К моему ужасу, он смотрел прямо на меня холодным, неподвижным взглядом.
Я опустил глаза, сердце мое колотилось. Не желая того, герцог, поставив Джона на место, настроил его против меня: в этом не приходилось сомневаться.
Мгновение спустя, отважившись поглядеть снова, я с облегчением увидел, что внимание Джона переключилось на что-то другое. Однако мне не давала покоя неприятная мысль о том, что у меня появился новый враг.
Куда более могущественный, чем любой из Фиц-Алдельмов.
Глава 14
Небо на востоке начало бледнеть. До рассвета оставалось недолго, на улицах Перигё все еще царила тьма. «Горожане все еще нежатся в кроватях», – подумал я, шагая по улице вместе с Рисом. Даже собаки, вдоволь набрехавшись в начале ночи, ушли отдыхать. Гордый, что мы добрались до реки и обратно и никто нас не видел и не слышал, я направлялся к большому дому, где ожидал Ричард.
С того дня в Кане миновало полмесяца. Они прошли в трудном походе через Анжу и Пуату и далее – в Лимузен. Тяжелее всего пришлось пехотинцам: они вынуждены были проходить по двадцать пять миль каждый день. Вынужденный наконец дать им отдых, но сгоравший от нетерпения герцог взял два десятка рыцарей и накануне вечером выдвинулся скрытно к Перигё, чтобы разведать обстановку. Сопровождали его я и Джон де Мандевиль, к пущей досаде Филипа, Луи и Хорька Джона.
После встречи с королем Ричард обращался со мной как со вторым оруженосцем. Видимо, объявив на людях о том, что я спас ему жизнь, герцог был вынужден действовать соответственно. Джон де Мандевиль принял мое назначение без ропота, но загружал меня тяжелой работой и скупился на похвалу. Я решил, что должен заслужить его уважение, это будет вполне справедливо. Филип, ставший мне другом, отнесся к моему новому положению лучше прочих. Луи вел себя так, словно вся эта история – выдумка, вопреки рассказу герцога из первых уст. Он постоянно бурчал себе под нос и отказывался разговаривать со мной. Хорек Джон, бывший до моего возвышения вторым оруженосцем Ричарда, счел, что тот нанес ему личную обиду. Нашему господину он ничего не сказал, зато при любой возможности вымещал злобу на мне. Однажды у меня пропала фляга с вином, в другой раз оказалось, что мои одеяла вытащили из палатки как раз перед тем, как хлынул проливной дождь. Нуждаясь в доказательствах, я поручил Рису следить за моими пожитками. Хорек это заметил и до поры притих.
Ну, хотя бы здесь нет нужды беспокоиться из-за него, думал я, следя за окнами и дверьми одного дома и перемещаясь к следующему. Перигё и тамошний замок Пюи-Сен-Фрон находились в руках сторонников мятежного графа Перигорского: именно за его войском мне поручили наблюдать до рассвета с реки, как и за мирными жителями, спавшими в домах вокруг нас.
Мы благополучно вернулись. В ответ на мой тихий условный стук дверь сразу отворилась. Дом принадлежал купцу, хранившему верность герцогу. С большим внутренним двором, окруженным конюшнями и складами, он представлял собой великолепное укрытие для нашего отряда. Меня проводили к Ричарду, метавшемуся по комнате, словно запертый в клетку лев.
– Какие новости? – нетерпеливо спросил он.
– На мосту часовых нет, сир, а дальше, на укреплениях, я видел только одного.
Ричард улыбнулся.
– Им неизвестно о нашем присутствии здесь. Как насчет укрытий?
– Перед мостом улица делает поворот, сир. Мы сможем подобраться совсем близко.
Я глянул на Риса, тот кивнул в подтверждение моих слов.
– Так мы и сделаем, – сказал Ричард, посмотрев на ближайших рыцарей.
Как и он, те уже облачились в хауберки и кольчужные штаны. Слова герцога были встречены суровыми улыбками; воины зашевелились, надевая шлемы и разбирая щиты.
Я не сумел сдержать удивления.
– Вы намерены напасть прямо сейчас, сир?
Признаться, я был немного встревожен. До этой минуты нашей задачей было проверить бдительность часовых, перед тем как мы начнем подтягивать основные силы и готовиться к атаке крупными силами.
– Ранняя пташка склюет червячка, Руфус, – ответил герцог, в глазах которого горел веселый блеск. – Лучшей возможности не представится. Пока будем ждать остальных, кто-нибудь заметит нас и поднимет гарнизон.
Дав мне закрепить ему шлем, он вышел, раздавая приказы.
Возможно, он прав, подумал я, но затевать атаку с горсткой людей – это безумие. Безумие, прекрасное и величественное. Оно овладело и мной. Я направился к Джону де Мандевилю, который заканчивал острить меч герцога.
– Ты слышал? – спросил я. Джон не ответил. Взгляд его скользил вдоль клинка: он выискивал в промасленной стали зазубрины и пятна. Я нетерпеливо перетаптывался. Ричард мог выступить в любую минуту. – Джон!
Он поднял на меня взгляд.
– Оруженосцам полагается ждать в тылу, пока их господа не вернутся из боя.
– Их всего двадцать, а французов в крепости намного больше, – прошипел я.
– Тогда какая разница, будем мы с тобой там или нет? У тебя рука-то зажила?
– Зажила!
Мне хотелось кричать и бушевать, но я сдержался. Джон не был мне врагом, но и другом тоже. За короткий срок службы у герцога я понял, что Джон – человек надежный и преданный, но делает все по правилам. Он был не из тех, кто идет на риск, и отчасти из-за этого оставался оруженосцем, хотя уже два года назад вступил в тот возраст, когда большинство оруженосцев посвящают в рыцари.
– Можно спросить у герцога, – предложил я.
– Он скажет «нет».
Я стиснул зубы.
Вышло так, как предполагал Джон. Герцог велел нам двоим оставаться в доме купца, пока не станет понятно, на чью сторону склоняется победа. Если дело обернется плохо, сказал он, нам следует как можно скорее возвратиться к остальному войску. Если же все пойдет так, как он рассчитывает, его гонец сообщит нам об этом. Без дальнейших промедлений он вывел своих рыцарей на улицу. Замысел состоял в том, чтобы прятаться до тех пор, пока на рассвете не откроются городские ворота, и нанести удар прежде, чем караульные опомнятся.
Я сразу насел на Джона.
– Нам нужно идти следом за ним, – сказал я.
– Никуда мы не пойдем, – твердо возразил он. – Ты слышал слова герцога.
– Если с ним что-нибудь случится… – начал я.
– Не случится.
– Ты не можешь быть уверен.
– Чепуха. Видел его в бою?
– Даже великана может сразить арбалетная стрела, – заметил я, растравляя рану. – Как ты будешь себя чувствовать, если герцог пострадает, а тебя не окажется рядом, чтобы помочь?
– Божьи очи! – Джон развел руками, сдаваясь. – Я соглашусь на что угодно, только бы ты перестал ездить мне по ушам.
Я отвесил ему шутливую затрещину.
Мы помогли друг другу надеть хауберки. Кольчужных штанов у нас не было – оставалось лишь надеяться, что никто не нацелит клинок или стрелу нам в ноги. Мы опоясались мечами, надели шапочки под шлемы, приготовили остроконечные щиты и переглянулись.
– Характер у него горячий, – предупредил Джон. – Как бы ты не пожалел.
– Хочешь остаться тут? – спросил я, превозмогая боль в недавно зажившей ране.
Улыбка – большая редкость.
– Признаться, не хочу.
– Как и я. А значит, стоит рискнуть.
Я заглянул за порог проверить, скрылся ли герцог из виду.
Приходилось спешить – рассвет уже приближался. Небо над головой приняло роскошный розоватый оттенок. Из леса за городом долетали обрывки птичьих трелей. С ближайшей улицы донесся звук проезжающего воза. Однако ни единый крик тревоги не коснулся наших ушей, и вскоре мы почти догнали Ричарда и его рыцарей. Они сбились в кучу, выжидая на повороте, о котором я упоминал; герцог находился впереди. Никто не оглядывался.
Мы с Джоном укрылись внутри арки, в паре сотен шагов по улице, и положили щиты. Судя по резкой вони, это был двор кожевника. Мы по очереди выглядывали из-за угла. Думая о своей задаче, мы не сразу услышали звук отпираемого у нас за спиной засова. Потом испуганно переглянулись и уставились на ворота. Звук стих. Кто-то хекнул, приналег, раздался скрежет металла, засов сдвинулся с места.
Я опомнился первым. Выхватив меч и высоко подняв рукоять, я стал ждать, когда створка откроется внутрь. Наконец это произошло; показался зевающий, со всклокоченными после сна волосами, дородный мужчина. Он воззрился на меня в диком ужасе, потом яблоко моего эфеса пришло в соприкосновение с его черепом. Глаза у мужчины закатились так, что остались одни белки, он повалился. Я подхватил его за плечо, смягчив падение. Уложив его на мостовую, я оглядел двор, молясь, чтобы он был первым из проснувшихся.
К моему облегчению, внутри царил покой. У рам с растянутыми на них шкурами, очищенными от волос, не было никого. Ни один ученик не помешивал длинной ложкой в чане, где мокли кожи. Струйка дыма поднималась с крыши жилого дома слева от нас, но дверь его была заперта. Собак я тоже не заметил. Приложив палец к шее мужчины, я ощутил пульс. Аккуратно прощупав его, я убедился, что череп не проломлен. Я обрадовался: одно дело – убить врага герцога, и совсем другое – мирного горожанина.
Подоспел Джон, тоже с мечом наголо.
– Хорошая работа, – прошептал он.
– Что дальше делать? – прошипел я. – Он ведь не один тут живет.
В доме заплакал ребенок. Внутри послышались шаги. Тихий голос запел колыбельную, мы немного расслабились.
– Перенесем этого мужлана туда.
Джон указал большим пальцем в сторону навеса позади нас.
Наполовину подняв, наполовину волоком, мы спрятали кожевника за массивной телегой. Не лучшее место для укрытия, но промедление грозило выдать нас. Оторванный от подола его туники кусок материи послужил кляпом, а кожаные шнурки из башмаков пригодились, чтобы связать запястья.
– Дени!
Мы вздрогнули. Женский голос доносился из дома.
Выглядывая из-за повозки украдкой, как два обычных вора, мы наблюдали за дверью. Опасность миновала благодаря ребенку, который раскричался снова. Нам представилась возможность сбежать. Прокравшись через ворота, мы потихоньку прикрыли за собой створки и оглядели улицу.