Джеана почувствовала, что безмерно устала. Наверное, ее отец совсем обессилел. Но это никак не проявлялось внешне. Если она даст себе волю, то начнет вспоминать о том, что совсем недавно произошло в Фезане, а этого делать нельзя. Не сейчас. Ей необходимо сохранить самообладание.
– Он может не выжить. Вы это понимаете, – сказала она.
Д’Иньиго покачал головой:
– Он выживет. Выживет! Вот в чем чудо. Вы видели, что было сделано, не хуже, чем я. Кость удалена! Это было сделано безупречно.
– И мы понятия не имеем, может ли человек выжить после подобного вскрытия черепа.
– Галинус говорил…
– Галинус никогда такого не делал! Для него это было святотатством. Для ашаритов, для киндатов. Для всех нас. Вы это знаете! – Она не хотела повышать голос. На них начали оглядываться.
Джеана снова посмотрела на лежащего без сознания мальчика. Теперь его устроили на тюфяке и подушке и накрыли одеялами. Он был очень бледен из-за большой потери крови. Сейчас в этом заключалась одна из опасностей. Одна из многих. Джеана положила пальцы на его шею. Пульс бился ровно, разве что слишком быстро. Но, проверяя его и глядя в лицо Диего, Джеана поняла, что она тоже уверена в том, что мальчик останется жив. Это был не профессионализм, безнадежная эмоциональность.
Это была абсолютная уверенность.
Она подняла глаза на Родриго и на его любимую жену, мать этого мальчика, и кивнула.
– Он хорошо справляется. Так хорошо, как только можно было надеяться, – сказала она. Потом встала и пошла туда, где находились ее мать и отец. Аммар был с ними, и это было хорошо. Очень хорошо.
Джеана опустилась на землю возле ног Исхака и положила голову ему на колени, как делала когда-то, еще маленькой девочкой, и почувствовала, что руки отца, его сильные, спокойные, уверенные руки, легли на ее голову.
Через некоторое время она встала, потому что, по правде говоря, она уже не была маленькой девочкой, живущей в доме родителей. Она повернулась к мужчине, которого любила, одного среди всех мужчин в мире, и Аммар открыл ей объятия, а она позволила ему своим прикосновением заставить ее ненадолго забыть о том, что произошло с ее народом в городе в ту ночь.
Глава XVII
Альвар де Пеллино той ночью крепко держал факел над Диего Бельмонте. Потом он видел, как отец Джеаны устало отошел вместе с женой на край деревни, а затем в одиночестве вышел, спотыкаясь, через восточные ворота на луг. Там он опустился на землю и начал молиться, стоя на коленях и медленно покачиваясь взад и вперед.
Хусари подошел и остановился рядом с Альваром. Он был весь грязный от крови, пепла и пота, так же, как сам Альвар. Хусари тихо шепнул:
– Это плач киндатов. Под двумя лунами. Плач по умершим.
– В Фезане?
– Конечно. Но, насколько я знаю этого человека, часть молитвы он посвятит Веласу.
Альвар вздрогнул. Снова посмотрел на фигуру человека, стоящего на коленях в темноте. К своему стыду, он забыл о Веласе. Родители Джеаны только сегодня узнали о его гибели. Глядя на то, как старый лекарь медленно раскачивается взад и вперед, Альвар внезапно ощутил, как к нему возвращается, спокойно и уверенно, чувство, которое он только начал осознавать во время путешествия на запад: в конечном счете ему не суждено стать солдатом.
Он умел убивать, и, по-видимому, очень неплохо; у него хватало мужества, хладнокровия и мастерства, но душа его не лежала к бойне сражений. Он не мог говорить о них, подобно поэтам, как о пышных зрелищах, состязаниях, полях славы, на которых мужчины могут добыть себе честь.
Он понятия не имел, какой у него может быть выбор, но понимал, что эта ночь – не время для размышлений о подобных вещах. Сзади послышались шаги, и Альвар обернулся. К ним подошел Родриго.
– Альвар, я был бы тебе очень благодарен, если бы ты пошел со мной. – Голос Родриго звучал мрачно; в нем чувствовалась бесконечная усталость. Диего все еще не пришел в сознание; Джеана сказала, что он, вероятно, будет в таком состоянии всю ночь и утро. – Я думаю, мне понадобится свидетель того, что произойдет дальше. Ты в порядке?
– Конечно, – быстро ответил Альвар. – Но что?..
– Король хочет поговорить со мной.
Альвар с трудом сглотнул.
– И вы хотите, чтобы я…
– Хочу. Мне нужен один из моих людей. – На лице Родриго блеснуло слабое подобие улыбки. – Тебе случайно не надо отлить?
Промелькнуло воспоминание, яркое, как луч света.
Он пошел вместе с Родриго туда, где король совещался с дозорными. Рамиро заметил их приближение и удивленно поднял брови, увидев Альвара.
– Ты хочешь, чтобы с нами был кто-то третий?
– Если не возражаете, государь. Вы знаете сына Пеллино де Дамона? Это один из моих самых доверенных людей. – Теперь в голосе Родриго появилось напряжение, и Альвар его услышал.
– Не возражаю, – ответил король. – Но если ты так высоко ценишь его, то и я надеюсь лучше узнать его в будущем.
Альвар поклонился.
– Благодарю вас, государь. – Он сознавал, что у него устрашающий вид. Как у воина во время сражения.
Рамиро отпустил дозорных, и они втроем направились к северной ограде деревни, а потом вышли через открытые Альваром ворота на равнину.
Дул ветер. Они не взяли с собой факелы. Костры остались позади, и бо́льшая их часть уже погасла. Лишь луны и звезды сияли над широким пространством вокруг них. Было слишком темно, и Альвар не мог прочесть выражения лиц своих спутников. Он хранил молчание. Свидетель. Чего – он не знал.
– Я рад, что ты вернулся. У тебя есть вопросы. Задай их, – сказал король Вальедо. – Затем я расскажу тебе о других вещах, которых ты не знаешь.
Родриго холодно ответил:
– Хорошо. Начнем с моих сыновей. Каким образом они здесь оказались? Возможно, вы недолго будете радоваться моему присутствию, ваше величество. Это будет зависеть от ваших ответов.
– Ваш священник написал письмо Жиро де Шервалю, верховному клирику Фериереса, который остановился у нас на зиму, совершая паломничество на остров Васки. В своих проповедях де Шерваль, вместе со своими собратьями в Эшалау и Орведо, призывал начать священную войну. Ты знаешь, что армия отплыла из Батиары?
– Знаю. Что за письмо?
– В нем он объяснял дар твоего сына. Высказывал предположение, что мальчик может пригодиться в войне с неверными.
– Иберо это сделал?
– Я покажу тебе письмо, сэр Родриго. Это было предательством?
– Да.
– Он наказан за него, – сказал король.
– Не мной.
– Какая разница? Он был служителем господа. Его будет судить Джад.
Воцарилось молчание.
– Продолжайте. Письмо пришло в Эстерен?
– И де Шерваль попросил у меня разрешения послать за мальчиком. Это было после того, что произошло в Карказии. Ты об этом слышал?
Родриго кивнул.
– Кое-что.
– После этих событий я приказал собрать войско и послал людей за твоим сыном. Его брат настоял на том, чтобы поехать вместе с ним. Твоя жена последовала за ними и присоединилась к королеве. Я тоже должен понести наказание, сэр Родриго?
Голоса обоих мужчин звучали холодно и четко. В темноте, на этом резком ветру, у Альвара возникло ощущение, что он слышит первые слова разговора, который назревал уже давно.
– Я пока не знаю, – напрямик ответил Родриго Бельмонте. Альвар мигнул. Капитан разговаривал со своим королем. – Что случилось в Карказии? Вам стоит рассказать мне об этом.
– Я и собирался. Альмалик Второй воспользовался услугами шпиона при дворе моего брата в Руэнде и попытался организовать убийство королевы. Это был хитрый ход, и он почти удался. Если бы королева умерла и я обвинил в ее смерти Санчеса, это разрушило бы любой союз и подтолкнуло нас к войне друг против друга. Я чуть не выступил против Руэнды. Я бы это сделал, если бы королева умерла.
– Но?
– Лекарь, д’Иньиго, который помогал оперировать твоего сына сегодня ночью, сумел спасти королеву, чего не могли сделать ее собственные лекари. Он догадался по виду раны, что стрела отравлена, и приготовил противоядие.
– Значит, мы многим ему обязаны, – сказал Родриго.
– Да. Он сказал, что узнал этот яд по его описанию в работах одного лекаря-киндата из Фезаны.
Снова молчание. Альвар увидел, как звезда прочертила небо и упала на западе. Рождение, смерть. В народных сказках, которые он слышал с детства, это значило или то, или другое. Как далеко он сейчас от дома!
– Понятно. Я собирался просить вас, – сказал Родриго, – что бы потом ни случилось, позаботиться о благополучии сэра Исхака и его семьи.
– Тебе не надо просить, – ответил король. – Это уже сделано. Ради королевы и твоего сына. Что бы потом ни случилось.
Альвар увидел, как Родриго склонил голову при лунном свете. Облачко проплыло по лику белой луны, сгустив темноту.
– Д’Иньиго сообщил мне еще кое-что, – тихо произнес король. – Он сказал, что был использован яд, известный только в Аль-Рассане. В Руэнде его почти невозможно достать, там о нем даже не знают.
– Понятно. – Тон Родриго изменился. – Вы написали брату в Руэнду?
– Написал. Рассказал ему то, о чем узнал. Он удрал после встречи, опасаясь нашего нападения. Как я уже говорил, я готов был это сделать, сэр Родриго. Если бы королева умерла…
– Я могу это понять, государь.
– Санчес прислал ответ. Они разоблачили картадского шпиона и нашли в его доме стрелы, пропитанные тем же ядом. Мой брат благодарил меня.
– Конечно. Насколько он способен быть благодарным. – Тон Родриго был сухим.
– Он пошел довольно далеко. Он согласился прибыть на юг одновременно со мной. Сейчас он на пути в Салос.
Это была новость. Альвар видел, как Родриго обдумывает ее.
– А Халонья? – тихо спросил он. – Ваш дядя?
– Направляется в Рагозу и Фибас. Это уже происходит. Клирики все-таки получили свою священную войну, сэр Родриго.
Родриго покачал головой.
– Три захватнические войны, как мне кажется.
– Конечно. – Теперь король, в свою очередь, говорил сухо. – Но клирики едут вместе с нами, и если я еще верю, что мой дядя и брат не повернут обратно и не нападут на Вальедо, то только благодаря клирикам.