Ийдахар медленно обернулся. Она увидела, что его руки потемнели от копоти, когда он встал и подошел к ней. Он двигался так, словно крался следом. Она не была уверена, что он узнал ее. Рука Кериан потянулась к ножу, но тут же отпустила его. Она не стала бросать вызов брату, но отступила на шаг, давая ему понять, что не представляет для него никакой угрозы.
- Сестра, - прошипел он, - ты пришла навестить меня? Слишком плохо, слишком поздно. Рыцари пришли раньше тебя, с факелами и мечами. Мы стояли, как могли, но... …”
Это была дюжина рыцарей с мечами и булавами, дюжина рыцарей, облаченных в доспехи, как полночь. Их боевые кони были оружием, подкованные сталью копыта топтали любого, кто сопротивлялся, а затем и любого, кто вставал на их пути. Старики, маленькие дети, они умирали под стальными башмаками, пока воины сражались за стрелы, которые в конце концов почти не повредили рыцарям в доспехах.
Дар обвел рукой почерневшие руины того, что когда-то было лагерем маленького племени Диких Эльфов, зимним домом у реки. Глядя на него, стоящего посреди развалин, Кериан услышала слабое эхо этого убийства, как будто крики убитых все еще звучали в лесу и на холмах за ним.
“Теперь здесь нет никого, кроме меня.”
Айенша! Ах, боги! Буэрен Роуз!
“Нет” - сказал он, понимая ее отчаянные взгляды вокруг, но звук был рычащим, почти беззвучным. “Их там нет. Моя жена пережила сожжение, и Буэрен Роуз. И еще несколько человек тоже. Они ушли, ушли, чтобы быть с твоими разбойниками.”
Его рука метнулась вперед, схватив ее за запястье со скрежещущей силой. Она не отстранилась и не заставила его отстраниться. Дар наклонился, и она зачарованно смотрела, как он проводит пальцами по золе и саже, словно кистью художника по палитре. Он снова поднялся, сделав один взмах, потом другой; он изрисовал ее лицо узорами из сажи.
Грубо надавив пальцем на плоть ее лица, он сделал из нее маску тьмы и сказал: “Ты помнишь, Кериансерай? Или ты так низко пала, что забыла, как скорбят Дикие Люди? Ты помнишь, как изобразить свою печаль на лице?”
Он почернил ее лоб. Кериан отпустила его. Он смазал ей виски. Он провел закопченным большим пальцем по ее носу и вытер подбородок тыльной стороной ладони. Его зубы сверкнули в ужасной усмешке, он потемнел на ее щеках, а когда закончил, то запрокинул голову и поднял кулаки, словно угрожая небу.
“Они мертвы!- он кричал, обращаясь к ней, к лесу, к небу, где люди обычно поворачивали свои лица и воображали, что могут говорить с богами. “Они мертвы! Дети! Матери! Отцы!”
Когда он повернулся, она увидела, что силы покинули его вместе с криком. Кериан подпрыгнула. Она поймала его прежде, чем у него подогнулись колени. Она опустила их обоих на землю, но она упала первой на колени и поэтому смогла осторожно опустить его.
Она знала, как надо скорбеть. Хотя она уже много лет не практиковала более дикого траура, она не забыла, как надо горевать. Они оплакивали горе-бурю, брата и сестру. Они смыли все краски печали своими слезами. Одна оплакивала всех людей, которых он знал, другая - всех тех, кого она никогда не узнает.
В конце концов, когда наступила ночь, они начали разговаривать. Ийдахар говорил о своей ярости, а Кериан-о своей миссии. Он рассказал ей, как сильно и глубоко ненавидит рыцарей, как мало любви питает к ее королю.
- Мальчик, который продал свой трон. - За что же? Год или два, чтобы поиграть в короля?”
Гнев поднялся в ней, и щеки ее вспыхнули, пока не остыли от горя. - Нет, Дар, не говори так о Гилтасе. Он-”
Выражение его лица стало жестким. Как будто внезапно захлопнулась дверь. “А, это ты, Кери. Никто не упустит секрет, который ты хранишь, девочка. Это все время на тебя давит. Значит, ты держишь его постель в тепле, не так ли? Ну что ж, - с горечью проворчал он, - тогда молодец маленький король. Если он не будет править или командовать армией, то получит некоторые привилегии и права королей.”
- Как ты теперь будешь меня называть, Дар? Королевская шлюха?”
Ийдахар пристально посмотрел на нее прищуренными глазами. “Никто ведь не называет тебя своей женой, верно? Никто не смотрит на тебя на улицах и не называет своей королевой. Неужели он стыдится своей Дикой Эльфийской женщины?”
Громкий хлопок ее ладони по его лицу испугал их обоих. Он сидел, разинув рот. Она вскочила на ноги, щеки ее пылали. Отпечаток ее руки был белым там, где все еще оставалась краска горя Дара, красным на обнаженной плоти.
Хотя она собиралась рассказать брату о своих планах сопротивления и рассчитывала на это, Кериан понял, что она не может этого сделать. Она не осмеливалась просить его присоединиться к восстанию, чтобы выиграть время для короля, которого он презирал.
- Дар, я могу тебе чем-нибудь помочь?”
- Он покачал головой. “Я здесь не останусь.”
“А как же Айенша?”
Его глаза вспыхнули гневом и болью. “Она думает, что нашла причину.- Он усмехнулся этому слову. - Иди поищи ее вместе с ее дядей и твоими разбойниками.”
Кериан оглядела выжженную землю, погребальную яму, волков, рыщущих вокруг. Тихо опустилась ночь, завывание неба стало темно-синим, и бледная полоска новой Луны показалась на востоке, высоко за верхушками деревьев. Дар встал. Он долго смотрел на нее, и она почувствовала пустоту в сердце, почувствовала на себе его взгляд, его отстраненный взгляд. Он уже думал о своем пути прочь от этого черного и выжженного места.
“Так ты уходишь?- спросила она.
“Прочь.”
Кериан услышала это в тишине, а затем сказала: - Не уходи на юг, Дар. Там дракониды. Не ходи на запад, они держат все дороги, и рыцари с ними.”
Он не поблагодарил ее за предупреждение, и она не стала ждать от него дальнейших известий. Она встала и ушла она от него и не ожидала увидеть его снова.
Глава 17
“Дурак”
Сжав кулаки, Кериан оглядела полдюжины бойцов, трое из которых истекали кровью, двое не могли стоять, а двое были мертвы. Над ранами жужжали мухи. Медный запах крови висел в пыльном летнем воздухе.
Одной из погибших была Бриар, женщина, которую Кериан впервые встретила в защищенном бассейне за Молниеносным Водопадом. С тех пор осень приходила и уходила дважды, зима и весна, а теперь вокруг нее состарилось лето. И все же ей казалось, что она знает Бриар уже много лет, и уж точно не один десяток битв. Бриар стала известна среди рыцарей своей свирепостью. В каждой битве высокая эльфийка надевала кольчугу, которая давным-давно могла быть сшита для принца. Даже королевская кольчуга не смогла защитить ее от глупых ошибок.
Кериан посмотрела на перевернутый фургон, два колеса которого все еще вращались. Двое разбойников мертвы, трое ранены, и один Рыцарь истекает кровью до конца своих дней. Другой Рыцарь из двух человек эскорта бросил своего спутника и возницу повозки и побежал через лес к Квалиностской дороге. Старейшина уже погрузилась в свой жуткий транс, чтобы вызвать смятение чувств. Через несколько мгновений рыцарь окажется беспомощным на дороге, по которой он так часто ездил.
Тонкая линия боли пролегла между глаз Кериан, как будто большой палец сильно надавил на ее переносицу. Подняв голову, она прислушалась к своему телу, отслеживая источник боли, пока напряженные мышцы челюстей не убедили ее, что головная боль была не более чем результатом стиснутых в гневе зубов. У нее мог быть и более опасный источник.
Весной Рыцарь Черепа Тагол вернулся с востока королевства, привлеченный новостями о Ночном Народе. С тех пор Кериан страдала от головной боли, и с тех пор она понимала, что некоторые головные боли были результатом голода, усталости или травмы, а другие не имели естественного объяснения. Все это было вызвано прикосновением разума Рыцаря Черепа.
Тагол искал предводителя Ночного Народа. По ночным улицам он преследовал ее во сне. Странные головные боли начались после первого успешного налета Кериан на один из пограничных форпостов. Это были уродливые строения из камня и дерева, построенные между лесом и ущельями, которые бороздили землю между эльфийским Королевством и каменными землями. Пять рыцарей погибли во время первого набега, и еще четверо погибли, когда они прибыли сменить дозор. Четверо погибших последними вообразили, что трое воинов в черных доспехах, которых они видели на посту, были их рыцарскими собратьями, и только слишком поздно обнаружили, что это были пятеро Ночных Людей в рыцарских одеждах. Кериан приказала, чтобы с мертвых сняли все полезное, а потом оставили трупы гнить. На этот раз эта тактика, использованная для получения оружия и лишения врага стали, не принесла ей ничего хорошего.
Вскоре после этого, темной лунной ночью, Кериан очнулась ото сна и села, дрожа всем телом, обливаясь холодным потом. Дрожа, завернувшись в одеяло, она посмотрела на небо, сверкающее звездами, слишком яркими, чтобы долго смотреть на них. По ту сторону каменистой котловины, в ночи, где слабо дышали угли костров разбойников, она увидела старуху-Старейшину, чей голос был подобен пророчеству. Словно по мановению волшебной палочки, она встала и подошла к старухе. Она села рядом с ней. Белые волосы, как звездный свет, сияли, Старейшина наклонилась ближе.
“Он охотится, - тихо прошептала она. “Он охотится за тобой, Кериан из Квалинести, на дорогах твоих снов. Если он поймает тебя, то поймает всех, даже твоего короля.”
“Как он это делает? Ты не могла бы мне помочь?”
Старейшина не знала, но она смогла помочь Кериан и сделала это. Она знала способ магии, чтобы предотвратить ее сон. Она знала, как колдовать и какие заклинания будут служить для ее защиты.
Защищенная, Кериан также знала, что такое потеря. Она встречалась с королем еще дважды, начиная с того первого раза зимой, встретила его в лесу весной, когда он позвал ее, чтобы предупредить, что Тагол вернулся, и снова в начале лета, когда он был уже далеко. Она больше не видела его во сне, потому что носила с собой кровавый камень от Старейшины, высасывая из нее сны и защищая от магии Тагола, но даже тогда Лорд-Рыцарь не бросил свою охоту, и хотя он не мог преследовать ее ночью, он преуспел днем, уловив ее психический запах, когда один из его рыцарей умер от ее руки. Каким-то образом он выследил ее после смерти своих воинов. Проснувшись, она не почувствовала никакого предупреждения о его приближении, его преследовании, его близости, только головную боль.