Голоса звучали отлично, так что, может, Сандра и права. В любом случае, ничего более вменяемого мне тут явно не нарисуют. По крайней мере, не в ближайшие пару дней.
TRACK_37
Сандра (которая, убедившись, что я нацелился работать, а не бухать с горя, свалила на свою идиотскую работу принимать очередного новичка), действительно была права. Отыграв самую отрепетированную свою песню — «Ведь ты моё солнце» — мы прослушали результат и офигели.
Ну, ребята офигели. Я оценил чистоту записи — как будто реально все инструменты в отдельные каналы писались, а барабаны — так те даже и в несколько — но совершенно не удовлетворился штатным сведением.
— У-у-у, братуха, — сказал я раструбу. — Не, так дела не делаются. А подшаманить можешь?
— Уточните пожелание, — попросил раструб.
— Так-с… Ну, во-первых, приглуши басовую партию.
— Что? — возмутился Иствуд.
— Молчать! Смирно! — рявкнул я. — Мне виднее, как собирать грамотный микс, салага!
Невидимый звукореж включил обновлённую версию трека. Я опять поморщился — теперь Иствуда было совсем не слышно.
— Слышь, а к пульту-то можно?
— Зайдите в соседнее помещение.
В соседнем помещении стоял деревянный пульт с деревянными рычажками и кнопочками. Я десять секунд на него рыдал, потом успокоился. Сел и, наскоряк разобравшись, где какая хрень, начал работать.
Через полчаса праведных трудов я понял, что хоть ты убейся, а во втором куплете я пропел невнятно целую строчку, Иствуд лажанул в проигрыше, Рома замедлил темп в середине.
— Переписываем, — сказал я, вернувшись в звукозаписывающую комнату. — Пока только Вивьен молодец.
Вивьен расплылась в довольной улыбке.
Ну, ещё б она не молодец. Программа же. Фигачит да фигачит себе.
Переписали мы не раз. И не два. И не десять. Я всегда находил лажу, а специфика студии не позволяла дёргать удачные партии из разных дублей. Может, конечно, и прокачают ещё такую возможность, но пока работаем с тем, что есть.
— Мёрдок! — простонал измученный Иствуд. — Ты всерьёз думаешь, что хоть кто-то из наших слушателей услышит этот косяк?!
— Кто-то из наших кого? — посмотрел я на него мутным взглядом.
— Слушателей.
— А кто это?
Я не стебался. Просто в этот момент в самом деле не понимал, о чём речь. Какие, нахер, слушатели? Что вы мне мозги забиваете?! Я тут делом занят, а вы про херню какую-то!
— Ясно, — вздохнул Иствуд. — Пишем.
И мы писали, мы писали. Наши пальчики устали. Не только пальчики — глотки, руки, ноги, спины — устало буквально всё. За исключением моего несгибаемого духа.
— Метроном, б**дь, есть?! — взвыл я в какой-то момент.
Дверь открылась, и вошёл звуковик. Он принёс огромный, в три четверти своего роста, метроном. Поставил его на пол и ушёл. Метроном меланхолично тикал. Рома смотрел на него, как баран на новые ворота.
— Рома — это метроном, метроном — это Рома, — представил я их. — Подружитесь, а лучше потрахайтесь. Ещё раз, б**дь, собьёшься — я тебе палочки в глазницы вколочу!
— Может, перерыв? — предложил Иствуд.
— Не заработал ты ещё на перерыв! Пишем!
— Опять? — уставился на меня Рома. — После всех этих раз?
— Всегда, — отрезал я. — Три-четыре, раз-раз-раз!
Сказать по правде, я и сам уже сомневался, что задолбавшиеся парни выдадут сегодня что-то более-менее достойное, однако ещё через два часа у нас внезапно родился совершенно приличный дубль.
Никто не дышал, пока я его слушал. А слушал я его четыре раза.
— Молодцы, — коротко сказал я и услышал три вздоха облегчения. — Можете быть свободны на сегодня.
— А ты чё? — спросил Рома, тыря в инвентарь свои барабаны и клавиши Вивьен.
— А я посвожу ещё.
— Вот ты мутант, отвечаю! Откуда у тебя силы берутся?
— Да как у всех, Ромыч, из шкалы запаса сил. А как там заканчиваются — так из здоровья. Вали уже, отдохни нормально. Завтра с утра здесь же. Альбом писать — это тебе не в тапки срать, тут всё по-настоящему.
На сведении я залип ещё часа на четыре. Когда закончил, была глухая ночь. Но энтузиазм пёр со страшной силой. И мне, чёрт подери, уже хотелось держать в руках пластинку. Но до альбома было — как до Китая пешком.
— Братуха, — сказал я звуковику, — а если мы с тобой сингл жахнем?
— Желаете добавить на вторую сторону первый трек?
Вот это сервис, вот это уважаю.
— Не… Давай я под акустику чего-нибудь запишу на вторую сторону.
— Пройдите в соседнюю комнату.
В соседней комнате я достал штатную гитару и, секунду подумав, спел первую из своих песен, которые здесь имели какую-никакую популярность.
— Сон, от которого мы не очнёмся, нас согревает фальшивое солнце…
А что? В тему. И там про солнце, и тут про солнце. Концептуально.
Для обложки мне предложили в интерфейсе выбрать из множества стоковых изображений. Я надыбал приличный кадр восходящего солнца. Написал поверх «Благодарные мертвецы», название сингла — «Ведь ты моё солнце» и устало откинулся на спинку звукорежиссёрского кресла.
Всё… Где-то рисуются пластинки и конверты. Я заказал тираж — пятьсот экземпляров. Хотел больше, но потом подумал… А смысл? Лучше уж создам дефицит. Расхватают быстро — можно будет допечатку сделать. А если вообще брать не станут — можно будет сделать вид, что так и планировалось.
— Ваш заказ, господин Мёрдок.
Звукореж протянул мне стопку пластинок, в которой на глаз было куда как меньше пятисот штук. Однако когда я переместил её в инвентарь, он показал правильное количество.
— Приятно было с вами поработать! — пожал я руку звукорежу. — До завтра, братуха.
И вышел на улицу, оставив за спиной целое, мать его, состояние.
Где-то на периферии сознания мельтешила мысль, что вряд ли получится хотя бы отбить вложения, распродав тираж по адекватной цене, но меня это сейчас не волновало от слова совсем. У меня был сингл. Мой сингл. Мой охеренный сингл!
Я могу прийти домой, поставить на диск пластинку и — послушать. Хоть сто раз подряд. Поднимать иглу, переставлять в начало пластинки, замирать в ожидании рождения звука… Это — чудо и волшебство.
Это, кажется, первая запись, за которую мне не стыдно.
Вот эта мысль меня серьёзно ошеломила, я аж остановился и выпил.
Хренасе… Что ж получается? Я только после смерти достиг такого уровня гармонии с самим собой? Приколист, блин…
— Батя!
— Кто здесь?! — подскочил я.
— Бать, это я! — подошёл ко мне Колян. — Ты вчера так и не пришёл.
— А… — Я потёр лоб рукой. — Извиняй, Колян…
— Да ладно, ты человек творческий. Но сейчас-то можешь зайти?
Я вздохнул.
Вообще-то я планировал забуриться в кабак, закрыться в комнатушке с граммофоном, прибухнуть, послушать запись… Дома как-то слишком уж беспокойно и многолюдно.
— Ладно, Колян, уболтал, — махнул я рукой. — Только чтоб водка тёплая была, а то я тут мёрзну немножко.
TRACK_38
— Хозяин! Хозя-а-а-аин! — обрадовался мне Лимузин.
Ух, как он плясал, ух, как он танцевал! Даже встал на задние копыта и попытался меня обнять.
— Спокойно, животное, угомонись! — похлопал я его по шее. — Соскучился, что ли?
— Не то слово, хозяин! Мне здесь грустно и одиноко. Почему ты меня оставил? Хочешь, я принесу тебе пива? Хочешь, обед приготовлю?
— Звиняй, Лимузин. Сейчас — ничего не хочу, кроме как спать. Но могу тебя с собой в кабак забрать.
— Да! Да, хозяин!
— Только там места — болт, и я буду систематически тебя пьяным гонять пинками.
— Да! Да! Да! — скакал осёл. — Давай я поем немного этих дивных травок — и пойдём?
— Сидеть! — рявкнул я. — Молчать! Отжиматься!
Несколько секунд позалипав на пытающегося отжиматься осла, я перевёл взгляд на Коляна.
— Ну чё, малец? О чём базар?
Коля молча предложил мне следовать за ним. Я и проследовал — в подвал, где до сего дня не был ни разу.
Ещё на ступеньках услышал звуки музыки. Для релаксации, блин.
— Вы чё там, совсем, что ли, обалдели? — скривился я.
— Это для маскировки, бать. Звуковая завеса. Чтоб не послушали.
— Сынку, послушай старого мудрого музыканта: если не хочешь, чтоб подслушали, музыку нужно врубать не там, где разговаривают, а там, где подслушивают.
— Знаю, бать. Но всё равно, если говорить тише музыки…
— И на будущее, — перебил я, — если не хотите, чтобы вас лишние уши услышали — выгоняйте осла.
Тут я спустился окончательно и оказался в просторном помещении.
Ну нихера ж себе! Да тут можно некисло обустроиться. Бля, да тут можно собственную студию обустроить, если, конечно, выбить из Доброжелателя возможность покупать оборудование. И бесплатно, а главное круглосуточно, гонять свою группу, записывая гениальные альбомы.
Ну и не гениальные тоже. На одних гениальных далеко не уедешь, их массы не любят. Массам — чего попроще. Так, чтоб один аккордик, а лучше одна струнка. Чтоб извилинка резонировала.
В подвале сидел Вейдер и ещё какая-то тёмная личность. Я долго вглядывался в эту тёмную личность, потом выразительно поднял взгляд и прочитал ник над башкой.
— Хуан, — сказал я вслух.
— Мёрдок, — сказал Хуан.
Где-то я его видел. Хотя… Где я его мог видеть? Ну, в Линтоне и видел. Мало ли я тут по улицам шатался, что трезвым, что пьяным.
Но что-то царапнуло по коре головного мозга. Не понравился мне этот Хуан. Надо бы как-нибудь память распотрошить, да посмотреть путём, чего там. Пелена Памяти вряд ли сгодится, но если пошукать — вполне возможно, что найдётся подходящее заклинание.
— Мы тебя ждали, — гнусным голосишкой сказал Вейдер.
Я смерил его взглядом.
Ишь ты. То такой весь жалкий был, как пиписька сморщенная, а теперь — раздухарился. Сидит — павлин павлином, даже костюм приличный раздобыл. И всё равно чувствуется, что бухает, как не в себя.
— Чё красивый-то такой, Вейдер? — спросил я и присел на диванчик напротив Вейдера. — Книжки, что ли, в гору пошли?