Он с тревогой посмотрел на короля. Лицо Рамиро стало мрачным.
– Не знаю. Могу лишь догадываться. Если твой отец находится вместе с бен Йонанноном и сражается, то, возможно, ашариты напали на киндатов в городе. Почему, не могу сказать. Но это нам на пользу – если Родриго оттуда выберется.
Это не утешало.
– Пойдем! – сказал король. – Ты снова помог мне. Воистину, ты мой луч света, Диего Бельмонте.
Не успел он произнести эти слова, как солнце село.
Над равниной к северу от Фезаны спустились сумерки, быстрые и прекрасные.
На западе последний алый отблеск окрасил небо. Блеск куполов погас. Диего взглянул на юг, пока они бежали к остальным, и увидел поднимающийся над городом дым.
Ему не позволили самому узнать, смог ли его отец выбраться из города, и поздороваться с ним, если ему это удалось.
Король разрешил поехать Фернану, а Диего запретил. Он считал, что у стен слишком опасно, ведь короля сопровождали всего пятьдесят человек, чтобы тихо прокрасться к реке и рву в темноте.
Диего был в ярости. Ведь именно благодаря ему король узнал, куда направляется отец, без его помощи он не смог бы этого сделать, и все же Диего не позволили поехать с ними. Оказывается, есть и свои недостатки в том, чтобы быть полезным королю Вальедо.
Фернан пришел в восторг, но у него хватило сострадания постараться скрыть это. Диего ему обмануть не удалось. Он смотрел, как его брат удаляется вместе с группой короля, потом повернулся и поехал прочь вместе со второй половиной передового отряда, мрачный и молчаливый. Иберо остался с ним, разумеется, а также – к удивлению Диего – граф Гонзалес де Рада.
«Возможно, – размышлял Диего, пока они ехали на запад вдоль реки, – министр не испытывает желания встречаться с Родриго так неожиданно. Возможно также, что министр очень серьезно относится к своей клятве охранять семью Родриго. Фернан находится при короле, поэтому Гонзалес остался со мной…» Диего задумчиво посмотрел на министра, но уже почти совсем стемнело, а они ехали, не зажигая факелов.
Далеко ехать не пришлось. Они увидели походные костры. Белая луна поднималась за их спинами, когда они приблизились к деревне, куда во второй половине дня начали съезжаться фургоны с продуктами. Диего сказали, что это самое подходящее место для размещения складов и припасов для осады. Так решили уже очень давно те, кто знал эту местность.
Диего вместе с остальными въехал в крохотную деревню. Ашариты уже успели покинуть ее. Деревня вытянулась вдоль реки. На реке стояла водяная мельница. К их удивлению, почти все дома выглядели новыми. До Диего донесся запах готовящейся еды. Тут он обнаружил, что страшно проголодался. Нелепо в такое время думать о еде. С другой стороны, сказал он себе, что еще здесь делать? Разве что ждать.
Он спрыгнул с коня рядом с Иберо и министром. Подбежали люди, чтобы взять у них лошадей. Диего обернулся и посмотрел на восток, туда, где висела низкая луна. Фернан уже должен был находиться у реки и стен города, ждать встречи с отцом. «Все-таки это несправедливо», – решил Диего.
Он огляделся. Конечно, у деревни было название – Фернан отметил его на одной из карт, – но Диего забыл его. Он почти ожидал, что Иберо сейчас потребует у него произнести это название. И готов был ответить чрезвычайно саркастично, если подобное произойдет.
Эта кучка хижин и домов находилась недалеко от Фезаны, однако в обычную ночь, под звездами, город должен был пропадать из виду. Но не сегодня. Диего видел красное зарево на востоке и знал, что Фезана горит. Сейчас там его отец.
При этой мысли он забыл о гневе и о голоде и закрыл глаза.
Он ощутил присутствие Родриго, недалеко от городской стены, но все еще внутри. Прямо за рекой он нашел Фернана. И с облегчением понял, что им не грозит непосредственная опасность. Никто не сражался поблизости от них. Повинуясь безотчетному порыву, Диего мысленно повернулся на север и нашел мать – ближе, чем он ожидал.
Его успокаивало знание о том, где она находится. И о том, что все они сейчас в безопасности. Кажется даже, они скоро могут снова собраться вместе, здесь, в армии короля в Аль-Рассане. Это было бы хорошо. Это было бы чудесно. Диего открыл глаза, возвращая сознание в эту деревню, и, успокоившись, снова позволил себе подумать о еде.
В это мгновение он услышал звук, похожий на глухую барабанную дробь, и первый вопль, который сразу же оборвался. А потом увидел мувардийцев.
В конце концов это оказалось легко, как мувардийцы и ожидали. Не то чтобы для рожденных в пустыне это имело значение. Это даже вызывало досаду: когда война идет слишком легко, то в ней меньше славы.
Азиз ибн Дабир из племени зухритов был послан служить в Фезану правителем Картады, к которому его отправил его собственный повелитель, Язир ибн Кариф, властелин всей пустыни. Утром Азиз повел сотню своих людей на запад от города. Они остановились на южном берегу Тавареса, потом перешли реку вброд там, где она делала поворот и течение ее замедлялось.
В сумерках они прочитали вечернюю молитву, а затем, двигаясь очень осторожно, вернулись обратно на запад, к деревне Орвилья.
Много лет назад прежний верховный правитель Картады и его советники рассчитали, что, если проклятые солнцепоклонники когда-либо отважатся двинуться на юг, на захват Фезаны, они, вероятно, выберут Орвилью в качестве базы для своего обоза на время осады. Это место было очевидным, и поэтому, приходилось признать Азизу, план Альмалика Первого отличался дальновидностью. Это было правдой, несмотря на то, что его придумали люди, пьющие вино в Аль-Рассане, а не воины племен, безгрешные перед лицом Ашара.
И все же именно воинов-маджритийцев послали в этот рейд. «Конечно, – подумал Азиз. – Кто из женоподобных мужчин, оставшихся в Фезане, мог бы осуществить его?»
Во время молчаливого перехода на восток Азиз поскакал вперед вместе с двумя своими лучшими дозорными. Спрятав коней, они поползли сквозь траву, чтобы посмотреть на Орвилью.
Все обстояло точно так, как предвидел Альмалик.
Джадиты, предсказуемые до глупости, действительно послали сюда свои фургоны. Те из их женщин, что приехали на юг, почти наверняка прибудут в Орвилью завтра. Уверенные в том, что жители деревень убежали в город, вальедцы не позаботились выделить большое охранение для тех, кто разбивал лагерь.
Азиз слышал беззаботный смех, видел, как ставили палатки, чувствовал запах мяса, уже готовящегося на кострах. Он уловил обрывки речи с характерным шипящим выговором Эспераньи. Он не понял сказанного. Это не имело значения. Имело значение то, что его соплеменники сейчас устроят здесь резню. Такую, которая потрясет этих захватчиков с севера до самой глубины их безбожных душ. У Азиза были некоторые мысли по поводу того, как усилить этот эффект. Жаль, что женщин еще нет здесь: тогда все сложилось бы идеально. У Азиза уже давно не было женщины.
Он в задумчивости погладил головку висящего у пояса молота – его любимого оружия. До него молот принадлежал его отцу, в том легендарном первом походе зухритов с далекого запада. Когда-нибудь он перейдет к его старшему сыну, если звезды Ашара позволят этому случиться.
В тот момент Ашар был с ним. Как раз когда Азиз уже собирался покинуть свой наблюдательный пункт и отдать приказ к нападению, что-то предупредило его об опасности. Он предостерегающе поднял руку, давая знак своим двум спутникам, и приложил ухо к земле. Стук копыт. Двое других, сделав то же самое, смотрели на Азиза в темноте.
Они ждали. Через несколько минут мимо промчался отряд солдат на гордых вальедских жеребцах. Азиз жаждал заполучить этих коней почти так же сильно, как он хотел отрубить головы и половые органы мужчин, оседлавших их. Конечно, было темно, но в Орвилье горели костры, а Азиза бог благословил хорошим ночным зрением. Он насчитал пятьдесят всадников, не больше. С таким количеством они справятся, ему даже хотелось сразиться с ними. Теперь это будет бой, в котором можно стяжать славу.
Очень важно было точно рассчитать время. Им приказали завязать бой, а потом быстро отступить, чтобы не остаться отрезанными вне стен города. Он видел, как новые всадники въехали в Орвилью через ворота в низкой ограде, построенной заново после прошлогоднего пожара. Он наклонился к одному из своих людей и шепотом отдал приказ. Ничего сложного. Здесь нет необходимости затевать что-то сложное.
– Эти люди сейчас голодны и уязвимы. Вернись к остальным. Прикажи, чтобы атаковали сейчас же, во имя Ашара.
Звезды бога уже сверкали над ними. Новые джадиты спешились, пока он наблюдал. Их коней увели слуги. Эти люди умеют сражаться, Азиз это знал, но пешими? Против сотни самых лучших воинов-мувардийцев?
Через секунду Азиз услышал топот копыт. Он встал и оглянулся. Увидел приближающуюся изогнутую цепочку своих соплеменников. Один из них подлетел к нему, держа повод его коня. Азиз вскочил в седло на ходу. И достал из-за пояса свой молот.
Он услышал раздавшийся возле одного из костров крик. Крик резко оборвался. Кто-то выпустил стрелу. Потом раздались и другие крики, отчаянные крики людей, застигнутых врасплох.
Они перескочили через низкий забор. Тут Азиз возвысил голос, триумфально выкрикивая имя Ашара под глядящими на них божественными звездами.
В ночной тьме они делали то, зачем прискакали из Фезаны. Они убивали, и не просто убивали. Здесь надо было оставить послание и не дать людям с севера возможности не заметить его.
Их ожидало некоторое сопротивление, и это даже доставило им удовольствие. Пятьдесят человек, которые только что приехали сюда, были солдатами, но они встретились с численным превосходством и сражались пешими, а мувардийцы точно знали, что делают.
Азиз уже вычислил командира солдат и взял его на себя, как поступают вожди племени, если хотят сохранить свою честь и положение. Он подскочил к этому человеку, в предвкушении размахивая молотом, но ему тут же пришлось резко нагнуться в седле, чтобы избежать удара меча. Северянин был уже немолод, но двигался быстро и чуть было не прикончил его. Азиз проскочил дальше, развернул коня и увидел, как его соплеменник, скачущий за ним, упал, сраженный вторым взмахом того же меча. Командир джадитов, черноволосый, высокий человек, вытолкнул убитого из седла и вскочил на коня одним движением. Два вожака оказались лицом к лицу. Азиз улыбнулся. Это была жизнь, это было то, ради чего живет мужчина.