– Избавьте меня от этого! Я предпочел бы быть с женой ибн Башира, если хотите знать правду. Но если мне поручена оборона вашего города, не могу же я позволить его сжечь, правда?
– О! Любовь моя! Я здесь, мой господин! Я уже здесь!
Откуда-то из толпы посреди улицы женщина усердно махала руками. Мясник ибн Башир обернулся и посмотрел туда; его лицо наливалось краской. Теперь уже смеялись все.
– Вам известно, – серьезно произнес Аммар, когда веселье стихло, – что мувардийцы движутся сюда, пока мы беседуем. У них приказ подавлять любое возмущение. Боюсь, что я пока еще не могу держать их полностью под контролем. Я только что прибыл. Я не хочу, чтобы кого-то убили здесь сегодня. Это может испортить мне удовольствие от того, что я запланировал на эту ночь. – Он хитро улыбнулся.
– Я здесь, мой господин! Зачем ждать ночи? – На этот раз голос принадлежал другой женщине. И внезапно более десятка рук замахали из толпы и зазвучали умоляющие женские голоса.
Ибн Хайран запрокинул голову и громко расхохотался.
– Я польщен, – сказал он. – Одна мысль об этом лишает меня сил. – В толпе снова раздался смех, настроение еще больше смягчилось. Солнце садилось, и теперь почти вся улица находилась в тени.
Тон ибн Хайрана изменился.
– Добрые люди, идите по домам, пока не явились воины с закрытыми лицами. Погасите ваши факелы. Мы не должны делать за джадитов их работу. Наши стены крепки, правитель Картады послал меня к вам, и другие уже на подходе. У нас достаточно еды и воды, а вальедцы далеко от своего дома, в местности, которую они не знают. Нам нужно бояться только собственной слабости или глупости. Это сборище было проявлением безумия. Пора идти домой. Смотрите, солнце садится, скоро зазвонят колокола на вечернюю молитву. Сегодня добрый вечер для молитвы, друзья мои, вечер, в который необходимо быть как можно чище перед лицом Ашара и под его звездами, когда они появятся на небе.
Этот красивый голос звучал лирично, ритмично, успокаивающе. «Он ведь поэт», – вспомнил Альвар. Джеана однажды сказала ему, что ибн Хайран до сих пор считает себя прежде всего поэтом.
Казалось, напуганную толпу удалось успокоить. Альвар увидел, как один из мужчин, держащий копье с отрезанной головой, посмотрел вверх на то, что он нес, и на его лице отразились отвращение и ужас. Они просто испуганные люди, вовсе не злые. Лишившись руководства и подвергшись нападению, они набросились на самую легкую мишень, чтобы заглушить собственный страх. Казалось, что сильный, четкий голос притупил их испуг.
Должен был притупить.
Так бы и случилось, но Аммара ибн Хайрана видели и слышали только передние ряды этой толпы, а квартал киндатов в Фезане был построен для того, чтобы не выпускать его обитателей по ночам, а не для того, чтобы по-настоящему защищать их.
Не представляло особой трудности проникнуть внутрь другим путем, не через ворота. Несколько самодельных лестниц, выбитые окна внешних домов квартала – и разгневанные, решительно настроенные люди могли оказаться среди этих предателей, детоубийц…
– Пожар!
Этот дикий вопль издал один из стражников на платформе над ними. Альвар резко обернулся, увидел черный дым. Услышал плач ребенка внутри квартала, а потом раздались крики. Пожар был настоящим кошмаром. Пожары уничтожали целые города.
Альвар забросил щит за спину, сделал три быстрых шага к воротам и прыгнул. Один из стражников протянул руку, схватил его за запястье и втащил наверх. Аммар следовал за ним по пятам, как и Хусари, который двигался проворнее, чем когда-либо раньше, в прежней жизни.
Ибн Хайран обернулся назад, к внезапно забурлившей толпе на улице.
– Идите по домам! – крикнул он; теперь его голос звучал резко и повелительно. – Я прикажу мувардийцам убивать любого, кто войдет в квартал. Мы не можем позволить сжечь город!
Но город уже горел, и люди в квартале киндатов уже умирали. Альвар не стал ждать, чтобы увидеть, что происходит перед воротами. Он спрыгнул с платформы, покидая последний солнечный свет дня. Споткнулся и упал на мостовую, вскочил, выхватил меч.
Как тушить пожар, если налетчики, обезумев от ненависти и страха, рассыпались по вашим улицам и убивают вас? «Один из тех вопросов, – думал Альвар, бросаясь в сторону дыма и криков, – на которые нет ответов, только клубящиеся картинки ночного кошмара».
Киндаты бежали к той части квартала, где возвышались два купола святилища. Казалось, все узкие, извилистые переулки ведут туда. Пожары начались в домах, стоящих на улицах рядом с воротами. Ашариты проникли через наружные окна и подожгли те здания, через которые прошли.
Врезаясь в поток бегущих людей, Альвар увидел одного ашарита с серпом. Тот подрезал им ноги бегущего мальчика. Остро заточенное лезвие перерубило ноги ребенка, словно стебли пшеницы. Мальчик упал, крича и обливаясь кровью. Альвар, не замедляя бега, развернулся и с нечленораздельным воплем изо всех сил опустил свой меч и убил человека, который это сделал.
Полдюжины ашаритов остановились как вкопанные прямо перед ним. «Наверное, я похож на сумасшедшего», – понял Альвар, потому что на их лицах отразились ужас и изумление. Одно дело – преследовать безоружных детей, другое – схватиться с мужчиной, вооруженным мечом и с таким выражением глаз.
– Вы что, все спятили? – Это крикнул Хусари, подбегая к своим согражданам. – Фезана горит! Ищите воду! Быстро! Мы уничтожим собственный город!
– Мы уничтожим киндатов! – крикнул кто-то в ответ. – А потом будем тушить пожар. Мы делаем святое дело во имя Ашара!
– Вы выступаете на стороне зла! – крикнул Хусари, чье лицо было искажено болью и горем. И тут Альвар увидел, как он сделал шаг и вонзил свой меч в живот того человека, с которым разговаривал. Инстинктивно Альвар подался вперед, прикрывая Хусари своим щитом. Ашариты отпрянули.
– Уходите! – крикнул Хусари сорванным голосом. – А если останетесь, достаньте воды, быстро! Если это будет продолжаться, мы сами отдадим наш город всадникам Джада!
Альвар оглянулся через плечо. Мимо бежали мужчины и женщины киндатов; некоторые из мужчин возвращались и выстраивали заграждение в том месте, где спутанные улицы выходили на площадь. Трудно было разобраться в этом хаосе, в сумерках и среди черного, клубящегося дыма.
Прямо на его глазах еще один дом охватили красные языки пламени. Отовсюду неслись вопли. Внезапно в его памяти возникли ужасные картины прошлогодней Орвильи. Здесь было еще хуже. Это город, в котором почти все дома построены из дерева, и если хотя бы часть его загорится, может сгореть вся Фезана. Им надо убираться отсюда.
Он потерял из виду ибн Хайрана и понятия не имел, где находится дом Джеаны и ее семьи. Хусари должен знать. Альвар схватил друга за плечо.
– Пойдем! – крикнул он, стараясь перекрыть треск и вопли. – Надо найти Джеану!
Хусари обернулся, споткнулся о тело человека, которого он убил. Казалось, он оглушен, охвачен ужасом; он держал свой меч так, будто уже не понимал, что это такое. Теперь в начале улицы тоже появился огонь. Так быстро. Альвар схватил Хусари за руку и повернул назад. Глаза щипало от дыма.
В дверном проеме на противоположной стороне улицы он увидел девочку с деревянным посохом в руках, стоящую перед двумя мужчинами с ножами. Маленький мальчик цеплялся за ноги девочки сзади. Он плакал навзрыд. Дом над ними горел. Люди с ножами смеялись.
Именно этот смех доконал Альвара. Не успев ни о чем подумать, он отпустил Хусари и побежал.
Слишком много народу оказалось между ними. Бурлящая, бегущая улица. Всего десяток шагов, но это слишком далеко. Девочка стояла среди клубов дыма, защищая свой горящий дом и маленького брата от двух мужчин с ножами.
Казалось, больше никто их не видит; вокруг царила паника. Стоящий ближе к ней мужчина сделал ложный выпад ножом, потом отдернул его и замахнулся, когда девочка неловко вскинула палку.
– Нет! – крикнул Альвар с середины улицы, пробивая себе дорогу сквозь море бегущих людей. – Нет!
Потом он увидел, среди мелькания теней и огня, как рука с ножом неожиданно дернулась назад. Ашарит закричал и выронил оружие.
Хлыст, ужаливший его, тут же свернулся и снова нанес удар, который прошелся по горлу второго мужчины, оставив кровавый рубец. Альвар поднял взгляд и увидел в окне наверху Родриго, перегнувшегося вниз со своим хлыстом. Альвар не замедлил шага. Он налетел на тех двоих и зарубил их, как животных, с яростью в душе.
Он стоял там, стараясь овладеть собой, и смотрел на девочку. Она в ужасе уставилась на него. Сколько ей – двенадцать? Тринадцать?
– Где твои родители? – прохрипел он, пытаясь вернуть себе голос.
– Они погибли, – ответила она голосом, лишенным всякого выражения. – Наверху. Вошли люди с факелами и копьем. – Ее глаза были слишком широко открыты и смотрели на мир, ввергнутый в ужас. Но в них не было слез.
«Она должна плакать», – подумал Альвар. Он снова взглянул наверх. Родриго что-то кричал и показывал на следующую дверь: слов Альвар не слышал. Ребенку за спиной девочки было не больше четырех лет. Он заходился в хриплых, конвульсивных рыданиях, не успевая перевести дыхание.
– Пошли со мной, – грубым от спешки голосом бросил Альвар. Он внезапно нагнулся и поднял мальчика, а потом подтолкнул девочку в спину, прочь из дверного проема. Приземистая фигура налетела на них с поднятым топором. Не выпуская из рук ребенка, Альвар ушел от удара, развернулся и вонзил свой красный от крови клинок в грудь нападавшего.
За их спинами раздался громкий рев. Альвар поднял глаза. Дом девочки горел, языки пламени вырывались из каждого верхнего окна. Весь квартал киндатов был охвачен огнем. Альвар понес перепуганного малыша и повел девочку к той двери, на которую указал сверху Родриго.
И вздохнул с облегчением, когда добрался туда. В дверях стояли Джеана и еще двое людей, должно быть, ее родители. С лестницы сбежал Родриго.
– Где Аммар? – быстро спросила Джеана. Он не помнил, чтобы когда-либо видел ее такой испуганной.