Они будут бить сильно и безжалостно. Медленно, без всяких видимых причин, они уходили все дальше от города, все дальше в лес, увлекая силы Тагола в более глубокие леса.
“Джератт, - сказала она, все еще потирая переносицу. “Я не собираюсь участвовать ни в одном из этих рейдов. Я не собираюсь убивать ни одного врага. Когда я в следующий раз пойду убивать, я убью Эамутта Тагола. Если я и присоединюсь к набегу, то только для того, чтобы отрубить голову Палачу Ченсу.”
- Она помолчала, давая ему время переварить услышанное, а затем спросила: - Джератт, где мой брат?”
Вопрос застал его врасплох, она увидела это по его лицу. “Я не знаю.”
Кериан покачала головой: “Да. Айенши здесь нет, и ты знаешь, где она, так что ты знаешь, где мой брат. Где же Дар?”
Она смотрела, как он размышляет над ее вопросом, и смотрела, как он выбирает. Он остался верен ее доверию после того, как она без предупреждения уехала в Торбардин. Он добился большего: он попытался построить ядро того, что теперь станет-если все ушедшие боги будут добры!- ужас рыцарей Тагола. И все же сейчас она снова увидела его, как и год назад. Джератт был глубоко предан ее брату, Ийдахару, который не доверял ей и не любил ее короля.
“Кто он для тебя, Джератт?”
Этот вопрос удивил его. - Дар? Он мой друг.”
Она недоверчиво фыркнула. “Он больше, чем просто человек. Я видела, как ты себя чувствуешь, когда он рядом-все вы. Как будто он... ну, не знаю, жрец или шаман.”
Джератт долго сидел молча, ковыряясь в огне и гоняя к небу ярко-оранжевые угольки. Кериан наблюдала за ним; она посмотрела на стражников на холме, потом снова на Джератта.
“Он не из таких, Кериан. Он...он был человеком принца. Он сражался рядом с Портиосом, и когда принц исчез, а большинство людей Дара ушли в лес, Дар остался. - Ты не знаешь, Кериан. Может быть, ты не помнишь, какой суровой была зима в тот год, когда ты была в своих башнях в Квалиносте. Может быть, ты выглядывала в окно, видела падающий снег и говорила, что это очень красиво.- Он замолчал, его взгляд внезапно стал жестким. - Может быть, ты выскакивала из шелков и атласа постели своего возлюбленного и думала, как холоден пол, когда твоя маленькая ножка не косалась ковра.”
Кериан резко и быстро вздохнула.
- Дар-это тот, кто собрал всех сломленных людей принца и нашел нам убежище на зиму, которая могла бы нас убить. Сломанные кости, разбитые сердца, разбитые души. Он взял нас всех к себе, когда мог бы уехать со своими родичами, с твоими отцом и матерью и с племенем Белых Скоп. Он исцелил нас и помог нам, а когда пришла весна и он действительно ушел, чтобы быть с Айншей и ее народом, он никогда не забывал нас. Он принес нам Новости, точно так же, как в ту ужасную зиму он принес нам пищу и исцеление. За все эти годы, хотя мы сражались только из-за собственного гнева и жадности, твой брат никогда не позволял нам нападать на рыцарей, которых мы ненавидим, если это было в его силах, и однажды он привел к нам Старейшину, чтобы мы заботились о ней ... ”
Он снова молча потыкал палкой в огонь. Он молча смотрел на тлеющие угольки, свет струился по ним, словно дыхание огня.
“Он был нашим братом по оружию, Кериан. Мы поклялись принцу, и это было похоже на то, что мы родились от одного и того же рода. Дар никогда этого не забывал. Мы обязаны ему всем, и хотя мы поклялись в верности твоему делу-мне очень жаль это говорить,но мы не в долгу перед тобой. Дар не хочет иметь никакого отношения ни к тебе, ни к твоему делу, ни к твоему королю, и его невозможно переубедить. Я не собираюсь быть тем, кто пойдет против него. Так вот, Айенша вернется утром,так что иди и поспи немного. У нас впереди еще много работы, а?”
Айенша вернется, так он сказал, но утром она не пришла. Так же как и на следующее утро, и на следующее, и на четвертое утро. Джератт сказал только, что девушка, должно быть, пришла в чувство.
“За то время, что тебя не было, она узнала, что у нее будет ребенок. Она уже пришла в себя и не пойдет за тобой на войну.”
Он лежал на ложе из папоротника, Рыцарь Черепа был среди своих людей. Они разбили лагерь в лесу, вне поля зрения Квалиностской дороги, ведущей на Запад. Вахта была выставлена и дважды сменилась, прежде чем он наконец улегся спать. В лесу пахло папоротником и землей, а внизу дул слабый ветер, отдаленно отдающий драконидами. Он никогда не позволял этим существам разбивать лагерь рядом с его рыцарями. Они вызывали отвращение у большинства людей, и рыцари в черных доспехах не были исключением.
Тагол закрыл глаза. Его дисциплинированный ум освободился от мыслей и забот этого дня. Он спланировал свой следующий удар, разведал деревню и развернул своих людей. Он верил, что это будет огненное утро. В Гилианосте жил трактирщик, давший приют одному из разбойников, полуэльфу, бежавшему от двух рыцарей Тагола,и трактирщику это дорого обойдется.
Тагол устроился поудобнее, и хотя он уже месяц не лежал на настоящей кровати, все же устроился он легко. Он не скучал по Квалиносту, этому лабиринту эльфов, от одного запаха которых у него сводило желудок. Он лежал на лесной подстилке, на твердой земле, которая ненавидела само прикосновение его тела, ненавидела звук его голоса. Так же охотно, как он ненавидел Квалинести, сэр Эамутт Тагол подумал, что лес ненавидит его.
Затем, погрузившись в самый глубокий сон, он вышел прогуляться. Сэр Тагол вышел из своего тела и путешествовал по дорогам сновидений и по глубоким местам спящих умов. Для него это не было необычным путешествием, и он не нашел ничего необычного. Когда он проснулся, мягкий серый свет предрассветной зари отражался в его глазах, сэр Тагол почувствовал, что в лесу что-то изменилось.
Это было знакомое ему чувство, похожее на воздух казармы, когда воинов призывают на сбор.
Печаль плыла по лесу, как призраки. Деревни лежали в пепле и руинах. Повсюду в качестве предупреждения были вывешены головы. В маленьких городках, не тронутых губительными руками Лорда Тагола и Палача Ченса, люди теперь избегали мятежников. Теперь имя Кериан было известно в каждом квартале леса, как и цена за ее голову. Рыцарь Черепа не предлагал ни стали, ни драгоценных камней, ни драгоценных металлов. Он ничего не предлагал. Он обещал смерть всем, на кого смотрел, пока ее не приведут к нему живой для казни.
На фермах, где их когда-то встречали, никто не осмеливался открыть дверь ни Кериан, ни Джератту, ни кому-либо из Ночных Людей. Теперь в этом лесу все чужаки были подозрительны, любой путник, проходящий мимо, мог оказаться одним из бойцов Сопротивления, за которыми охотился Лорд Тагол. Любой мог потерять голову от одного лишь подозрения, что он помог одному из них.
“Он не знает, где я, - напомнила Кериан Джератту. Они хорошо поохотились, и благодаря ловкой ловушке Станаха у них было пять жирных кроликов, чтобы плюнуть в чистый прохладный ручей, протекавший неподалеку. . “Прямо сейчас, в этот момент, он даже не может догадаться.”
Станах сказал, что ему интересно, откуда она это знает, на что Кериан и Джаррет обменялись кривыми усмешками, когда она постучала себя по лбу.
“Я все понимаю.- Она вытащила кровавик из-под рубашки. “Это скрывает меня от него, но если я убью, это не помешает ему узнать, что я рядом. Я ведь не убивала, не чувствую его в своей голове. Он не знает, где я нахожусь.”
Гном скептически хмыкнул и некоторое время сидел молча. А потом “ - Когда ты отвезешь меня в Квалиност?”
Кериан наклонилась поближе к огню, чтобы согреться, ночь была холодной.
“Ты же видел это место, - сказала она. “Ты же видел, что делают Тагол и Ченс Палач. Как ты думаешь, я смогу довезти тебя до Квалиноста?”
Станах фыркнул. Он долго молчал, его лицо, глаза над черной бородой были неподвижны, когда он баюкал свою изуродованную правую руку в ладони левой.
“В свое время, - сказала Кериан.
Джератт ухмыльнулся. : “И мы доставим тебя туда, и твоя голова все еще будет сидеть на твоих плечах.”
Станах поворачивал голову то в одну сторону, то в другую, словно пытаясь ослабить напряжение в шее. “Я был бы вам очень признателен.”
Пальцы его левой руки сжались вокруг рукояти остроконечного метательного топора, когда он встал, чтобы нести первую вахту. Стоя за костром, он долго и внимательно смотрел на Кериан. Он подумал о служанке, которую встретил в лесу, возможно, недалеко отсюда, два года назад. Тогда она была нежным созданием, с мягкими руками и душистыми волосами. И вот теперь она сидела здесь, предводительница темной армии воинов, известных как Ночные Люди. Она сидела на корточках перед своим лесным очагом, в кожаных сапогах и шерстяных штанах, в рубашке, которую мог бы носить мужчина. Ее татуировки сверкали на свету, и Станаху казалось, что вокруг нее столько же леса, сколько и у совы, которая сейчас плывет в ночи между деревьями.
Эльфийская женщина закричала. Ее голос вознесся высоко над всем остальным; лицо ее сияло белизной в ночи, когда она прижимала к груди своего ребенка. Завывая, пятеро Темных Рыцарей окружили ее, кружась с высоко поднятыми мечами и смеясь. Один из них выл громче всех, а другой хранил поразительное молчание. Она упала на колени, склонилась над ребенком, и маленькое существо заплакало у нее на руках, прижавшись к груди. Чей-то голос крикнул: “Эратия!- Меч пронзил воздух, и голос замолк. Эратия завыла, зная, что ее муж мертв, зная, что его голова присоединится к головам других убитых эльфов.
Вокруг нее грохотали лошади, безумно вопили рыцари.
Эрафия молилась богине, давно покинувшей этот мир, она молилась Мишакаль, подательнице милосердия эльфов по имени Квенести-па.
- Милостивая богиня, владычица света, пощади мое дитя, о пощади-”
Рядом с ее лицом, так близко, что железный башмак покраснел от огня, топнул и замер высокий боевой конь. Остальные вокруг нее сделали то же самое. Эратия не слышала никаких приказов, но у этих рыцарей был командиром Рыцарь Черепа. И была отдана какая-то команда.