«Сумею ли я когда-нибудь, – подумал он, пронзенный отчаянием, – примирить в себе эти вещи?»
Тут он услышал, как Родриго Бельмонте очень спокойно произнес:
– Вы могли рассказать мне о Гарсии давным-давно, государь. Думаю, я бы вам поверил. Я и сейчас вам верю. Я буду с вами, если вы того желаете.
И он опустился на колени перед королем и протянул сложенные вместе ладони. Родриго несколько секунд молча смотрел на него сверху вниз.
– Ты бы не поверил, – сказал он. – Ты бы всегда сомневался. Нам надо было постареть, тебе и мне, чтобы я это сказал, а ты услышал. Не знаю, сможет ли твой юный солдат это понять.
Альвар покраснел в темноте, потом услышал ответ Капитана:
– Вы можете удивиться, государь. Он – больше, чем солдат, но о том, что он совершил сегодня вечером в Фезане, я расскажу вам позже. Если я стану вашим министром, то вот моя первая просьба: я хочу, чтобы Альвар де Пеллино стал моим герольдом, носил жезл Вальедо и передавал наши слова звезднорожденным.
– Это большая честь, – сказал король. – Он очень молод. И это опасная должность во время такой войны. – Он махнул рукой в сторону деревни за их спиной. – Ашариты, возможно, не станут соблюдать закон о неприкосновенности герольдов.
Родриго покачал головой.
– Станут. В этом я уверен. Они ценят свою честь не меньше, чем мы ценим нашу. Даже мувардийцы. Особенно мувардийцы, в каком-то смысле. А Альвар оправдает оказанное ему доверие.
Рамиро послал Альвару оценивающий взгляд при свете лун.
– Ты хотел бы этого для себя? – спросил он. – Храбрый юноша в бою может добыть себе больше славы, чем на этой должности.
Альвар опустился на колени рядом с Родриго Бельмонте и поднял сложенные ладони.
– Хотел бы, – ответил он и, едва произнеся эти слова, понял, что это правда; что это именно то, чего бы он хотел. – Я тоже клянусь вам в верности, если вы примете меня, государь.
Король взял в свои ладони руки Родриго, потом так же взял руки Альвара.
– Так пойдем же вперед отсюда и начнем отвоевывать нашу потерянную землю.
Казалось, он хотел сказать больше, но не сказал. Они встали и пошли обратно, в Орвилью. Но Альвар, не в силах удержаться от размышлений даже в такой момент, спросил себя: «А чья земля будет разрушена и потеряна во время нашего похода?»
Он знал ответ. Это был не совсем вопрос. В душе новоявленного герольда Вальедо боролись гордость и пронизывающее до костей дурное предчувствие.
Приблизившись к деревне, он увидел Джеану. Она стояла у северных ворот и ждала их рядом с Аммаром ибн Хайраном. И глядя на ее маленькую, прямую фигурку при смешанном свете лун, Альвар почувствовал, как к нему возвращается и любовь тоже, горькая и сладкая, среди оружия и крови, пролитой сегодня ночью и той, которой предстоит пролиться в грядущие дни.
Она издалека видела, как оба они опустились на колени: сначала Родриго, потом Альвар.
Стоящий рядом Аммар мягко произнес:
– Сейчас он стал министром. – И когда она быстро взглянула на него, прибавил: – Так лучше для них обоих, для Родриго и короля. Ему следовало быть министром все эти годы.
Она взяла его за руку. За ними плыл дым, хотя почти все костры погасли. Хусари был с ее родителями и двумя детьми, которых они спасли из квартала киндатов. Королева Вальедо пришла к ним. Она сказала, что Исхак и его семья – ее гости и останутся ими так долго, как пожелают. Она вела себя любезно и приветливо, но было очевидно – по крайней мере, для Джеаны, – что королева Инес никогда раньше не встречалась и не разговаривала с киндатами и не совсем понимает, как себя вести.
Возможно, это не должно было ее беспокоить, но сегодня беспокоило. Джеане хотелось спросить у Инес из Вальедо, нет ли поблизости пухлых младенцев, которых можно приготовить на завтрак киндатам, но в этот вечер погибло слишком много детей, и у Джеаны не осталось сил на подлинный гнев. Она очень устала.
Она понимала, что этим гостеприимством они обязаны Бернару д’Иньиго, лекарю из крепостей тагры. Кажется, он спас жизнь королевы, применив знания, полученные из работ Исхака. Он признался Джеане, что выучил языки ашаритов и киндатов много лет назад. Нельзя было отрицать, что этот худой человек с печальным лицом – хороший лекарь.
«А почему бы ему не быть им? – подумала Джеана. – Если он не поленился учиться у нас…»
Несправедливая мысль, но сегодня Джеана не слишком старалась быть справедливой. Д’Иньиго вызвался первым дежурить у постели сына Родриго. Мать и брат Диего тоже остались с ним. В присутствии Джеаны не было необходимости. Лекари из Вальедо занимались горсткой тех, кто выжил после нападения. Всего горстка; остальные погибли, зверски зарубленные.
«Они пришли из пустыни», – вспомнила Джеана, глядя на изрубленные тела, вдыхая запах обугленной человеческой плоти. Слова ее отца, сказанные давным-давно. «Если ты сможешь понять звезднорожденных Ашара…»
– Кто мои враги? – спросила Джеана вслух, оглядывая деревню.
Наверное, что-то такое было в ее голосе, намек на возможность потерять самообладание. Аммар молча обнял ее рукой за плечи и повел прочь. Они обошли Орвилью по периметру, но Джеана, не в силах успокоиться, все время ловила себя на том, что одновременно оглядывается на угасающие костры и вспоминает их.
Кто мои враги? Жители Фезаны? Здешние мувардийцы? Солдаты священной армии Джада, которые учинили погром в Соренике? Вальедцы, которые сожгли эту деревню прошлым летом? Ей хотелось плакать, но она боялась позволить себе это.
У Аммара на одной руке была рана, и Джеана осмотрела ее при свете факелов: ничего серьезного. Он так и говорил, но ей необходимо было увидеть самой. Она отвела его к реке, промыла и перевязала рану. Чтобы хоть чем-то заняться. Стоя на коленях, она окунула кусок ткани в холодную воду и вымыла лицо, глядя вниз на дрожащую на поверхности Тавареса дорожку лунного света. Глубоко вдохнула ночной воздух.
Они пошли дальше, вдоль ограды, на север. И там увидели короля Рамиро вместе с Родриго и Альваром на лугу, среди травы. За ними простиралась темная, бескрайняя пустота. Джеана увидела, как Родриго скрестил на груди руки и крепко прижал их к себе. Было уже очень поздно. Дул ночной ветер.
«Куда бы ни дул ветер…»
Потом они увидели, как Родриго и Альвар встали на колени перед королем, а затем поднялись.
– Кто мои враги? – через какое-то время спросила Джеана.
– Это мои враги, я надеюсь, – сказал Аммар.
– А твои кто?
– Очень скоро мы узнаем об этом больше, любимая. Смотри и слушай. Вероятно, скоро я получу выгодное предложение.
Теперь его голос звучал холодно, но она знала, что это самозащита. Вероятно, она лучше любого другого человека в мире чувствовала то, что связало Аммара ибн Хайрана и Родриго Бельмонте друг с другом, хоть это и казалось невероятным.
Теперь Джеану охватило предчувствие разлуки: сегодня ночью наступало завершение. И из-за этого ей тоже хотелось плакать.
Они ждали. Трое мужчин прошли по темной траве и приблизились к ним у ворот. Она увидела, что Альвар тоже ранен. У него на плече запеклась кровь. Ни слова не говоря, Джеана подошла к нему и начала осторожно оттягивать свободную ткань сорочки, чтобы открыть находящуюся под ней рану. Он взглянул на Джеану, потом отвел глаза и стоял тихо, пока она осматривала его плечо.
– Аммар. Я надеялся отыскать тебя, – тихо произнес Родриго. – У тебя найдется минута для разговора? – Он говорил на языке Эспераньи.
– Для тебя – всегда, – серьезно ответил ибн Хайран на том же языке.
– Король Вальедо оказал мне честь, попросив стать его министром.
Джеана посмотрела на него. Аммар наклонил голову.
– Ты тоже оказал ему честь, если согласился.
– Я согласился.
Аммар тонко улыбнулся.
– Бадир Рагозский будет огорчен.
– Представляю себе. К сожалению, я намереваюсь дать ему еще больший повод для огорчения.
– Каким образом?
«Это похоже на танец, – подумала Джеана. – Этот официальный тон гораздо больше маскирует истину, чем слова». Она стояла рядом с юным Альваром, слушала и перестала даже притворяться, что осматривает его плечо. Все равно было слишком темно.
– Полагаю, что обладаю достаточными полномочиями, чтобы сделать тебе предложение от имени короля Вальедо.
«Он был прав», – подумала Джеана. Откуда Аммар так точно это знал? На этот вопрос нельзя ответить, разве что вспомнить, кем и чем он был. Кем они оба были. В ветре с севера она ощущала, как что-то быстро близится к концу.
Аммар ответил:
– Меня всегда интересуют предложения. А твои предложения всегда интригующи.
Родриго заколебался, подыскивая слова.
– Пока мы стоим здесь, король Руэнды Санчес скачет в Салос вдоль реки, а армия Халоньи приближается к Рагозе.
– А! Халонья выступила! Королева Фруэла едет, чтобы отомстить за своего погибшего капитана?
При этих словах король Рамиро криво усмехнулся.
– Нечто в этом роде, – без улыбки ответил Родриго. – За все эти годы погибло очень много капитанов.
– Увы, это правда. «Война питается сердцами храбрецов, подобно дикому псу».
– Я знаю эти слова, – внезапно произнес король Вальедо. – Их написал ибн Хайран из Альджейса.
Аммар повернулся к нему, и Джеана поняла, что он удивлен, как бы ни старался это скрыть.
– К вашим услугам, государь. Эта строчка лучше звучит на ашаритском.
Теперь пришла очередь короля выказать удивление. Он метнул взгляд на Родриго, потом снова посмотрел на Аммара.
– Я не имел… это вы? – Он снова повернулся к Родриго, высоко подняв брови.
Родриго хладнокровно сказал:
– Мы одновременно оказались в ссылке в Рагозе в прошлом году. И с тех пор стали соратниками. Он приехал сюда – несмотря на то, что ему грозит смерть за появление на земле Картады, – чтобы вызволить из Фезаны Исхака бен Йонаннона и его жену. Джеана бет Исхак, которая стоит здесь, – лекарь моего отряда. Ибн Хайран был бы убит мувардийцами, если бы они узнали, что он находится в городе.