© Перевод А. Садиков
СТРОФЫ НА СМЕРТЬ ДОНЫ ИНЕС ДЕ КАСТРО, КОТОРУЮ КОРОЛЬ АФОНСО IV ПОРТУГАЛЬСКИЙ УБИЛ В КОИМБРЕ ЗА ТО, ЧТО ПРИНЦ ДОН ПЕДРО, ЕГО СЫН, ЖИЛ С НЕЙ КАК С ЖЕНОЮ, НО, ПРИ ВСЕЙ ЛЮБВИ К НЕЙ, НЕ ХОТЕЛ СОЧЕТАТЬСЯ БРАКОМ. ПРЕДНАЗНАЧАЮТСЯ ДАМАМ[16]
Сударыни, если рыцарь
Ждет слова от вас и взгляда
И вам услужить стремится,
То знать вам заранее надо,
Чем чувство вознаградится.
Хотите ль узнать сейчас,
Чем страсть опасна для вас?
Внемлите одной сеньоре,
Любившей себе на горе,
Услышьте ее рассказ.
Ужель на свет рождены
Люди, столь дикие нравом,
Что не были возмущены
Деянием сим кровавым —
Казнью моей без вины?
И вот я о чем тоскую:
За ту ли любовь неземную,
За тот ли сердечный пыл,
Что принцу счастье дарил,
Сгубили меня, младую.
За то и кляну судьбину,
Что, словно свирепый кат,
Казнила меня, безвинну,
Сперва вознеся на вершину,
Чтоб после низвергнуть в ад.
Ведь если б не погубил
Меня мой любовный пыл,
Я б ныне в огне не сгорала,
О чадах своих не страдала,
И слез бы никто не лил.
Девицей была благородной
По имени дона Инес
Де Кастро, была я свободной,
Умом с мудрейшими сходной,
Чиста как хрусталь небес.
Тогда я любви не знала,
Другим ее не внушала,
Жила как в райском саду;
Но принца судьба мне послала
Ему и мне на беду.
Исполнился он влеченья.
Мне стал как рыцарь служить;
Судило нам провиденье
Сложить двух сердец биенье,
Две жизни вместе сложить.
И полюбили друг друга
Мы вопреки всему,
И погубили друг друга;
Вина ли моя иль заслуга,
Что сердце вручила ему?
Ему отдала я свободу,
О чести своей позабыв;
Его желаньям в угоду
Потомство дала его роду,
Своей красотой наделив.
Беспечен был принц и удал,
Меня под венец не звал;
Король же, узнав об этом,
К дурным снизошел советам
И смерти моей пожелал.
Тогда я была на вершине
Почета, мне гранды служили;
В Коимбре, в цветущей долине,
В мечтах о моем господине
Все дни мои проходили.
Я лести придворной внимала,
Жила, не тревожась нимало,
Вкушая роскошь и негу;
Но как-то вдали за Мондего
Я конный отряд увидала.
И встала я на пороге,
Предчувствие сжало грудь;
Следя их бег по дороге,
Промолвила я в тревоге:
«Куда они держат путь?»
Сказала — и в тот же миг
Король предо мной возник;
От скачки его проворной
Повеяло вестью черной,
И мой онемел язык.
И пресеклось дыханье
При мысли о страшной встрече;
Проникнув в его желанья,
Я стала себе в оправданье
Готовить слезные речи.
С детьми посредине зала,
Дрожа, перед ним я стала,
И, грустный подъемля взор,
Так я ему сказала:
«Сжальтесь, о сжальтесь, сеньор!
О, гневен ваш взор орлиный,
Но ваша душа чиста ль?
Покрыв позором седины,
Над женщиной — и невинной —
Взнесете ль разящую сталь,
Беря правосудье в руки?
То — казнь убийству сродни.
Детей обречете на муки;
Но дети мои — вам внуки,
И в чем повинны они?
Не будьте же так жестоки,
Сеньор, к их юности нежной:
Сгинут они, одиноки,
В мире, где правят пороки,
Умрут в тоске безнадежной.
И принцу какое горе
Придется изведать вскоре!
И в том, что с ним приключилось,
Он обвинит Вашу Милость;
О, быть между вами ссоре!
Подумайте о любви вы,
Что сын ваш ко мне питал:
Как были мы с ним счастливы!
И речи мои не лживы,
И совесть моя чиста.
Если же в чем согрешила,
Пусть будет мне карой могила,
А детям — изведать сиротства,
Чужого ища доброхотства;
Сама бы о том просила!
Но коли ни в чем не грешна я
И законы у нас в чести,
То вот я стою, рыдая
И вас, государь, призывая
Ваш же закон соблюсти.
Сеньор, я молю вас страстно
Явить милосердье несчастной;
Пусть воли монаршей твердь
Сулит мне жизнь, а не смерть,
Ибо я грехам не причастна».
Услыша сие признанье,
Король, сколь ни был сердит,
Исполнился состраданья,
Узнав, что я и в желаньях
Ему не чинила обид.
Узрел он, словно впервые,
Мои устремленья благие,
Узрел, сколь чувства нежны;
И были помыслы злые
Жалостью побеждены.
Когда б была под запретом
Моя и принца любовь
И слышали все об этом,
Король бы пред целым светом
Был прав, проливая кровь.
Карой за преступленье.
Но в то роковое мгновенье
Он вспомнил, что мне дотоле
Не сообщал своей воли;
Вспомнил — и вышел в смятенье.
С придворными вышел прочь он,
Грустный, главу опустив;
Он сердцем был беспорочен,
И в добродетели прочен,
И истинно благочестив.
Но рыцарь один из свиты,
Храбростью знаменитый,
Душою же — лютый пес,
Такие слова произнес,
На слабость монарха сердитый.
«О сударь, ваше смиренье
Для чести монаршей — срам;
Меняете вы решенье,
Поверив без тени сомненья
Женским лживым слезам.
Хотите ль, чтоб впредь, прилюдно,
Жил сын ваш с семьей приблудной?
Он глуп, потому что влюблен,
Но вы, король, а не он,
Ведете себя безрассудно.
Претендовать на корону
Ублюдки Инес не достойны;
Не венчан принц по закону,
Не даст он наследника трону,
И будут смуты и войны.
И ваше, сударь, бессилье
Несет нам бед изобилье:
Известно, как принц упрям,
Не женится он — и нам
Объявит войну Кастилья.
Казнью одной отвратите
Смерти, раздор, лихолетье,
Мир королевству дадите
И, принца женив, решите
Вопрос о престолонаследье.
Принц вам убийство простит,
Едва отслужив панихиду;
Законных детей народит;
Погневается, погрустит,
А там и забудет обиду».
И от речи той от лукавой
Смутился монарший дух;
Он должен был, правя державой,
Суд правый свершить иль неправый,
Выбрать одно из двух.
Хотел бы явить мне милость,
Ведь в жизни мне не случилось
Презреть королевский закон,
И жестоко мучился он,
Ибо черное дело вершилось.
Но, справившись с мукой своею,
При всей многочисленной свите
Сказал он тому злодею:
«Убийства я не содею.
Вы станьте, если хотите,
Вершителем дела злого,
Не говоря мне ни слова.
Я вам приказать не смею,
Не зная вины за нею,
И пути не вижу иного».
Услыша слово такое,
Два рыцаря, гневны и злобны,
Ворвались в мои покои,
Утратя обличье людское,
Диким зверям подобны.
Не дав помолиться как надо,
Железом, исчадья ада,
Пронзили нежное тело;
И вот такова награда,
Что я за любовь имела.
ПОЭЗИЯ ВОЗРОЖДЕНИЯ
Жил Висенте© Перевод Е. Витковский
«Царствуй, дивно блистая…»
Царствуй, дивно блистая,
Дева святая.
Розан нежный, прекрасный,
Тлению непричастный.
(Царствуй, дивно блистая,
дева святая.)
Розан, светлою сенью
Давший путь ко спасенью.
(Царствуй, дивно блистая,
дева святая.)
Розан нежный, пригожий,
Человеческий, божий.
(Царствуй, дивно блистая,
дева святая.)
«Дочь моя, ответь мне смело…»
Дочь моя, ответь мне смело,
Отчего похорошела?
Матушка, брела я по прибрежным пущам,
Мне любовь открылась в розане цветущем.
(Видано ль такое дело?
Дочь моя, скажи мне смело,
Отчего похорошела?)
Матушка, поверьте, окажите милость,
В розане цветущем мне любовь открылась.
(Ах, невиданное дело!
Дочь моя, ответь мне смело,
Отчего похорошела?)
«Горный кряж — холодный, неприступный, снежный…»
Горный кряж — холодный, неприступный, снежный.
Повстречался как-то я с горянкой нежной.
(Холоден, заснежен кряж высокогорный.
Встретился я с девой нежной, непокорной.)
Повстречался как-то я с горянкой нежной.
(Ласковостью деву обольщал безбрежной.)
(Встретился я с девой нежной, непокорной.)
Подступиться вздумал с речью уговорной.
(Ласковостью деву обольщал безбрежной,
Предлагал спознаться страстию мятежной.)
Подступиться вздумал с речью уговорной,
Ей сулил любовный пламень благотворный.
(Предлагал спознаться страстию мятежной,
Но в ответ увидел только жест небрежный.)
Я сулил любовный пламень благотворный.
«Уходи, — сказала, — рыцарь необорный».
«Госпожа моя не хочет…»
Госпожа моя не хочет
Быть со мной наедине:
Как безмерно грустно мне!
Мне она любовь и ласку
Обещала очень внятно.
На меня, что стал неверен,
И взглянуть ей неприятно.
Госпожа моя не хочет
Быть со мной наедине:
Как безмерно грустно мне!
Нежную любовь и ласку,
Знал я, взор ее пророчит,—
Обо мне, что стал неверен,
Слышать госпожа не хочет!
Госпожа моя не хочет
Быть со мной наедине:
Как безмерно грустно мне!
На меня, что стал неверен,
И взглянуть ей неприятно.
Я пойду по белу свету
И погибну, вероятно.
Госпожа моя не хочет
Быть со мной наедине:
Как безмерно грустно мне!
«Милый друг, что мной и доныне чтим…»
Милый друг, что мной и доныне чтим,
Одарил меня яблоком златым.
О, любви наука!
Друг, какого чту я и посейчас,
Яблок золотых для меня припас.
О, любви наука!
Одарил меня яблоком златым:
Только день былой к нам невозвратим.
О, любви наука!
Яблок золотых для меня припас —
Только уж не тех, что в минувший раз.
О, любви наука!
«О, тростник любви, тростник…»
О, тростник любви, тростник,
О, тростник любви.
Вдоль струящейся реки
Протянулись тростники,
Тростники любви.
(И по краю озерка
Тоже гуща тростника,
Тростника любви.)
ВИЛАНСЕТЕ
Восхвалите, горы,
Долы и дубравы,
Бога вышней славы.
Пребывайте, горы,
С господом слиянно,
Пусть летит в просторы
Мощно, неустанно,
Вечная осанна
Делателю славы
Всей земной державы.
Шлите ввысь молебны,
Вы, луга и чащи,
Пойте гимн хвалебный
Божьей чести вящей,—
Пойте звонче, слаще,
Вы, стада и травы,
Богу вышней славы.
ПЕСНЯ
Не смотрите на меня!
Жизнь моя, моя отрада,
Умоляю вас, не надо!
Для меня ваш нежный взор —
Величайшая помеха,
Взят я вами на измор!
Мне, клянусь вам, не до смеха —
Опасаюсь неуспеха!
Где же милость, где пощада?
Умоляю вас, не надо!
ТРИУМФ ЗИМЫ[18]
Поселенья лузитанцев
Веселы с далеких пор,—
Но, всему наперекор,
Вот уж двадцать лет, как танцев
Не видал ни дом, ни двор.
Всё, что радовало взор,
Неизвестно стало ныне,
Танцевать отвык танцор:
Превеликое унынье
Нам теперь — тамбурмажор.
Сколько видано танцоров
В Баркарене[19] лишь одной!
Нынче — вид совсем иной,
Мрачен стал селянский норов,
Скорби властвуют страной.
Песни с прежними сравни,
К ним прислушайся построже —
Проберет мороз по коже.
Наши тягостные дни
На былые непохожи.
Песня миновавших дней
Побуждала к буйным танцам,
Нынче стали мы бедней:
Остается лузитанцам
Лишь воспоминать о ней.