антенна.
— Ну, допустим. А дальше-то что?
— А дальше — ждать, — веско сказал Кей. — И не спрашивай больше, а то сглазишь.
2
И Артем не спрашивал. Он ждал чего-то, стоя посреди поляны, которую накрывал летний жар. Струился воздух, жужжала какая-то крылатая мелочь. Время от времени сквозь траву пробегали непонятные существа. Стайками. Пробегут и скроются. Возможно, это были скворечники.
— Они ждут, когда мы уйдем, — сообщил Кей. — Будут здесь устраивать летние пляски. Видишь, месяц и луна опять выкатились вместе.
Артем видел. Но этим его было не удивить.
— Ты мне зубы не заговаривай. Скажи, чего ждем.
Кей молчал. Поджимал по очереди и почесывал исколотые в ельнике ноги.
— Я, кажется, с тобой разговариваю…
— Тем, ну я же просил не спрашивать! Потерпи… Или, если хочешь, дай мне снова по шее.
— Очень нужна мне твоя шея!
— Тем…
— Что еще?
Кей придвинулся к нему, коснулся плечом.
— Тем, а ты простишь ее, если она вернется? Туда, к нам.
— Да! — сказал он быстро, будто качнулся вперед. — Да! — И лишь потом спохватился. — Господи, да за что мне прощать ее? Это она должна…
— Нет, она тоже виновата.
— В чем?!
— Ну… в том, что боялась… Тем, слышишь?
— Что?
— Слушай. Не дыши…
В тихий звон летнего луга проник новый звук. Похожий на кузнечиков, но не прерывистый, а ровный. Словно кто-то за дальними кустами вертел швейную машинку.
— Ура… — шепотом сказал Кей.
— Что ура?
— Тише…
Среди двух пухлых облаков возник в синеве белый трепещущий клочок. (Еще один змей? Нет…) Он увеличивался вместе с нарастающим стрекотом, обретал форму и наконец превратился в дрожащую парусиновую птицу с колесиками и мерцающим пропеллером. Эти колесики с пухлыми шинами и перепончатые белые крылья пронеслись в трех метрах над головой Артема и Кея, обдали ветром (Кей даже присел). Аппарат зачиркал шинами по верхушкам иван-чая, сел, пробежал немного и остановился в десяти шагах. Желтый винт помахал лопастями и замер.
— Чудеса… — выдохнул Артем.
— Тише, — опять сказал Кей.
На матерчатом, со шнуровкой и рейками фюзеляже был странный знак: пятиконечная морская звезда с изогнутыми концами. Ярко-голубая. Над бортом со звездой показался мальчик. С длинными светлыми волосами, в синей матросской блузе старинного покроя — с широким воротником и галстуком. Был он постарше Кея, лет четырнадцати на вид.
Он спросил негромко, но с тем же проникающим звоном, что у зеркальца:
— Это вы сигналили мне?
— Да, — сказал Кей. Взял Артема за руку и повел сквозь траву к самолету. И опять глянул строго: «Не спрашивай…»
Мальчик смотрел спокойно и весело.
— Садитесь… — И спустил из кабины легонький трап — два деревянных бруска с бамбуковыми перекладинками. Кей легко взлетел по ступенькам, оказался внутри.
Летний мир звенел волшебно и празднично. Скворечники, уже не таясь, шастали в траве. Коричневые бабочки стаями носились над лиловыми и желтыми соцветиями. Было все как во сне. И все же Артем спросил с сомнением:
— Вы думаете, эта штука выдержит меня?
Юный пилот улыбался белозубо и бесстрашно:
— А вы уменьшите свой вес.
— Как? Похудеть? Я и так кожа да кости.
— Представьте, что вы мальчик. Как он, — пилот озорно кивнул на Кея.
Проще всего было возмутиться и заспорить: до шуток ли? Но здесь, на лужайке, где собирались плясать скворечники, были свои законы. Артем поправил очки, помолчал несколько секунд и… представил. Как он, двенадцатилетний, в лагере «Приозерном» бежит к будке-водокачке, за которой ждет его Нитка. По такой же высокой траве, как здесь. И метелки травы щекочуще пролетают у его голых локтей. И ребячья невесомость вошла в Артема (он потом еще долго будет ощущать эту невесомость — много дней после того, как закончится эта история).
Артем вскочил на лесенку, взялся за матерчато-рейчатый борт (самолет заходил ходуном; сама собой повернулась лопасть воздушного руля — белая с синим номером «L-5»). Позади плетеного пилотского сиденья распирала борта доска-скамейка. Кей подвинулся. Артем втиснулся между ним и тонким шпангоутом, самолет закачало опять. «Ох, брякнемся», — подумал Артем, но без боязни, а как мальчишка, усевшийся на высокие качели. Он уселся поудобнее.
— Тише ты. Прямо как бегемот, — шепотом сказал Кей.
— А ты как школьная завуч: только и знаешь воспитывать…
Мальчик-пилот засмеялся и оглянулся. Глаза его были синие, лучистые. И чем-то он (чуть-чуть) был похож на Зонтика.
— Летим? — все с тем же звоном спросил он?
— Да! — радостно выдохнул Кей.
Желтый винт качнулся, замелькал, превратился в размытый стрекочущий круг с россыпью солнечных искр. Крылатый аппарат задрожал, зашевелился, будто пробуя силу в напружиненных птичьих мышцах. Поехал… Побежал. Зашуршала по парусиновому днищу трава. Из-под колес прыснули скворечники. Артем на миг разглядел даже их тонкие птичьи ноги. Самолет подпрыгнул и повис в летящем навстречу теплом воздухе. Кусты, шоссе, перелески стали уменьшаться, земля наклонилась в плавном развороте.
Перед пилотским сиденьем был изогнутый стеклянный щиток, но летчик не прятался от ветра. Левой рукой покачивал рычаг управления, а правым локтем лег на кромку борта и подставил встречному воздуху лицо. Голубой воротник затрепетал как флаг, волосы рванулись назад. В них, как в пропеллере, задрожали искристые огоньки.
Летчик оглянулся.
— Ну как?
Мотор урчал негромко, будто отлаженный холодильник, было слышно каждое слово.
— Прекрасно, — сказал Артем, вцепившись в скамейку. А Кей показал большой палец:
— Во!
Летчик опять белозубо засмеялся, и тогда Артем спросил, позабыв о строгостях Кея:
— Вы — Максим?
Острый локоть Кея тут же саданул его под ребро. Но летчик, не гася улыбки, отозвался сразу и просто:
— Да! Меня так зовут! — И плавно вывел аппарат из долгого разворота.
Кей сердито шевельнул губами:
— Говорил: не болтай…
— Я больше не буду.
Внизу медленно-медленно плыла пятнисто-зеленая земля с желтыми жилками дорог и тенями облаков. Потом проступила еще одна жила: набухшая, голубая.
Мальчик снизил самолет и повел его вдоль русла. Все ниже, ниже…
— Что-то случилось? — спросил Артем, пряча опасение под небрежностью тона.
— Не-а… — небрежно отозвался Максим. — Просто у самой воды легче лететь, больше подъемная сила. А то ведь нас все-таки трое…
И они полетели у самой воды. Ударил навстречу запах речного песка и камышей. Один раз во время крена колесо зацепило воду и потом долго вертелось, искры спиц перепутались с искрами брызг.
Потом река ушла в сторону, парусиновая дрожащая птица опять набрала высоту. Ее накрыла тень облака.
Вместе с тенью к Артему вернулась тревога и память о недавнем.
— Кей, а куда мы летим-то? В Неплянск?
Кей сидел, как в саду на лавочке Поставил ноги пятками на скамью, обхватил колени и смотрел перед собой. Будто не слышал Артема.
— Кей!
— Нет, не в Неплянск. Туда пути по воздуху нет. Да и что нам теперь делать в Неплянске…
— Там все еще то самое число?
— Не в этом дело…
— Объясни!
— Да ничего я не могу объяснить! Потерпи.
До чего же вредная личность! Так бы и дал «о-пле-уху». Или другую «опле…», ниже спины. Ну, ладно… Артем стал терпеть.
Показался город. И х город. Со знакомыми колокольнями, многоэтажками и башней Главной почты. С похожими на бугристый, изрытый плюш Пустырями. Там и тут на этом плюше виднелись длинные коробки цехов, трубы и нитки рельсовых линий.
Заблестела маковка церкви. За нею на миг возникло прозрачное пространство, где угадывались очертания причудливых зданий и башен. Впрочем, возможно, что Артему это лишь показалось. Мысли его были о другом.
Самолет стал снижаться круто-круто, почти падал. Кей даже взвизгнул тихонько и вцепился в борт. Побежали под колесами кусты и кочки. Толчок… И почти сразу аппарат замер посреди ровной лужайки.
Артем узнал эту лужайку. В ста шагах от дома!
Подбежал Бом, взвалил на борт тяжелые лапы, заулыбался розовой пастью. Максим потрепал его по украшенным репьями ушам. Рядом высоко прыгал рыжий Евсейка — и при каждом скачке ухитрялся сделать лапами множество движений.
Кей, не дожидаясь трапа, махнул через борт. Упал на четвереньки, вскочил. Артем дождался, когда Максим сбросит лесенку. Выбрался.
— Пока… — шепотом, без улыбки сказал Максим и протянул руку в полосато-голубом обшлаге. Артем осторожно пожал ее — пальцы были тонкие и легкие, как трубчатые птичьи косточки.
— Пока… Максим.
Бом все прыгал и ластился.
— От винта, — строго сказал ему летчик. Бом отскочил. Винт взорвался шуршащим свистом, и самолет взлетел почти без разбега. Евсейка перепуганно сел, по-человечьи раскинув задние лапы. Кей запоздало замахал вслед парусиновой птице. Она ушла за тополя.
Кей взял Артема за руку.
— Пошли.
— Да, скорее! — рванулся Артем. Хотя непонятно: куда спешить?
— Нет, не скорее. Нельзя торопиться.
— Почему?
— Нарушишь структуру…
— Ох и зануда… — И Артем пошел рядом с Кеем неторопливо (тот опять слегка прихрамывал). Внутри у Артема все стонало от непонятного ожидания, и под левой лопаткой напомнила о себе колючая боль.
Из кустов цветущей сирени повернули к дому.
Нитка стояла на крыльце. С распущенными по плечам волосами, в цветастой, очень широкой кофте, которая охватывала ее колоколом.
Артем и Кей подошли. Стали.
— Нагулялись? — сказала Нитка. — Ох и бродяги. Я жду, жду… Кей, почему ты опять такой растрепанный? Нет на тебя управы…
Из дверей показалась Лелька. Подскочила, ухватила Кея за рубашку. Заставила нагнуться, что-то зашептала в ухо. Он закивал. Потом независимо сообщил Нитке и Артему:
— Мы пошли, погуляем. — И они пошли.
— Опять! Тем, посмотри на этого беспризорника! Не успел появится, и снова…
— Беспризорник и есть, — сокрушенно согласился Артем.
— Ты возьмись за него наконец.
— Ладно, — и Артем встал к ней близко-близко. Щекой коснулся ее волос.
Из кустов к Лельке и Кею вышел мальчик. Похоже, что Зонтик. Только в незнакомой одежде. В старинном матросском костюме, вроде как у Максима, только солнечно-желтом. И они пошли втроем.
Потом их догнал маленький желтый скворечник на петушиных ногах. Втиснулся между Кеем и Лелькой. Они взяли его за тонкие обезьяньи ручки.
— Кей! Чтобы к ужину был дома! А то я не знаю, что с тобой сделаю! — пообещала с крыльца Нитка.
Ребята не оглянулись. Спинами они говорили: «Мы немало повозились с вами, сделали все как надо. Теперь дайте нам заняться своими делами».
Над Пространствами поплыл знакомый полуденный звон.
1999 г.