застолбили высокоранговые ребята. Сегодня Алистер Нэртон занял одно место для меня. Над Мальвернскими холмами в свете идеального дня висели воздушные шары, образуя Солнечную систему.
Сегодняшний урок был посвящен золотому сечению. Мистер Данвуди начал рассказывать: грек по имени Архимед нашел идеальное место, куда на любом рисунке надо ставить дерево и горизонт. Мистер Данвуди показал нам, как найти золотое сечение с помощью линейки и пропорций, но никто не понял, даже Клайв Пайк. У мистера Данвуди на лице было написано: «На что я трачу свою жизнь?!». Он ущипнул себя за переносицу и принялся тереть виски.
— Четыре года я провел в Королевской академии искусств. И все ради этого. Доставайте карандаши. И линейки.
У себя в пенале я обнаружил записку, от которой у меня все поплыло перед глазами.
КЛАДБИЩЕ
СЕГОДНЯ 8 ВЕЧЕРА
ПРИЗРАКИ
Одна цифра и четыре слова — и моя жизнь переменилась навеки.
Когда тебе тринадцать лет, ты уже вырос изо всяких там банд, так же как из каб-скаутов[24] и лего. Но «Призраки» — это скорее тайное общество, чем банда. Папа Дина Дурана говорит, что «Призраки» возникли много лет назад как тайный союз батраков. Если наниматель не платил то, что должен был за работу, «Призраки» наведывались к нему и добивались справедливости. В те дни в «Призраках» состояла половина мужчин, живущих в Лужке Черного Лебедя. С тех пор многое изменилось, но это общество до сих пор чертовски секретное. Те, кто на самом деле состоит в «Призраках», никогда о них не говорят. Мы с Дураном вычислили, что Пит Редмарли и Гилберт Свинъярд — в «Призраках», а Плуто Ноук наверняка там главный. Росс Уилкокс хвалился, что он «призрак», а значит, врал. Джон Тьюки — «призрак». Однажды какие-то скинхеды затолкали его на дискотеке в Мальверн-Линк. В следующую пятницу человек двадцать «призраков», включая Тома Юэна, поехали туда на велосипедах и мотоциклах. Разные версии того, что случилось потом, кончаются все одинаково: тех скинхедов заставили вылизать Джону Тьюки ботинки. Это лишь одна история. Их сотни.
Похоже, вчерашней смелостью я произвел впечатление на нужных людей. Скорее всего на Плуто Ноука. Но кто подложил мне записку?! Я сунул ее в карман пиджака и огляделся, надеясь встретить заговорщический взгляд. Гэри Дрейк и Нил Броз смотрели куда-то в другую сторону. Дэвид Окридж и Данкен Прист — популярные ребята, но один живет в Каслмортоне, а другой где-то по дороге на Корс-Лон. А «призраки» — это чисто местное, Лужка Черного Лебедя.
Под окном бегали дистанцию второклассницы, тренируясь ко Дню спорта. Мистер Карвер потрясал хоккейной клюшкой в сторону пробегающей стайки девочек, как Пятница из «Робинзона Крузо». У Люси Снидс сиськи прыгают, как два Нодди.
«Какая разница, кто подсунул мне записку? — подумал я, созерцая кофейно-сливочные икры Дон Мэдден. — Главное, что я ее получил».
— Бисер перед свиньями! — мистер Данвуди, сопя, вдыхал «Викс» из ингалятора. — Бисер перед свиньями!
Когда я пришел домой, мама висела на телефоне с тетей Алисой, но жизнерадостно помахала мне. По телевизору показывали Уимблдон, звук был отключен. Порывы лета влетали в распахнутые окна дома. Я сделал себе стакан ячменной воды «Робинсон», и маме тоже.
— О! — воскликнула она, когда я поставил стакан у телефона. — Какого заботливого сына я вырастила!
Мама купила «мэрилендское шоколадное печенье». Оно только появилось в продаже — это совершенно роскошная вещь. Я схватил пять штук, ушел наверх, переоделся, лег на кровать, съел все печенье, поставил «Mr. Blue Sky» группы «ELO» и прослушал ее раз пять или шесть подряд, гадая, какое испытание придумают мне «призраки». Каждый, кто вступает, должен пройти испытание. Переплыть лесное озеро, спуститься в карьер в конце Пиг-лейн, прокрасться ночью в чей-нибудь задний двор. Какая разница? Мне все равно. Если я стану «призраком», каждый день будет таким же сплошным счастьем, как сегодня.
Пластинка кончилась. Я лежал, пропуская через себя все звуки послеобеденного дома.
«Спагетти болоньез» — это обычно спагетти, мясной фарш и плюха кетчупа. Но сегодня мама приготовила все по настоящему рецепту. Мы с папой и Джулией по очереди отгадывали ингредиенты. Вино, баклажаны (резинистые, но не до тошноты), грибы, морковь, красный перец, чеснок, лук, вонючий сыр, похожий на обрезки ногтей, и красный порошок, который называется паприка. Папа стал рассказывать, как пряности когда-то играли ту же роль, что сейчас золото или нефть. Клиперы и шхуны привозили пряности из Джакарты, Пекина и Японии. Папа сказал, что в те дни Голландия была такой же мощной державой, как теперь Советский Союз. Голландия! (Я часто думаю, что мальчики на самом деле не становятся мужчинами. Просто мальчика закатывают в папье-маше, из которого снаружи лепят мужскую маску. И иногда мальчик вроде как выглядывает изнутри.) Джулия рассказала, как прошел ее день в адвокатской конторе в Мальверне. Она устроилась туда на лето — отвечать на телефон и печатать письма. Она копит деньги, чтобы в августе поехать с Эваном в Европу по «Интеррэйлу». Это такой билет, он стоит 175 фунтов, и можно ездить на поезде по всей Европе забесплатно целый месяц. Акрополь на рассвете. Луна над Женевским озером.
Круто.
Теперь настала очередь мамы.
— Вы не поверите, кого я сегодня встретила у Пенелопы Мелроуз.
— А я совсем забыл, — папа теперь очень старается быть с мамой вежливым. — Как ты съездила? И кто же это был?
— О, у Пенни прекрасно, как всегда — но представь себе, там была Ясмина Мортон-Буддит!
— Ясмина Мортон-Буддит? Таких имен не бывает.
— Представь себе, Майкл, ее именно так и зовут. Она была у нас на свадьбе.
— Неужели?
— В студенческие годы мы с Пенни и Ясминой были неразлучны.
— Понимаешь, Джейсон, прекрасный пол охотится стаями, — папа выразительно кивнул мне.
Я безо всякого усилия улыбнулся в ответ.
— Да, папа — в отличие от неприятного пола, ты хочешь сказать? — спросила Джулия.
Мама не отставала.
— Это Ясмина подарила нам те венецианские бокалы для вина.
— О, эти! С острым дном, которые нельзя поставить на стол? Неужели они все еще собирают пыль у нас на чердаке?
— Я очень удивлена, что ты ее не помнишь. Она такая яркая женщина. Ее муж, Берти, был полупрофессиональным игроком в гольф.
— Правда? — папу это впечатлило. — А почему «был»?
— Потому что он перешел в профессионалы и на радостях сбежал с физиотерапевтшей. Прихватив все деньги с семейных счетов. Ясмина, бедняжка, осталась без гроша.
Папа сделал лицо, как у Клинта Иствуда.
— Да что он за мужчина после этого?
— Но для Ясмины это обернулось благом. Она открыла фирму по дизайну интерьеров.
— Рискованная затея, — папа втянул воздух сквозь зубы.
— Ее первый магазин в Мэйфере имел такой успех, что она открыла второй, в Бате, не прошло и года. Ясмина не из тех, кто любит якобы между делом упомянуть знаменитостей из числа своих знакомых, но она работала и для королевской семьи. Сейчас она гостит у Пенни, потому что открывает третий магазин, в Челтнеме. С большим галерейным пространством, для выставок. Но она наняла управляющую для магазина, а та в последний момент отказалась.
— Кадры! Это всегда большая проблема. Я как раз вчера говорил Дэнни Лоулору, что…
— И вот Ясмина предложила эту работу мне.
Воцарилось изумленное молчание.
— Мама, это же здорово, просто фантастика! — просияла Джулия.
— Спасибо, милая.
Папа улыбнулся одними губами.
— Безусловно, Хелена, это очень лестное предложение.
— Я полтора года управляла бутиком Фриды Хенбрук в Челси.
— Ты про ту забавную лавчонку, где ты работала после колледжа?
— У мамы потрясающее чувство цвета, текстуры, фактуры и все такое, — объяснила папе Джулия. — И она феноменально умеет обращаться с людьми. Она их обаяет, и они у нее купят что угодно.
— Я этого не отрицаю, помилуйте! — папа шутливо поднял руки. — Я уверен, что эта Морда-Буден не стала бы…
— Мортон-Буддит. Ясмина Мортон-Буддит.
— …не стала бы говорить об этом, если бы у нее были какие-то сомнения, но…
— Ясмина — предприниматель от бога. Она очень тщательно относится к подбору персонала.
— И… что же ты ей ответила?
— Она позвонит в понедельник.
На колокольне Св. Гавриила звонари начали еженедельную репетицию.
— Только, Хелена… я надеюсь, это не какая-нибудь финансовая пирамида?
— Это магазин товаров для оформления интерьера, Майкл.
— И ты обсудила с ней условия? Тебе случайно не на комиссионной основе будут платить?
— Ясмина платит своим служащим зарплату — точно так же, как сеть супермаркетов «Гринландия». Я думала, ты обрадуешься, что у меня появились перспективы заработка. Тебе больше не надо разоряться на мои прихоти. Я смогу сама их оплачивать.
— Я рад. Честно. Конечно, я рад.
Черные коровы собрались на поле сразу за нашим участком, через забор от альпийской горки.
— Значит, ты будешь каждый день ездить в Челтнем и обратно? Шесть дней в неделю?
— Пять. А как только я найму помощника, будет четыре. Челтнем гораздо ближе Лондона, Оксфорда и всех прочих мест, куда ты вроде бы без проблем добираешься.
— Это значит, что жизнь нашей семьи сильно изменится.
— Она так или иначе изменится. Джулия уезжает в университет. И Джейсон уже далеко не младенец.
Моя семья выбрала этот момент, чтобы посмотреть на меня.
— Мама, я тоже за тебя очень рад.
— Спасибо, малыш.
(Мне тринадцать лет — не многовато ли, чтобы звать меня «малышом»?)
Джулия не могла успокоиться.
— Ты же согласишься, правда?
— Это очень соблазнительное предложение. — Мама смущенно улыбнулась. — По сравнению с тем, чтобы каждый день сидеть одной взаперти дома, в четырех стенах…
— Взаперти?! — Папа хихикнул, как будто ему было очень смешно. — Поверь мне, ты не знаешь, что такое сидеть в четырех стенах в магазине каждый божий день.