Часовой остановился. Посмотрел снова.
Даже при солнце, светившем из-за спины, размеры их скакунов на таком расстоянии можно было оценить без труда. Перед воротами Шомон-сюр-Эпт без предупреждения объявились шестеро французских рыцарей: ничего невозможного, но и заурядным такое событие не назовешь.
– Назовите себя!
Крик дозорного был обращен к ним.
– Пора, сир! – воскликнул Маршал.
– Ты уверен?
– Да, сир. Пора!
Наклонившись в седле, Маршал резко шлепнул коня Джона по крупу. Скакун рванулся и через несколько шагов перешел на галоп. Жеребец Маршала охотно повиновался ему; следом скакали де Кулонс и прочие рыцари. Под топот копыт, заглушавший крики часового, маленький отряд приближался к незащищенным воротам.
Уильям уже взял копье на изготовку. Неопытный Джон не озаботился этим. Когда перепуганный караульный у ворот убрался с пути королевского сына, он стал легкой мишенью для Маршала. Отброшенный ударом, с глубоко вошедшим в грудь копьем, солдат повалился, как сброшенный с высоты мешок с зерном.
Промчавшись под аркой, они ворвались в Шомон-сюр-Эпт.
– Стойте, сир! – вскричал Маршал.
Джон, собиравшийся, видно, и дальше скакать по мощеной главной улице, натянул поводья. Его раскрасневшееся лицо светилось торжеством.
– Мы это сделали!
– Победа еще не добыта, сир. Наденьте шлем, будьте любезны.
Маршал схватил висевший у него на поясе охотничий рог и издал несколько коротких сигналов. Теперь оставалось лишь надеяться, что его услышали, и удерживать ворота до подхода главных сил. Взгляд Уильяма обратился на надвратную башню, затем на парапеты по обе стороны от нее. Четверо часовых, из них двое с арбалетами, и оба на расстоянии выстрела. Один уже поднял оружие, целясь в Маршала. Уильям вскинул щит.
Щелк. Вроде безобидный, но при этом смертоносный звук.
Стрела врезалась в мостовую в пяти шагах от Маршала. Взметнулись искры. Метательный снаряд скользнул по булыжникам и скрылся из виду.
– Под арку! – взревел Маршал.
Там не грозит опасность сверху и можно будет спешиться. Затем, построившись в боевой порядок, оборонять вход до тех пор, пока не подойдут остальные.
Щелк.
Сдавленный крик. Один из рыцарей сжимал голень, не прикрытую кольчужной сеткой. Кое-как управившись с конем, он направился к воротам.
Маршал нашел глазами Джона и с облегчением увидел, что тот почти достиг арки вместе со вторым рыцарем. Последний из рыцарей уже был в укрытии, а де Кулонс, все еще без шлема, приканчивал копейщика, спустившегося по ближайшей лестнице. Еще один наполовину сбежал по ступенькам и скоро должен был вступить в бой.
Маршал снова посмотрел наверх. В груди у него екнуло. Появился третий арбалетчик. Он выстрелил в де Кулонса и промахнулся. Один его товарищ тоже прицелился в него, а второй навел арбалет на Маршала.
Уильям действовал не раздумывая. Наклонившись вперед, чтобы в него было сложнее метить, он погнал коня к де Кулонсу.
Щелк. Стрела попала туда, где мгновением раньше находился круп жеребца Уильяма.
– Де Кулонс!
Его недруг уже убил первого копейщика и теперь дрался со вторым. Занятый схваткой де Кулонс представлял собой удобную мишень для арбалетчиков. Маршал еще раз пришпорил коня, промчался мимо де Кулонса и одним мощным ударом снес копейщику голову.
– Он был мой! – пришел в ярость де Кулонс.
– Божьи пальцы, забудь про него! Назад к воротам!
Маршал развернул коня, жалея, что не успел надеть шлем, и воздел перед собой остроугольный щит.
Щелк. Арбалетчик выждал, чтобы вернее взять прицел.
Конь де Кулонса заржал – пронзительный звук, полный боли.
Обернувшись, Маршал увидел торчавшую из шеи жеребца стрелу и перекошенное от страха лицо де Кулонса. Конь зашатался. Вторая стрела попала ему в грудь. Смертельно раненный скакун пошел боком, потом попятился. Его задние ноги подкосились, и он упал. Де Кулонсу чудом удалось высвободить ступни. Стоя с трупом лошади между ногами, он протянул Маршалу руку.
– Помоги мне!
Щелк. Щелк. Пропели две арбалетные стрелы. Одна попала в уже мертвого скакуна, другая угодила в щит де Кулонса.
У Маршала пересохло во рту от страха. Третий стрелок, скорее всего, целился сейчас в него. Другие двое перезаряжали свои арбалеты. Скакать к воротам – такова была лучшая надежда на спасение, а возможно, и единственная. Он смотрел на де Кулонса, полного мольбы, и ничего не чувствовал.
– Маршал!
Де Кулонс бросился к нему.
– Давай быстрее! – крикнул Маршал с тем расчетом, чтобы его услышали Джон и остальные. Он инстинктивно пригнулся, и стрела пролетела у него над головой.
Де Кулонс приближался, топоча. Он протянул руки, чтобы ухватиться за луку седла Уильяма.
Маршал был готов. Нога его, уже вынутая из стремени, со всего маху ударила в грудь де Кулонса. Они находились сбоку от арки, поэтому никто не видел, что он делает. Разинув в удивлении рот, замахав руками, де Кулонс повалился назад и шлепнулся на ягодицы.
Щелк. Казалось, некий великан ударил Маршала между лопаток. Щелк. Второй удар пришелся в левое бедро. Перекосившись от боли, Уильям вонзил правую шпору в бок скакуну и направил его голову к воротам.
– Н-но!
Расчет на то, что арбалетчики не устоят перед возможностью поразить удобную цель – де Кулонса, – оправдался. Добравшись до укрытия, Маршал обернулся. Его враг лежал, раскинувшись, на спине, из правой глазницы торчало оперение стрелы.
«Будешь знать, как распространять зловредные слухи», – холодно подумал Маршал.
– Ты ранен? – спросил Джон.
– Не уверен, сир.
Маршал наполовину сполз, наполовину упал с коня. Отложив меч, он ощупал сзади шею и осмотрел бедро. В одном месте кольчуга отразила стрелу, и там образовался внушительный кровоподтек. Во втором месте несколько звеньев оказались прорваны. Стрела прошла через гамбезон, сохранив достаточно силы, чтобы пронзить кожу.
– Придется походить с синяками, сир, но в остальном обошлось.
– Тебе повезло больше, чем де Кулонсу, – сказал Джон, и губы его скривились.
– Это так, сир.
– Ты почти спас его.
– Если бы он не поскользнулся, сир…
Маршал покачал головой с притворным сожалением.
Продолжать разговор не было времени. Трое арбалетчиков спустились с парапета и изготовились к атаке. С Джоном в тылу – Маршал настоял, а принц не сопротивлялся, – четверо оставшихся рыцарей в шлемах образовали короткую линию. Высоко держа щиты, они повернулись к противнику. Последовал залп. Две стрелы попали в щиты, третья – в одного из коней.
Маршал подумал, не стоит ли напасть на стрелков, пока те перезаряжают арбалеты, но риск был слишком велик. Как он понимал, по парапетам спешили другие враги. Вскоре подкрепление подошло бы и из города, и оставить ворота, возможно, означало бы потерять их. Но, оставаясь на месте, они представляли для арбалетчиков прекрасную мишень вроде тюков соломы на учебной площадке.
Топот мчавшихся галопом коней показался ему слаще любой музыки. С парапета донеслись испуганные вопли.
Арбалетчики их услышали.
– Сотня всадников! – крикнул им Маршал. – Сотня!
Стрелки как один побросали оружие и побежали. Маршал повернулся к Джону.
– Победа ваша, сир. Мои поздравления.
Остальные рыцари присоединились.
Лицо Джона расплылось в улыбке.
– Я этого не забуду, Маршал, – негромко сказал он.
– Сир.
Довольный Маршал кивнул. Что бы он ни думал о принце, лучше было иметь его в числе друзей, а не врагов.
Город взят, злейший враг мертв, а младший сын короля оказался перед ним в долгу, не без удовлетворения подумал Маршал. Удачный день.
Глава 27
Два дня спустя, после военного совета у герцога, приготовления были закончены. Половина нашей армии отошла предыдущим утром. Лазутчики де Барра должны были уже донести ему, что этот отряд направился к Лошу, и убедить – как мы надеялись, – что остальное войско Ричарда, уже сворачивавшее шатры и стягивавшееся к той же дороге, последует за ним. Но де Барр не знал, что пятьсот конных жандармов отделились от вчерашней колонны при переходе через ближайший лес и провели ночь в потайном месте.
Оставив позади примятую траву и круги кострищ, в поход выступил и герцог со своим двором, включая меня. Это было между первым и третьим часами. Прознав про наш отход, враги выстроились на стенах замка и осыпали нас издевками и оскорблениями. Мы отвечали им, выказывая явное раздражение из-за неудачной осады.
Через милю, глубоко в лесу, Ричард увел сотню рыцарей с дороги, а остальное войско продолжило путь. Жандармы ждали нас, в глазах их горело рвение. Спешившись, в кольчугах, мы по двое и по трое последовали за ними через заросли, пробираясь обратно к Шатору. Идти в полных доспехах оказалось нелегко, а в отсутствие ветра нам было к тому же нестерпимо жарко. Корни цеплялись за ноги, ветки хлестали по лицу, слепни облепляли нас и коней, впиваясь в каждый открытый участок тела.
Тем не менее нам удалось выйти к опушке, за которой начинались поля, где стоял наш лагерь; далее, в нескольких сотнях шагов, лежал Шатору. После короткого совещания с герцогом начальники повели жандармов вправо, где лес намного ближе подходил к стенам замка. Ричард строго-настрого велел соблюдать тишину. К открытому пространству не разрешалось подходить ближе чем на двадцать шагов, чтобы блеснувшая на солнце кольчуга не выдала кого-нибудь.
Ричард с Фиц-Алдельмом, де Шовиньи и еще парой рыцарей пробрался к краю леса. Мы с Рисом держались сзади.
Толпа, наблюдавшая за нашим бесславным отходом, схлынула с укреплений. По стенам прохаживались часовые. Ворота, к моему разочарованию, оставались закрытыми.
Ричард поманил меня к себе.
– Ну что, Руфус, заглотят они наживку?
Мой взгляд снова обшарил укрепления, но там царил покой. Я попытался уловить конский топот или звуки отряда пехотинцев, однако ничего не услышал. Моя надежда застать врага врасплох показалась вдруг наивной.