Достижение. Ваш социальный рейтинг увеличен на 1000.
Социальный рейтинг: 2000.
Ваш статус: Образцовый Гражданин.
— П**дец! — сказал я. — Дон, поскакали отсюда! Вон, и коняшки свободные есть. Дай покататься?
— Покататься? — заржал Дон. — Да тебя теперь на руках носить будут!
— Не, Донни, стэйдж-дайвинг — не моё, у меня имидж другой, недоступный, аристократичный.
Я взобрался на коня, Дон отдал команду, и мы в составе отряда неписей поскакали обратно к городу. Но долго ещё сзади слышались вопли:
— Мёр-док! Мёр-док!
Я, не оборачиваясь, поднял руку вверх и показал «козу».
Мама, это — рок-н-ролл, рок — это я!
TRACK_25
Новое достижение: социальный рейтинг увеличен на 258.
Социальный рейтинг: 10 157.
Ваш текущий статус: Герой Линтона.
— Вах, — прошептал я и сделал пару глотков из горлышка.
Я сидел, забившись в уголок, в родной до слёз комнатушке на втором этаже кабака, и в одну каску пытался набухаться. Да только не получалось. Не забирало меня бухло. Всё какой-то мандраж колотил.
Чё они, ну?! Какой я им герой? Подумаешь — дрова. Кого вообще е*ут дрова?
Смеркалось. Свечи зажигать не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Пустота какая-то в душе, и хер её чем зальёшь.
На столе стоял граммофон и тихонько наигрывал что-то из Луи Армстронга. Какая стояла пластинка на диске — такую я и врубил. В настроение попало, в принципе.
В дверь постучали.
— Идите на**й! — поздоровался я.
Дверь открылась, и внутрь вошла процессия.
Иствуд, затем — Рома. Эти молча встали по обе стороны двери и смотрели на меня, как на хер знает что.
Потом вошёл разобиженный Лимузин, которого я так и забыл в хижине в посёлке. Ни слова не говоря, упал в углу. А последней вошла Сандра, сияющая, как медный таз.
— Чё? — спросил я.
— Мёрдок, — взяла слово Сандра, — я не знаю, как ты это делаешь, логическое начало отметаю сразу, но ты — гений. Я думала, что мы будем идти к этому несколько лет, но ты сделал это за неполные сутки!
— А чё я сделал-то? Ну, Дону помог. Сам как был в жопе — так и остался.
— Скажи, Мёрдок, ты клинический дебил, или эта бутылка уже десятая? — спросил Иствуд.
— Вторая, — буркнул я, поболтав бутылкой. — Не лезет, зараза…
— Медс, ты наш рейтинг видел? — спросил Рома. — «Мертвецов»? За пять косарей зашкалило!
Понимание шевельнулось у меня в груди.
— Дай сюда! — Сандра забрала у меня бутылку, хорошо к ней приложилась и упаковала себе в инвентарь.
— Э! — вяло запротестовал я.
— Не «экай» мне тут! — погрозила Сандра пальцем. — Я наизнанку вывернулась, чтобы всё организовать.
— Что организовать?
— Ваше выступление через двадцать минут, «Мертвецы». Так что встань, приведи себя в порядок, достань гитару и вспомни, что ты — фронтмен!
— Выступление?! — вытаращил я глаза.
— Да! — рявкнула Сандра. — Здесь, внизу! Полный зал народу. Ты слышишь их? Слышишь эти голоса, Мёрдок? Они ждут тебя! Они пришли на те-бя!
Я слышал этот гул снизу. Гул людей, которым не платили за то, чтобы они пришли. Гул людей, которые не хотели разбивать мне голову бутылками.
И у меня задрожали колени.
— Сэнди, — прошептал я. — Я так не умею…
— Мёрдок, солнышко, — улыбнулась Сандра и, наклонившись, погладила меня по голове. — Мне глубоко по*уй, умеешь ты так или не умеешь. Сейчас ты встанешь, спустишься вниз и отыграешь программу. А потом я хочу, чтобы мы с тобой поднялись на крышу этого кабака, и чтобы ты там трахнул меня под светом звёзд. Я хочу чего-то безумного и невероятного. И ты мне это дашь.
Я кивнул.
Я сжал кулак.
Я резко, одним могучим движением — встал.
— Так, на*уй! — прорычал я, и Рома задрожал, а Иствуд попятился, наглаживая револьвер. — Какого хера состав не полный? Где клавишница?!
— Тама, внизу, — пролепетал Рома. — Типа, толпу разогревает.
— Сдристнули оба вниз и тоже разогревайте толпу! Когда я спущусь — хочу, чтобы толпа уже сквиртовала в потолок! Бегом!
Во, голос вернулся, аженьки стёкла задрожали.
Рома и Иствуд сдристнули, в дверях чуть не сбили какого-то мужика.
— Мёрдок! — воскликнул тот, лыбясь, как сукин сын. — Спасибо за то, что ты сделал с этими барыгами!
— Чё тебе надо?!
— Почтальон я. Почта!
Почувствовав, что звезда немного не в настроении разговоры разговаривать, мужик вывалил на стол всё, что у него было в сумке, и свалил.
В сумке, оказывается, могли помещаться не только письма, но и кое-что побольше. Я, нахмурившись, приблизился к столу, на котором лежало что-то, завёрнутое в бумагу. Что-то плоское и квадратное.
Сверху лежало письмо. «От Доброжелателя».
Ох… Чую, хороших новостей не будет. Ладно, после прочитаю, пока — в инвентарь его. А тут-то чего такое?
Я сорвал обёрточную бумагу и захлопал глазами.
Море. Небо. Крохотный парус вдали.
— Дерек же обещал прислать тебе эту картину, — сказала Сандра.
— Помню. Нахрена только — непонятно.
— Там что-то написано, сзади.
Я перевернул картинку и чуть не выронил. Сзади было написано от руки:
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой…
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!
B-SIDE:Навеки, брат
Ну чё, кто тут живой остался, ау? А, вон, вижу, вылезает из-под стульев человека три-четыре. Не ссыкотите, ща будет продолжение. У нас просто опять накладочка, нужно записать трек под названием «B-SIDE: Навеки, брат». Такая херня…
Не буду долго сношать мозги, а сыграю вам ещё одну песенку, которая тоже будет эпиграфом к альбому, который огромен и фееричен, как мой пенис, и в десять раз более драматичен. Итак, Глеб Самойлов the Matrixx «Мы будем жить всегда». Да я быстренько, только припев, не ссыте. Понадобится — целиком найдёте и послушаете:
Мы будем жить всегда на сайте ФСБ
Извечная весна в холодном декабре
Мы будем жить всегда
Смертельно и везде
Ещё одна звезда на сайте ФСБ
TRACK_26
Как бы кто-то там ни ржал над подобными заявлениями, но жизнь меня реально многому научила. Например, вот такому нехитрому откровению: как ты ни разъ**ывайся, толку нихрена никогда не будет, до тех пор, пока не начнёшь делать какую-нибудь совершенно левую херню.
И вот тогда внезапно — бах! — и всё складывается.
Хрен его знает, почему так, но принцип действует безотказно. Вселенная, будто конченая шалава, будет крутить перед тобой задницей и посылать нахер. Но как только ты пошлёшь нахер её и развернёшься уходить — тут же, сию же секунду она в панике кинется за тобой и начнёт хватать тебя за пенис губами, умоляя остаться.
В комнатушке над кабаком (которая сейчас служила чем-то средним между гримёркой и репточкой) я повесил на стену две картины. Одну — Дерека, с парусом одиноким в тумане моря голубом, а другую — свою.
Нет, не то чтоб я художник… Просто так случилось, что тот листок с х*ем и характерной подписью, на котором я пытался нарисовать портрет своей целевой аудитории, сохранился. И я решил, что это прекрасное украшение, памятное и значимое.
Значит оно: всё х**ня, кроме пчёл.
Что само по себе — вообще нихрена не значит.
Итак, я вернул городу дрова при помощи своего пениса. Нисколько не старался, абсолютно не вышел за рамки своих скромных возможностей. Нашёл баг в одной отдельно взятой рыжей голове, хорошенько трахнул этот баг, дал Дону то, чего он хочет, спас город от замерзания вне зоны комфорта и обеспечил себя пассивным доходом.
Вселенная удовлетворённо кивнула, сказала про себя: «Экий эгоистичный мерзавец!» — и сделала меня героем Линтона.
Весь город заговорил обо мне.
А поскольку я только и делал, что бухал, безобразничал и играл музыку, жители не долго думали, какую именно из моих немногочисленных граней сакрализировать.
Сандра, как менеджер, разбивалась в лепёшку. У неё было две задачи. Одна — простая: держать город в курсе моих выступлений и стараться, чтобы в кабак не набивалось больше народа, чем кабак чисто теоретически может вместить. Вторая — сложная: следить, чтобы я выходил на сцену на своих двоих и мог держать в руках гитару.
Хотя бы просто держать.
Начался золотой век.
Мы не борзели. Цены на билеты были божеские, но даже этого вполне хватало, чтобы всем было ништяк.
За месяц Рома отстроил себе дом и съехал. Разумеется, бухали.
Иствуд дом строить не стал. Он жил по соседству со мной и хотя бы на словах не оставлял мечты когда-нибудь начать путешествовать и сражаться с негодяями, как в ковбойском кино. Он, кстати, делал серьёзные шаги в этом направлении: лошадь купил. Лошадь тусила на конюшне за кабаком (что я узнал о своём кабаке…) и была, в целом, довольна жизнью. Мы с Ромой под**бывали Иствуда, что он завёл себе тамагочи. Иствуд отвечал, что он этого тамагочи, по крайней мере, не трахает. И Рома почему-то обижался и пускался в длительные рассуждения о природе души, разума и прочей херни. Никто его не слушал, всем было насрать.
— На сегодняшнее выступление билетов купили меньше, чем на вчерашнее, — сказала Сандра, когда мы однажды утром собрались внизу в зале порепетировать, обкатать пару новых песен.
— Насколько? — спросил я, подстраивая гитару.
— На двадцать, — пробормотала Сандра.
Она сидела на стуле, поджав под себя одну ногу, и выглядела крайне задумчивой.
— Да это ж херня, чего ты паришься? — пожал я плечами.
— С такой херни всё и начинается. Никаких объективных причин нет, кроме разве что одной: вы приелись.
— В смысле?! — испугался Ромыч, который только что нежно поглаживал палочкой тарелку, а теперь перестал.