— Ух ты, — прошептала я, искренне очарованная собачкой. — Она такая шелковистая. Такая хорошенькая.
— Она мамочкина девочка. Правда же, моя сладкая? Правда же? — заворковала Уэво над Итси Пу.
К столику приблизился официант, Мамочка Уэво немного прикрыла сумку, и Итси Пу удобно устроилась в своем кашемировом гнездышке.
— Мартини, сухой, — обратилась миссис Уэво к официанту. — Три порции.
— Чай со льдом, — сделала я свой заказ.
Немигающий взгляд вдовы Уэво остановился на мне.
— Не мелите чепухи!
— Я за рулем.
— Я не могу сидеть тут и пить мартини с человеком, прихлебывающим чай со льдом. Как насчет маргариты? Там есть фруктовый сок. Так что она не считается. Можете сделать вид, что это завтрак. — Вдова Уэво бросила взгляд на официанта. — Принесите ей маргариту. Текила «Кабо Вабо» со льдом и плесните ликера «Куантро».
У бассейна в шезлонгах нежилось несколько весьма загорелых особ. Детишек поблизости не наблюдалось. И ни одного человека в бассейне. Дул легкий ветерок, но солнце все еще нещадно палило, и температура была градусов на сорок[16] выше, чем в гостиничном вестибюле. Я почувствовала, как в пальцах снова запульсировала кровь, а соски перестали торчать. Сняв толстовку, я повесила ее на спинку стула. Вдова Уэво не расслабилась ни на секунду. Она сидела с напряженной спиной, вцепившись пальцами в край стола.
— Ну, так, — начала я разговор, — что привело вас на Саут-Бич?
— Дела.
Принесли наши напитки, и мадам Уэво тут же осушила первый бокал мартини, выдохнув, когда алкоголь достиг желудка.
Я протянула ей руку:
— Александра Барнаби.
— Сюзанна Уэво.
Ее рукопожатие было твердым. Ладони — ледяными. Еще один мартини ей бы явно не помешал.
Я подняла свой бокал с маргаритой.
— За Итси Пу.
— Вот за нее я выпью, — одобрила Сюзанна.
И опрокинула в себя второй мартини.
Я дала новому заряду алкоголя минутку для усвоения, после чего сразу перешла к делу, поскольку боялась, что при той скорости, с которой Сюзанна Уэво заглатывала мартини, она скоро не сможет связать и двух слов.
— Ты случайно не знала мужчину, которого убили? Кажется, его фамилия была Уэво.
— Оскар Уэво. Мой придурочный муженек.
— Обожежмой, мне так жаль.
— Мне тоже. Кто-то убил ублюдка раньше, чем я смогла до него добраться. У меня уже все было спланировано. Я собиралась его отравить. Все должно было получиться красиво и мучительно.
— Ты шутишь.
— По мне видно, что я шучу? Я была замужем за этим ничтожеством двадцать два жалких года. Подарила ему двух сыновей. Пожертвовала всем ради него, вынесла столько страданий. Я провела на степперах[17] столько времени, что можно было бы дважды сходить пешком на Луну. Из моих бедер высасывали жир, а мои губы накачивали силиконом. Я получила столько инъекций ботокса в лицо, что им можно убить лошадь. У меня в груди имплантаты пятого размера и полный рот фарфоровых коронок. И как он отблагодарил меня за все эти усилия? Променял меня на новую модельку.
— Какой ужас!
Вдова съела пару оливок.
— Он собирался. Прислал мне бумаги на развод. А потом умер прежде, чем я их подписала. Ну, разве это не справедливо?
— Ты знаешь, кто его убил?
— Нет. К сожалению. Я бы послала этому человеку корзину с фруктами. А потом выбила бы из него все дерьмо за то, что лишил меня удовольствия лицезреть Оскара, умирающим прямо передо мной.
Она огляделась в поисках меню.
— Я умираю от голода. Надо заказать что-нибудь из еды. Картошку фри. Я не ела картошку фри с восемьдесят шестого.
— Разве Оскар Уэво не был мексиканцем? Ты не похожа на мексиканку.
— Я из Детройта. Встретила Оскара в Вегасе, когда Вегас был Вегасом. Работала там танцовщицей.
Я потянулась за своей маргаритой и поразилась, обнаружив, что бокал пуст.
— Эй! — крикнула Сюзанна проходящему мимо официанту. — Еще одну маргариту, и принесите мне еще мартини, да, и мы хотим картошку фри, луковые кольца и макароны с сыром.
— Я вообще-то не из тех, кто пьет больше одного стакана, — предупредила я Сюзанну.
Она только отмахнулась.
— Это просто фруктовый сок.
Я слизнула несколько крупинок соли, оставшихся на ободке стакана.
— Ты приехала сюда на похороны?
— Нет. Похороны будут в Мексике на следующей неделе. Нам еще не выдали тело. Я приехала, чтобы поизводить Рея. Он сидит там, на этой яхте, как будто она ему принадлежит.
— А разве нет?
— Ею владеет «Уэво Энтерпрайзиз». Оскар и был «Уэво Энтерпрайзиз», так что когда урегулируется вопрос с имуществом, эта лодка будет принадлежать двум моим сыновьям.
— А сколько им? Они, должно быть, потрясены всем этим.
— Они оба в колледже и нормально справляются.
— Дай угадаю. Ты здесь, чтобы гарантировать, что никто не обманет твоих мальчиков с наследством.
— Рэй — слизняк. Я хотела удостовериться, что яхта не исчезнет таинственным образом. Хочу убедиться, что ничего не исчезнет.
Нам подали еду и напитки. Сюзанна опорожнила третий бокал мартини и набросилась на луковые кольца. Ее правый глаз наполовину закрылся обвисшим веком. Я пыталась не пялиться, но это было очень похоже на автомобильную аварию — не хочешь, а глазеешь.
— Что? — спросила она.
— Э-э-э, ничего.
— Это мой глаз, да? Он обвис, точно? Черт бы побрал этот долбанный ботокс. Не могу даже напиться без того, чтобы что-нибудь не испоганилось.
— Может, тебе нужна повязка на глаз? Как у пирата.
Сюзанна перестала есть и пить и изумленно воззрилась на меня. Потом расхохоталась, и ее смех разнесся по террасе. Он шел прямо из глубины души, позволив разглядеть внутри этой стервы более счастливую, менее злую, менее ботоксированную Сюзанну.
— О, черт, — простонала она, промокая глаза салфеткой. — У меня тушь не потекла?
Я затруднялась сказать, потекла ли у нее тушь, поскольку обнаружила, что каким-то образом умудрилась выдуть вторую маргариту и Сюзанну видела весьма расплывчато.
— Мне вроде как стыдно, — сказала я, — но я, кажется, напилась, и ты теперь большое размытое пятно. Ничего личного.
— Все в п’рядке, — успокоила меня Сюзанна. — Ты тоже распл’лась. Зд’рово, правда?
Она съела немного картошки. Потом еще парочку луковых колец. А потом тяжело опустилась на сиденье и вырубилась.
Я позвонила Хукеру.
— У меня проблема, — сообщила я ему. — Я в ресторане на террасе в «Лауэс» и слишком пьяная, чтобы двигаться. Хуже того, я с Сюзанной Уэво, и она в отключке. Надеюсь, что ты сможешь приехать сюда на своем белом коне и спасти меня.
Я доела макароны с сыром, прикончила картошку фри и выпила целый кофейник кофе. Люди в ресторане и возле бассейна приходили и уходили, а Сюзанна с Итси Пу мирно дремали.
Я уже собиралась заказать еще кофе, когда показался Хукер. Он неторопливо пересек помещение и опустился на соседнее сиденье.
— Что с ней? — поинтересовался он.
— Четыре мартини. Может, пять. Я сбилась со счета. Как ты сюда добрался? Я же поставила машину на парковку.
— Взял такси. — Хукер переключил свое внимание на меня, широко улыбнувшись. — Милочка, да ты в стельку пьяна.
— Что меня выдало?
— Для начала: твоя рука на моей ноге.
Я взглянула вниз. Ясное дело, моя рука лежала на его ноге.
— Понять не могу, как это произошло. Ни одной мысли по этому поводу, — удивилась я.
— Слишком поздно. У меня появилось множество мыслей.
— Надеюсь, одна из них касается того, как доставить Сюзанну в ее комнату.
Хукер съел остывшее луковое кольцо.
— Почему бы нам просто не оставить ее здесь?
— Мы не можем так с ней поступить. На нее все будут пялиться.
— И?
— Она мне нравится. Мы вроде как подружились.
— Ты пыталась ее разбудить? — поинтересовался Хукер.
— Ага. Спит как убитая.
— Ладно, сиди тихо. Я скоро вернусь.
Несколько минут спустя Хукер появился с инвалидным креслом.
— Гениально, — восхитилась я.
— Иногда это единственный способ, чтобы ночью растащить мою команду обратно по их номерам. Багажная тележка тоже неплохо срабатывает.
Мы усадили Сюзанну в инвалидное кресло, устроили жакет с собачьей сумкой у нее на коленях, и Хукер повез ее к дверям. Последовав за Хукером, я оступилась и рухнула на пустой столик. Схватившись за белую льняную скатерть в попытке удержать равновесие, я очутилась на полу вместе со столом и всем его содержимым. Чашки, блюдца, тарелки, столовые приборы, салфетки и вазочка для цветов соскользнули со столика вместе со скатертью. Я лежала, распластавшись на спине, накрытая скатертью и в окружении посуды, а перед глазами плавало лицо Хукера.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Я не могу сфокусироваться. У меня все кружится перед глазами. Ты что, смеешься надо мной?
— Ну, может, чуть-чуть.
— Я глупо выгляжу.
— Ага, — согласился Хукер. Судя по голосу, он улыбался. — Но я не против. Мне нравится, когда ты лежишь на спине.
Он наклонился, раскопал меня, поставил на ноги и, тесно прижав к себе, начал выбирать осколки из моей прически. Я слышала, как официанты суетились вокруг, наводя порядок.
— С ней все хорошо? — спрашивали они. — Мы чем-нибудь можем помочь? Ей нужен врач?
— Просто потеряла равновесие, — объяснил Хукер, поставив меня за инвалидным креслом и положив мои руки на его ручки. — Проблема с внутренним ухом. Болезнь Меньера. Не дает ей водить машину. Весьма печальный случай. — Его рука легла на мою спину. — Просто толкай кресло, милочка. Нам надо доставить милую спящую леди в ее номер.
Когда мы добрались до лифта, Хукер обшарил сумочку Сюзанны и нашел ключ от номера, все еще лежащий в конверте. Хукер ловко затащил нас в лифт, нажал кнопку, вывел нас на нужном этаже и доставил по коридору к апартаментам Сюзанны.
Номер был оформлен в стиле Саут-Бич модерн, а окна выходили на океан. Неяркие ткани пастельных оттенков и светлая деревянная мебель. Тонкие занавески на окнах, выходящих на балкон. Багаж Сюзанны стоял посреди гостиной, все еще не распакованный.