За окном сыпался мельчайший дождь. Во дворе было тихо, но тишина эта соответствовала времени суток. В девять часов вечера по Пекарской уже не несутся машины. Да и окна Тараса выходили во двор, который был неплохо защищен от уличных шумов. Иногда в самый разгар дня Тарасу удавалось заснуть и неплохо выспаться. Конечно, при двух неизменных условиях: усталости и закрытой форточке. Правда, последние несколько дней ему не удавалось выспаться даже ночью, хотя и усталость присутствовала, и форточку он закрывал. Нервы. Во всем виноваты нервы. Нервы и эта огромная чайка, которую Оксана приняла за грабителя. Может, позвонить Оксане? Узнать, как она там со своей чайкой?
Тарас отрицательно мотнул головой. «Нет, — решил, — лучше позвонить завтра. Ее беспокоить вечером, самому беспокоиться? Зачем?»
Чтобы отвлечься, Тарас зашел на кухню. Поставил греться чайник с водой, заглянул в холодильник. Может, запихнуть в себя полпачки спагетти? Тяжело, дешево и сердито. А если хорошо полить кетчупом, то еще и вкусно!
До полуночи оставалось пятнадцать минут, когда он, переступив пятую ступеньку, вышел во двор, сел за руль «опеля» и выехал на Пекарскую.
Съеденные спагетти действительно придали ему ощущение тяжести и стабильности, но ожидаемая телесная бодрость не появилась после сытного ужина. Усталости, однако, тоже не было.
Славомир стоял у входа в отель. Тарас остановился чуть поодаль, вышел из машины, помахал рукой, сразу ощутив, как на кожу ладони осела влажность, переполнявшая ночной воздух.
— Машинка старенькая, — сказал с акцентом Славомир, оказавшийся приятноликим, должно быть, сорокалетним мужчиной в твидовом пальто до колен и с «ролексом» на руке.
— Специальная, — пояснил Тарас. — Для процедур, а не для удовольствия!
Славомир понимающе закивал.
— Я себе «порше кайенн» неделю назад купил, — похвастался он.
— Бесполезная машина, — вздохнул Тарас. — На ней только девочек катать!
— Для этого и купил, — усмехнулся поляк. — Ну вот, вы просили рентген! — достал он из внутреннего кармана пальто свернутый трубочкой снимок.
Тарас включил салонный свет, поднес снимок к глазам, прищурился.
— Без проблем, — сказал он голосом профи, обернувшись к сидевшему рядом, на переднем пассажирском сиденье, клиенту. — За ночь справимся!
Славомир улыбнулся и пристегнул ремень безопасности.
— Вот этого не нужно! — сказал ему Тарас и отстегнул его ремень.
— Но вы же пристегнуты! — удивился поляк.
— Мне камни выводить не надо, а вам надо! Вы должны вместе с машиной подпрыгивать и вибрировать, а ремень вас будет сдерживать!
— А-а, — протянул Славомир. — Понятно!
Он аккуратно отвел ремень назад, на место.
Минут через пять Тарас выехал на Лычаковскую. Дорога была пустынной, булыжник матово поблескивал и что-то зловещее привиделось Тарасу в его блеске. Клиент вел себя непривычно спокойно и самоуверенно, словно и не болело у него ничего!
Тарас притормозил, обернулся и поправил спортивную сумку с термосом кофе на заднем сиденье.
— Ну что, готовы? — спросил он Славомира.
Тот кивнул. Тарас нажал на педаль газа. Машина рванула вперед и тут же поляка подбросило так, что он макушкой головы ударился о потолок кабины. Ойкнул, на лице молнией проскочила болезненная гримаса. Тарас, заметив это, внутренне улыбнулся. Еще пару километров, и от самоуверенного спокойствия поляка не останется и следа.
После ночной протряски по Лычаковской Тарас провез клиента туда и назад по Городоцкой, а после этого, понимая по цвету лица Славомира, что цель близка, взъехал на Лесную. Там уже поляк так вскрикнул, зажав ладонями причинное место, будто заехали ему в пах тяжелой футбольной бутсой. Тарас затормозил и мысленно отметил, что опять оказался перед парадным знакомого четырехэтажного дома, где в ночной тишине уже не раз освобождались его клиенты от бремени мелких, но тяжких камней.
Поляк схватил протянутую ему литровую банку, скрючившись в три погибели, выбрался из машины.
— Эй! — сказал ему в спину Тарас. — Вы только не выбрасывайте камешек! Я их собираю!
Поляк, согбенно стоявший спиной к машине, повел удивленно головой, словно хотел обернуться. Но в какой-то момент он опустил голову, решив, что наблюдать за банкой ему в этот момент важнее.
Тарас выключил двигатель и фары — зачем беспокоить жильцов? Тем более, что все окна дома были темны. Посмотрел на часы — половина третьего. Подумал о Дарке — каково ей там, в ее обменной клетке? Хорошо еще, если электричество есть!
Секунды тянулись мучительно долго. Поляк словно замер, сгорбившись, наклонившись вперед. В открытую дверцу «опеля» дунул прохладный сырой ветерок. В этот момент обычно падает в стеклянную банку камешек, издавая одиночный цокающий звук. Потом звучит журчание, и клиент постепенно распрямляет спину. Но сейчас этого не происходило.
Тарас ощутил беспокойство. Поначалу подумал, что беспокоится за клиента, но несколько мгновений спустя мелкое неприятное дрожание охватило его пальцы. Он опустил ладони на руль, сжал руль что было силы и услышал своим телом, как дрожит всё вокруг — и он, и руль, зажатый в руках, и вся машина. Клейкая тишина, окружившая серый «опель», еще больше пугала Тараса. Он резко обернулся и взглянул на поляка. Тот вдруг вздрогнул, поднял обе руки, словно отталкиваясь от невидимых атакующих. Звон разбитой банки вытолкнул тишину из окружающего машину пространства. И тут зажурчала струя, Славомир, застонав, опустил руки, точнее, левую опустил просто вниз, а правой взялся за управление струёй.
Тарас всё еще чувствовал, как дрожит в руках руль машины, но теперь, когда тишины больше рядом не было, его внутренний ужас сменился страхом и растерянностью.
Поляк медленно обернулся, звякнула «молния» его брюк, он застегнул твидовое пальто и медленно опустился на сиденье.
— Вышел? — спросил его Тарас.
— Кажется, — тихо ответил Славомир. — Такая резкая боль… Я не ожидал… Даже сейчас как-то не по себе…
Тарас хотел было попросить поляка захлопнуть свою дверцу, как до его слуха донеслись шаркающие шаги. Он наклонился вперед и увидел, как вниз по улице, пошатываясь, странной болезненной походкой, едва поднимая ноги, прошел мужчина, сутулый, невысокий, то ли в ватнике, то ли в какой-то похожей на ватник куртке.
— Ну что, едем? — спросил поляк.
Дрожь в пальцах Тараса исчезла. Беспокойство отпустило его. На душе воцарился мир, и эту мгновенную перемену состояния Тарас ощутил в мельчайших подробностях, словно в разных местах его тела было воткнуто не меньше сотни тонких иголок и кто-то вдруг неким странным образом одновременно их вытащил.
Он снял машину с ручника. Она неспешно покатилась вниз. На ходу завел мотор, включил свет.
Тарас всматривался в освещенное фарами пространство, пытаясь разглядеть пару минут назад замеченного бомжа, но никого не увидел.
— К гостинице? — спросил он поляка.
Славомир отрицательно мотнул головой.
— А куда? — удивился Тарас.
— Ночной клуб. Надо прийти в себя.
Тарас пожал плечами и повез клиента в «Позитифф» на Зеленую.
Уже остановившись у дверей клуба, он обратил внимание на безлюдность улицы и тишину. Поляк тоже недоверчиво осматривал из машины улицу.
— Это здесь? — спросил он.
Тарас вышел, прислушался. Откуда-то, казалось, из-под земли, до его тела донеслись низкие вибрации. Он подошел ко входу в клуб, и вибрации усилились. Обернулся к поляку, призывно махнул ему рукой.
В клубе гудела музыка, именно гудела, а не играла. Они присели за столик, к ним медленно и неуверенно подплыл по тяжелому воздуху уставший молодой официант.
— Лаговаллин есть?
Официант кивнул.
— Два! — сказал ему поляк.
— Я — за рулем! — твердо заявил Тарас.
Официант замер. Только зрачки его глаз «сходили» посмотреть на того, кто «за рулем» и снова вернулись на Славомира.
— Всё равно два, — повторил он. — Без льда, в один стакан.
Тарас смотрел в спину удаляющегося официанта и пытался понять: был ли тот обкуренный, пьяный или просто уставший.
— Скажите, а вы другие болезни лечите? — спросил вдруг Славомир.
Его лицо словно освободилось от остатков перенесенной во время процедуры боли. Глаза казались снова совершенно сосредоточенными, взгляд — чистым и немного надменным.
— Нет, я только камнями занимаюсь.
— А может, друзья есть? К которым с другими болезнями обращаются? — настаивал поляк.
Тарас, кажется, понимал, куда клонит клиент.
— Вас интересует тяжелая венерология? — спросил он.
— Тяжелая?! — повторил Славомир, усмехнувшись и показав ряд белейших зубов. — Хороший термин! Сам придумал?
Тарас кивнул. И ощутил мгновенную гордость. Ведь это именно он еще в институте шутки ради разделил венерологию на тяжелую и легкую и сравнил ее с артиллерией.
Перед Тарасом на стол неожиданно опустилась банкнота в десять евро.
— Это за копирайт! — сказал поляк. — Я буду этот термин использовать!
«Сто десять!» — калькулятор в голове у Тараса подсчитал доход сегодняшней ночи.
Официант опустил на стол перед поляком стакан из толстого стекла, наполненный янтарной жидкостью. Резкий запах ворвался в ноздри Тараса, и он инстинктивно откинулся на спинку стула.
— Мне нужны люди с редкими заболеваниями! — поляк произнес более четко и членораздельно, не сводя взгляда с виски.
— У моей подружки аллергия на деньги, — сказал Тарас не потому, что хотел поддержать разговор на интересующую клиента тему, а потому, что в этот момент он думал о Дарке и о том, что пора бы ему с ней уже и кофе из термоса выпить.
— Интересно. — Славомир глотнул виски и наклонился вперед, отодвинув стакан вправо. Уперся локтями в столешницу, уставился ожидающе на Тараса. — Давно? Какие симптомы?
— Высыпания по всему телу, покраснения…
Тарас вдруг смущенно замолчал, словно сделал что-то нехорошее и теперь ему стало стыдно. Да! Он понял, что заговорил о ее теле с посторонним, незнакомым человеком. Заговорил о ее болезни, о ней самой. Зачем?