Вот я пред Вами — Ваших чар творенье.
Вглядитесь: вверг меня в изнеможенье
Ваш смех живой, безжалостно звеня,
Амур, я не прошу щадить меня,
Пусть длится до скончанья дней мученье.
В душе моей, как в зеркале, узреть
Себя бы смог мой ангел безмятежный —
Но Вам меня, увы, ничуть не жаль.
Вы не хотите на меня смотреть
И тем постигнуть свой же образ нежный —
Так сладостна для Вас моя печаль.
* * *
Сеньора, вся душа моя больна.
И рана у меня неисцелима.
Она растет упорно и незримо.
И в этом ваша явная вина.
Пылаю, а сеньора холодна.
Без состраданья боль невыносима.
Вам все равно, и вы глядите мимо.
Любовь моя надежды лишена.
Меня вы ослепили блеском взгляда
И оковали силой неземной.
Лишь только месть — теперь моя отрада:
Я предрекаю: взор Ваш ледяной
Спалит мне душу, словно пламень ада,
И поздно будет плакать надо мной.
* * *
Вознесшеюся зрю любовь мою, —
Меня мое несовершенство гложет
И страсть мою безжалостно ничтожит,
И я позор великий познаю.
Ее столь ниже я в миру стою,
Что мысль о ней во мне лишь муку множит,
И лучший выход для меня, быть может
Скорее отойти к небытию.
Ее достоинствам предела нет,
От них все горше мне и все больней,
Душевного не укротить раздора.
Пусть оттого покину белый свет,
Но не могу не помышлять о ней:
Un bel morir tutta la vita onora.723
* * *
Ликуй, моя мечта, и воспари!
В счастливый час, в чудесной колыбели
Ты расцвела — и ты достигнешь цели,
Что блещет пред тобой, как луч зари.
Каких высот коснулась ты, смотри!
И если встретишь солнце, то тебе ли
Его страшиться — замыслы созрели.
Ты, как орел, вершины покори.
Нет выбора — и рок тому виною.
Назад дороги нет — смелей вперед!
Мужайся — и победа за тобою.
Не дрогни сердце, час твой настает.
Твои пути рискованны, не скрою,
Но все ж дерзай — тебя удача ждет!
* * *
Когда улыбкой, звуком нежных слов
Мой слух, мой взор, все чувства увлекая,
Вы мысль мою, мой разум, дорогая,
Возносите к обители богов,
Освобожден от всех земных оков,
Людских богатств ничтожность презирая,
Я здесь дышу благоуханьем рая,
Я вдруг рассудок потерять готов.
Не оскорблю Вас жалкими хвалами,
Кто видел Вас, кто восхищался Вами,
Тот понял всю безмерность красоты.
Он согласиться вынужден без спора,
Что сотворить Вас мог лишь тот, сеньора,
Кто создал небо, звезды и цветы.
* * *
Кто чужд любви — о ней превратно судит,
Лжет, что она коварна, зла, пуста.
Наказанный Амуром неспроста,
Пусть навсегда слепец несчастным будет.
Но кто любил, вовеки не забудет,
Сколь сладостна любовь и сколь чиста,
И лишь негодованье, клевета
И у людей, и у богов пробудит.
Уж если за любовь — она свой гнев
Обрушивает только на меня,
Как будто я один за все в ответе.
Но, память о ее добре храня,
Я это зло, все горести стерпев,
Не променяю ни за что на свете.
* * *
Я был дитя, когда пустила всходы
Во мне любовь, и вам понять пора:
Она чиста сегодня, как вчера,
Ей чуждо вожделенье от природы
И безразличны радости, невзгоды,
Судьбы превратность, случая игра,
Пучина нищеты, богатств гора
И в эти дни, и в будущие годы.
Ромашки увядают на лугу;
Безжалостна зима, жестоко лето;
Но в сердце брызжет вечная весна.
Мне мало видеть вас; я не могу
Смириться с вашей холодностью — это
Меня гнетет; любовь моя больна.
* * *
Я до безумия дошел такого,
Что и в жару трясет озноб меня;
Смеюсь и плачу, жизнь свою кляня;
Всего добившись, все теряю снова.
В душе смешались чувства бестолково;
Глаза влажны, хоть мысль полна огня;
Мечта, погаснув, заблестит, маня:
Очнусь — и вновь лишаюсь дара слова.
Мне чудится: земля — как облака.
Мне грезится, что час — тысячелетья
(Хоть наяву тысячелетья — час).
Чем болен я, не разберусь пока.
Но знаю: эту муку стал терпеть я,
С тех пор как повстречал, сеньора, Вас.
* * *
Сверкающие золотые нити, —
Просыпавшись на белизну руки
Или на розовые лепестки,
Вы сколько чар в себе соедините?
Глаза, что ярче тысяч солнц в зените
Сияют мне в разлуке, далеки, —
Вблизи, избавив сердце от тоски,
Какой вы жар во мне воспламените?
Я бы считал, что ваш искристый смех
В кораллах и жемчужинах лучится,
Но он звучал в душе моей не раз.
Как много память дарит мне утех!
А если вас увижу — что случится?
О, если бы я мог увидеть вас!
* * *
Сеньора милосердная, молю:724
Вину мою пред Вами отпустите,
Невольные безумства мне простите,
Ведь я, Амура пленник, Вас люблю.
От страсти я своей не отступлю.
Вам преданное сердце пощадите.
А если покарать меня хотите,
То сам я Вашу длань потороплю.
Пусть боль, что ныне душу Вам сжимает,
Не вызовет меж нами охлажденья.
Не то молва Вас тяжко покарает.
И скажут люди с горьким осужденьем:
Сеньора благодарности не знает,
Влюбленного лишая снисхожденья.
* * *
Сеньора, если за печаль и страсть
Одна награда — каторга и плети,
Глумитесь надо мной — я пойман в сети,
Моя душа Вам отдана во власть.
Над ней вольны Вы издеваться всласть,
Терзать ее, травить — я все на свете
Стерплю, ведь жизнь — война, и муки эти
Всех мук моих лишь крохотная часть.
Взглянув на Вас, кто не опустит взора?
Сдаюсь, но сердце Вам не отдаю.
Ведь сердце — мой последний щит, сеньора.
Спасенья нет в проигранном бою.
Спасенье есть — чтоб избежать позора,
Прижаться грудью к острому копью.
* * *
Геракла сын был грозен и силен,725
Но тем, кого Фетида искупала
В бездонном Стиксе,726 — тем, кого не брало
Ничье копье, — был тяжко ранен он.
Страдальцем был оракул вопрошен,
И тот сказал: здесь трав и зелий — мало,
Но пусть однажды ранившее жало
Второю раной твой исторгнет стон.
Я — как Телеф. Моя судьба решила,
Что Вашим взором, поступью, осанкой
Я буду ранен. Но Любовь мою,
Чтобы она от раны исцелила,
Я должен видеть. Как больной водянкой,
Тем больше сохну, чем я больше пью.
* * *
Стоически, в тревогах тяжких дней,
В трудах и бедах краткий век мой прожит.
Одно лишь чувство грудь мою тревожит:
Моя любовь — но и страданье с ней.
Любых отрав любовь моя сильней,
И яд, что быть противоядьем может,
Гармонию страданья уничтожит:
Ведь не мирюсь я с мукою моей.
Но сил Любовь на тонкости не тратит
И за несчастье мне несчастьем платит.
Как снег, я таю от ее щедрот.
А если б мог с несчастьем примириться,
Она начнет на горести скупиться,
Затем что с платой долг ее растет.
* * *
Мечтает Страсть о встрече, дона, с Вами,
Не ведая сама, к чему стремится,
Любовь желать столь низкого стыдится,
Она живет возвышенными снами.
Какое существо под небесами
Возможным постоянством не прельстится?
И только страсть о низменном томится,
Хоть, насладясь, желанья гаснут сами.
Моя любовь, ты чистоту святыни
Чуть запятнала, — как тяжелый камень
Летит, сорвавшись, к центру мирозданья,727
Так и мое воображенье ныне
Откликнулось на чувственный мой пламень
И подчинилось низости желанья.
* * *
Я бросил щит, едва был начат спор, —
Гордец, обезоруженный мгновенно,
Я понял вдруг, что не избегнет плена,
Кто вызовет на бой ваш дивный взор.
Вы только отягчили мой позор,
Мне на раздумья время дав надменно.
Я бился храбро, но признал смиренно,
Что глаз таких всесилен приговор.
И, покорен красавицей строптивой,
Я уступил необоримой силе.
Судьба слепа, и слеп ее закон.
Но небо мерит мерой справедливой:
Вам славы нет, хотя вы победили,
Но слава мне, пускай я побежден!
* * *
Колокола сзывали в Божий храм,
И люди шли, как реки льются в море,
Чтобы того прославить в общем хоре,
Кто указал пути к спасенью нам.
Но притаился бог незрячий там,
И я в груди стрелу почуял вскоре,
И он сломил мой разум в жарком споре,
Прекрасный лик явив моим глазам.
Язычник одолел меня во храме,
Но я в душе не чувствую укора,
Слепого супостата не кляну.
Я дал ему обвить меня цепями,
Я славил этим Вас, моя сеньора,
И жаль, что прежде не был я в плену.
* * *
Однажды нимфа Силвия по чаще
Брела и, отдалившись от подруг,
На дерево залезла, вздумав вдруг
Сорвать цветок, в его листве горящий.
Зайдя в ту рощу и решив, что слаще