— Он убил отца, да? — услышал я рядом с собой шепот Паолы. Я ничего не ответил. Теперь она знала правду: тело и передатчик являли собой более чем красноречивые доказательства. Паола медленно обернулась к Ларошу.
— Ты его убил! Ты бросил его умирать одного…
Лицо Лароша покрыла смертельная бледность, он пытался что-то сказать, но слова так и застряли у него в горле.
— Убил! — вскричала Паола и, резко отвернувшись, пошла по берегу, словно дикое раненое животное, ищущее укрытия.
Все могло бы обойтись, если б у Лароша достало разума отпустить ее. Но он бросился следом, крича:
— Паола! Ради бога!
Мы не успели остановить его. Ларош настиг Паолу в считанные мгновения, ухватил за руку и остановил…
— Паола, ты должна выслушать меня… — Он заставил ее повернуться и тут же отступил на шаг, словно получил удар в лицо. Ее глаза горели ненавистью, растерянностью и страхом, она была мертвенно бледна.
— Не прикасайся ко мне!
— Паола…
— Нет! — вскрикнула она, и я увидел, как блеснула сталь. Паола в исступлении ударила Лароша индейским ножом, завопила что-то по-французски и стала колоть его тонким лезвием, колоть зло и бестолково. Колени Лароша подогнулись, и он со стоном повалился к ее ногам, теряя сознание.
Несколько минут девушка стояла над ним, тупо глядя на окровавленное лезвие, потом резко отшвырнула нож и опустилась на снег рядом с женихом.
— Милый… — Она схватила его голову и заглянула в бледное лицо. — Боже мой, я убила его…
Дарси опустился на колени рядом с телом. Паола встала, она вновь была до странности спокойна.
— А теперь я позабочусь об отце, — бесцветным голосом произнесла девушка и медленно побрела меж деревьев туда, где лежал самолет.
У меня тряслись коленки.
— Он умер? — спросил я. Дарси не ответил. Уложив Лароша на снег, он принялся расстегивать парку. Свитер был пропитан кровью насквозь. Дарси взрезал шерсть ножом, показалась рубаха, потом майка и наконец кожа. Из ран на груди сочилась кровь. Дарси прислушался, прижав ухо к тому месту, где находится сердце, и покачал головой, словно врач, поставивший верный диагноз.
— Приведи девушку, — велел он мне. — Надо развести большой костер, нагреть воды и сделать побольше бинтов.
— Так он жив?
— Еле-еле душа в теле. Его спасла парка. — Дарси быстро огляделся. — Разложи костер под прикрытием тех скал, где был лагерь Брифа. И пусть Паола найдет что-нибудь чистое для бинтов. Возьми мой топор и шевелись! Черт возьми! — пробормотал он, и я понял, что Дарси раздумывает о том, как выбраться отсюда с раненым на руках.
Паола стояла, преклонив колена, возле закоченевшего трупа отца. Его тело, густо припорошенное снегом, до пояса скрывал спальный мешок. Я передал девушке распоряжение Дарси, но она, казалось, так ничего и не поняла.
— Отец умер, отец умер, — бормотала Паола, не слушая меня.
— Я знаю, — ответил я. — Мне очень жаль. Но ведь ему уже ничем не поможешь.
— Мы опоздали… Как я могла согласиться с ним? Почему ничего не сделала, когда пришла весть о радиограмме? Я согласилась на прекращение поисков…
— Вы ни в чем не виноваты — сказал я.
— Здесь нет кострища… Ему даже нечем было согреться, господи! Зачем Альберт сделал это? Зачем он бросил отца и солгал? Я убила его, да?
— Нет, — ответил я. — Он еще жив. Мы должны развести костер и достать бинты. Возьмите себя в руки, Паола.
Я оставил ее и, войдя в заросли, начал рубить ветки. Скоро мне на помощь пришел Дарси, и мы сложили дрова под скалами.
— Он будет жить? — спросил я.
— Черт его знает. — Дарси запалил огонь, поднеся спички к сухой щепе. Еловые ветки задымили и занялись пламенем, костер начал потрескивать.
Паола присела на корточки возле Лароша. Сняв с себя одежду, она укутала жениха. Эта девушка только что едва не убила любимого человека, и я почувствовал, как к горлу моему подкатывает горький комок.
Перетащив Лароша поближе к костру, мы уложили его на кучу лапника и сухого мха. Теперь ему, во всяком случае, не грозила гибель от холода.
— Нам необходимо сегодня же что-то решить, — шепнул мне Дарси чуть погодя. — У нас еды на сутки. Унести Лароша сейчас нет никакой возможности. Если мы останемся здесь с ним, то погибнем все.
— У нас есть радио, — напомнил я.
— Передатчик много дней валялся под открытом небом. Брифу кое-как удалось отправить одну радиограмму, да и то лишь когда аппаратура была в палатке.
Он встал и отправился к Паоле, которая ползала в снегу возле тела отца и что-то искала. Она выпрямилась, и мы увидели в ее руке жестянку.
— Я знала, что найду ее тут, — сказала девушка.
Это была аптечка. Бинты исчезли, морфий был использован, но осталось несколько ватных тампонов и флакон с йодом. Паола перевязала раны Лароша, а мы с Дарси тем временем подтащили передатчик поближе к огню. Я стал крутить ручку генератора, Дарси взялся за контакты, но тока не было.
— Нет, бесполезно, — сказал наконец он. — Все так отсырело, что и сушить нет смысла. Да и отвертки у нас нет, чтобы снять кожух.
— Вода готова? — спросила Паола.
— Закипает, — ответил Дарси, приподняв крышку закопченного чайника.
— Если б только найти старую жестянку, чтобы сделать грелку…
Дарси поднялся на ноги.
— Посмотрим, может, что и завалялось. Он отправился на поиски, а мы с Паолой уложили Лароша в спальный мешок.
— Ян, — обратилась она ко мне. — Я и сама не понимаю, как это случилось… Что же теперь делать? Я останусь здесь, — продолжала она. — Чтобы ни случилось, останусь с ним.
— Даже после того, как он бросил вашего отца на верную погибель?
— Да. Даже после того, как Альберт убил его. Что еще мне остается? Как вы думаете, можно ли выбраться на тропу вдвоем? Если вы и Рэй…
— Мы могли бы попробовать.
— Выйдете завтра с рассветом. При хорошей погоде доберетесь меньше чем за пять суток… — В голосе ее не было уверенности, она думала о трясине и тяжелом каноэ, которое мы будем вынуждены тащить вдвоем. — Только вы помогайте Рэю, он очень устал, хоть и скрывает это. О себе и Альберте я не говорю, для нас все кончено. Но я хочу быть уверена, что вы оба выбрались живыми.
— Я сделаю все, что смогу, — пообещал я.
Вернулся Дарси с ржавой канистрой.
— Это подойдет? — спросил он, устало садясь на камни. Паола кивнула.
— Он похоронил Бэйрда среди скал, — сказал инженер, наклонясь ко мне, — Я видел могилу. Вон там. Он слишком устал, чтобы рыть яму, и запихнул труп в расщелину, забросав камнями. — Дарси колебался, потом разжал кулак и показал мне камешек размером с голубиное яйцо. Тот был серого цвета, но, когда инженер поскреб его ногтем, вдруг заблестел тусклой желтизной.
— Знаешь, что это такое? Канистру я нашел на могиле, — продолжал Дарси, не дав мне ответить. — Она была полна этих шариков. Как жертвенный сосуд… Попробуй, какой тяжелый.
Он бросил шарик мне на ладонь. Я вздрогнул, поежился и, повернув голову, посмотрел в ту сторону, где маячила черная громада скалы. Да, индеец был прав: я почувствовал, что ненавижу это озеро и буду ненавидеть его до конца своих дней.
— Ублюдок заслужил смерть, — тихо шепнул мне Дарси, но Паола услышала эти слова и болезненно вздрогнула.
— Ты лучше меня разбираешься в минералах, — сказал инженер, протягивая ей находку. — Что это по-твоему?
— Золото… — пробормотала Паола голосом, полным тоски и страха.
— Да, — подтвердил Дарси и рассказал ей, как он нашел самородок. Девушка повернулась и устремила взор в дальний конец озера.
— Нет… — содрогнувшись, шепнула она. — Нет, нет!
Она вскочила, бросилась к воде и через минуту принесла еще четыре самородка.
— Значит, это все правда? — шепнула Паола. — Проклятое место!
— Возьми себя в руки, девочка, не плачь. — Дарси тяжело встал. — Твой отец нашел то, что искал всю жизнь, и эта находка не принесла ему ничего хорошего.
— Не в золоте дело. — Она вскочила и, спотыкаясь, побрела к телу отца.
— Что за бес в нее вселился? — растерянно спросил Дарси, глядя ей вслед.
Жуткая мысль вдруг обожгла мое сознание, столь жуткая, что я не осмелился высказать ее вслух.
— Не знаю, — тихо ответил я, пристально следя за Паолой. Она постояла возле отца и вернулась к костру. Глядя на ее лицо, я подумал, что не одного меня грызет червь сомнения.
— Если б только он был в сознании и мог говорить… — тихо сказала она.
— Возможно, так оно и лучше, — ответил Дарси.
— Ты ничего не понимаешь.
— Вот как? Я прекрасно понимаю, что мы сидим на грудах золота. Это объясняет все. Ян был прав, он давно подозревал, что Берт помешался на этой почве.
— Вы все еще верите в это? — спросила меня Паола, и голос ее звучал едва слышно. — Ян, скажите ему правду. Только вы знаете, что здесь произошло.
Я молчал. Дарси схватил меня за руку.
— Оставим ее одну, — сказал он мне на ухо. — Бедняга измучилась, довольно с нее.
Паола снова смотрела в серое лицо Лароша. Я встал, и мы с Дарси отошли в сторону.
— Где лежит Бэйрд? — спросил я его.
— Вон, — он кивнул в сторону нагромождения скал на полпути между остатками лагеря и самолетом. Я пошел туда. Я должен был получить подтверждение своей догадке.
Могила действительно была простым углублением в скале, занесенным серым илом. Две сосновые ветки, связанные проволокой, играли роль креста.
— Интересно, когда именно он умер? — пробормотал я.
— Это имеет какое-нибудь значение? — спросил Дарси.
— Не знаю. Но Ларош был убежден, что Бэйрд мертв, когда покинул его. Я тоже в этом уверен.
— Видимо, он погиб уже при столкновении.
— При столкновении никто не пострадал, Ларош признался в этом. — Я подумал о канистре с самородками. Ведь это Бриф поставил ее на могилу. Надо взглянуть на тело.
— Господи, зачем? — воскликнул Дарси.
— Сам не знаю, — ответил я. Я не решался рассказать ему, что именно ожидаю найти. Опустившись на колени, я начал отгребать ил и вытаскивать мелкие валуны голыми руками.