— Погнали, осёл, — сказал я, взгромоздившись на спину Лимузина. — Не любят нас здесь, не ценят. Ну да где наша не пропадала.
— Куда едем, хозяин? — спросил Лимузин, уже двигаясь в произвольном направлении.
— А хрен его знает. Давай вот чего. Логику включим.
— Логический модуль активирован.
— Во, у меня тоже. Где могут тусить барыги по дровам? Где угодно. Где они берут дрова? Правильный ответ — тоже где угодно. Может, их на специальном дровяном алтаре каждое утро новые рисуют. Но, с другой стороны, создатели ведь начали упарываться по достоверности. Значит, что? Правильно. Значит, где-то есть лесопилка. А лесопилку, наверное, поставили рядом с лесом. А где у нас лес?
— За городом? — предположил Лимузин.
— Так точно! Давай окрестности объезжать. А чтоб скучно не было — песню запе-вай!
— Какую?
— Ну, какую… Известно, какую:
Ничего на свете лучше нету,
Чем бродить друзьям по белу свету
Тем, кто дружен, не страшны тревоги,
Нам любые до́роги доро-о-оги!
TRACK_19
Долго ли, коротко ли бродили мы с ослом по заснеженному Линтону, а вернее по его окрестностям, однако вскоре набрели… Нет, не на лесопилку, но на одинокую бестолково слоняющуюся фигурку.
— Доброго дня, красавица, — сказал я, нагнав её. — Чем могу быть полезен? Не желаете ли… А, это ты.
Вот когда приучу себя сразу ник смотреть? Эх, Мёрдок-Мёрдок, ничему тебя жизнь не учит. Так и помрёшь… А, да.
Экси посмотрела на меня грустным взглядом и с тщетным потугом на стервозность сказала:
— Мы знакомы?
— То вопрос, — вздохнул я. — В жизни — оно как? Представились друг другу официально — считай, знакомы. А тут можно и не представляться. Ник-то видно. Так что все, можно сказать, знакомы. А чего кривляться? В одном корыте плывём. Ты чего грустная-то такая?
Про Экси я грешным делом совсем позабыл в ходе своего эпохального запоя. Помню, на что-то обиделась, потом куда-то запропастилась… Да и хрен бы с ней, как говорится. Но вот, вынесла ж судьба.
— Неважно, — буркнула Экси.
— Всё херня, — сказал я ей тоном премудрого наставника. — Вот поверь на слово. Всё херня. Ты ж погляди, где живём? Смерти нет, болезней нет, ничего непоправимого случиться не может…
(Где-то на середине этой прокламации я подумал, что мне, может, надоело быть циничным алкашом Мёрдоком, и, может, мне было бы интересно немножко побыть оптимистичным трезвенником Доктором Джонсом. Чисто приколоться).
— А вот и может, может! — крикнула Экси, и на глазах у неё выступили слёзы. — Он никогда меня не полюбит!
— Кто?
— Мёрдок.
— Мож, и слава богу?
— Что-о-о? — повернулась она ко мне.
— Ну, типа… Бухает. Постоянно всем грубит. Камеру сломал… Да зачем он тебе такой нужен?
— Ты ничего не понимаешь! Он хоро-о-о-оший! — зарыдала Экси и вдруг бросилась ко мне, обняла, уткнулась носом в плечо.
Вот это поворот… А амбре-то до меня только сейчас донеслось. Вот и эта чистая нерастленная душа нашла короткую тропинку к утешению от всяческих горестей и печалестей.
Мёрдок бы сейчас думал только об одном: где она бухала? Во «Вспышке» или же в «Апельсине»? Думал бы — и сам не понимал, зачем ему эта информация. Но Доктор Джонс был из другого теста.
— А что хорошего сделал этот Мёрдок? — спросил он, то есть, я. — И если все его добрые дела сложить на одну чашу весов, а злые — на другую, что перевесит?
Экси отстранилась и посмотрела на меня не с вызовом даже, а с принятием вызова. Ух, какие у неё выразительные глаза…
Мы, кстати, продолжали идти. Лимузин вяло перебирал копытами, радуясь, что его больше не гонят скорее искать лесопилку. Я сидел на Лимузине, а Экси шла рядом. Доктор Джонс был не до такой степени джентльменом, чтобы усадить даму на осла, а самому идти рядом.
У Доктора Джонса с дамами вообще были сложные отношения. Первая же поехавшая наглухо непись-японка жестоко изнасиловала его. Потом Сандра в сарае облаяла. Так что Доктор Джонс предпочитал быть осторожным.
— Это что, шутка? — спросила Экси. — Ну ладно, камера. Хотя, говорят, уже восстановили все записи, так что это ерунда. А что ещё он плохого сделал? Что, он громко себя ведёт? Много ругается? Отказывается преклоняться перед навязанными авторитетами? Ах, какие же все нежные!
— Бухает, как не в себя.
— И что? Это его проблемы! Он за свой счёт бухает.
Гхм… Ну, так-то да. Пока свой счёт не закончится — бухает за него. А потом — уж за чей придётся.
— Ратушу сломал…
— Ратушу? Эту ерунду нарисованную? И что, кто-то пострадал? Ты сам только что рассказывал, какой это прекрасный мир, что ничего непоправимого случиться не может. Вот оно и не случилось! И нечего Мёрдока обвинять во всякой чепухе!
— Да он же даже к друзьям своим как к говну относится! — воскликнул я.
— Это потому, что он сам себя ненавидит! У него проблемы, он ранимый! И ему нужен рядом кто-то, кто помог бы ему справиться, а не эта алчная проститутка Сандра, которая только и думает, как бы сделать его богатым и знаменитым, чтобы самой купаться в роскоши! Она прокачала навык Любовницы так, что с ней никто соперничать не сможет! Она для него как наркотик.
— Сид и Нэнси, — со знанием дела изрёк Доктор Джонс.
— Вот именно! И, к сожалению, в этом дурацком мире всё не может закончиться плохо. Она вечно будет его доить, как корову, а он вечно будет за ней идти, потому что он очень доверчивый!
Блин, ну это уж чересчур. Интересно, эта красавица просто нажралась и гонит, или я реально со стороны кажусь такой п**дой? Надо бы помониторить общественное мнение и отп**дить всех, у кого оно неправильное. Впереди много работы, Доктор Джонс.
— Херово, — сказал я.
— И всё? — удивилась Экси. — Ты даже не будешь мне рассказывать, как это глупо — любить Мёрдока?
— Не, — покачал я головой. — Смысл? Любовь — одно, логика — другое. Чего тут убеждать?
— Говоришь прямо как он…
— Это случайное совпадение, куколка. Ладно, проехали. Ты мне лучше вот чего скажи. Где бы тут лесопилку найти?
— Лесопилку? Ну… Пойдём, покажу, это рядом.
Экси, судя по всему, было абсолютно нехер делать. Она нихера и не делала.
Мы вышли за городские ворота (и как я раньше до этого не додумался?..) и двинулись в сторону лесного массива. Там я увидел аженьки целый рабочий посёлок лесорубов. Живут они там, что ли? Видать, живут. Вона, дымки к небу тянутся. Может, так-то бы они в городе жили, но сейчас, наверное, немного западло у всех на глазах тащить домой дрова и топить печи. Всё-таки абсолютно беспросветных мудаков в мире не так много. Сколько там президентов-то всего в мире?.. Ну, может, ещё на десять надо умножить, у каждого ведь ещё свора анальных шлюх имеется. Министры там всякие…
В лесу раздавался топор дровосека. Да не один, а целая стая, штуки три. Рубили вразнобой, весело и то и дело перекрикивались бодрым матерком. У самой первой хижины сидел мужик в средневековой спецовке и курил трубку.
— Мир тебе, дровосексуалист, — приветствовал я его. — Скакал себе мимо, дай, думаю, загляну, спрошу: вам работники не нужны?
Над головой лесоруба я прочитал его ник: Хайд. Хайд окинул меня взглядом, потом взгляд его переместился на осла.
— Этот осёл, — сказал Хайд, ткнув чубуком трубки в Лимузина, — украл у нас дрова. Целую вязанку.
TRACK_20
Я мысленно переварил услышанное и подчёркнуто грозно слез с осла. Посмотрел ему в глаза.
— Это правда, Лимузин?
— Да, хозяин, — чуть слышно ответил тот.
— Ты мне лгал!
— Я честно сказал, что украл дрова!
— Я не об этом! Ты сказал, что не знаешь, где лесопилка!
— Это инстинкт самосохранения, хозяин! Я боялся, что меня здесь узнают!
— И возил меня кругами вокруг города по морозу?! — психанул я.
— А почему ты сразу дорогу не спросил? — поинтересовалась Экси. — И почему ты её вообще не знаешь? Тут уже все по сто раз перебывали за последнее время.
— Тридцать лет и три года спал я, — сочинилась на ходу отмазка.
Не мог же я сказать ей, что бухал всё то время, что остальные с ума сходили. Это наведёт на размышления.
Отвесив ослу пинка, я повернулся к Хайду.
— Такие дела, мужик. Совсем эти петы распоясались. Ты за дрова — того, извиняй.
— Да не вопрос, — пожал мужик плечами. — Десять золотых — и никаких обид.
Херасе, у них расценки! Да за десять золотых я могу неделю бухать! А тех дров, что Лимузин припёр — на раз печку затопить. Хотя, конечно, хер знает, как там нарисовали горение дров. Может, одно полешко месяц тлеть будет. Но тогда чего бы Дон залупился?
— Денег нет, — сказал я. — Могу отработать.
— Не берём мы работников, — напрягся Хайд. — Платить нечем. Мэр, собака, запрет наложил, торговли нет.
Это он Дона собакой назвал? Друга моего драгоценного, кореша до гроба — собакой?! Ну, сука, Хайд… Я ж тебе…
И тут мои мысли оборвало явление чуда.
Дверь в хижину открылась, и на пороге возникла ещё одна деваха в бронелифчике, но — с густыми огненно-рыжими волосами и плещущейся в глазах блядовитинкой.
— Хайд, ты долго тут рассиживаться собрался? — спросила она. — Мы же хотели идти в Лес Гоблинов… Оу… А вы кто такие, ребята?
Она говорила «ребята», но смотрела на меня. Я улыбнулся. Страшно даже представить, какая чудовищная у Доктора Джонса улыбка, но рыжульке понравилось. Я прочитал над её головой ник: Дриада Сью. Оригинально, аженьки в два слова.
— Я Доктор Джонс. А это ЭксиЛесс, она показала мне дорогу.
— Оу, так вы не вместе? — как бы невзначай спросила Сью.
— Мы? Не-е-ет, — мотнул я головой. — Я вообще не могу быть с женщиной. Обет дал.
— Ка-а-ак? — захлопала глазами Сью.
Тут я понял, что немного перегнул. Какой ещё, нахер, обет в игре?! А хотя может быть! Ща выкрутимся:
— Это для разблокировки навыка. Одно из условий — сто дней воздержания.