Он поставил женщину на четвереньки и вошел в нее. Она была необыкновенно высокого роста; это создавало неудобства. Она тут же начала издавать стоны блаженства, привычно преувеличенные. Все они вели себя так, отчаянно стремясь завоевать его расположение. Двигаясь на женщине из Карша, он поймал себя на мысли о том, какова была миниатюрная Забира с его отцом в этой самой постели. Женщина под ним стонала и ахала, словно умирала. Он быстро кончил и отослал ее.
Потом он лежал один среди подушек и тщательно обдумывал, как вернуть того единственного человека, который ему необходим, раньше, чем грозящие ему со всех сторон беды не вспыхнут, подобно кострам, и не поглотят его.
Утром, с первыми бледными лучами света, он послал за шпионом, которого использовал и раньше. Молодой правитель Картады принял этого человека с глазу на глаз, даже прогнал из спальни рабов.
— Я хочу, — сказал он, не здороваясь, без всякой преамбулы, — узнать все, что ты сможешь раскопать о передвижениях господина Аммара ибн Хайрана в Фезане в День Крепостного Рва.
Однажды зимним утром, по дороге к своей палатке на базаре, Джеану и Веласа похитили так ловко, что никто из прохожих даже не понял, что произошло.
День выдался серый; скользили облака, светлые и потемнее. Дул ветер и моросил дождь. К ним подошли двое мужчин; один попросил уделить им несколько секунд внимания. Произнося эти слова, он уже приставил нож к ее ребрам, прикрывая его своим телом и подбитым мехом плащом.
— Твой слуга умрет, если ты откроешь рот, — приветливым тоном произнес он. — А ты умрешь, если рот откроет он. — Она быстро оглянулась: Веласа так же держал второй мужчина. На первый взгляд любому прохожему показалось бы, что они просто беседуют.
— Спасибо, доктор, — громко произнес стоящий рядом с ней. — Дом находится вон там. Мы очень вам благодарны.
Она пошла туда, куда он ее вел. Нож на ходу царапал ее кожу. Она заметила, что Велас побледнел, и знала, что это от ярости, а не от страха. Что-то было в этих людях, некая внутренняя уверенность, которая убедила ее, что они готовы убить их даже в людном месте.
Они подошли к двери, открыли ее тяжелым ключом и вошли. Второй мужчина запер ее за ними одной рукой. Второй рукой он держал нож у тела Веласа. Она увидела, что он положил ключ в кошелек у пояса.
Джеана сказала так твердо, как только смогла:
— Вы навлечете на себя гибель, и вам это известно. Я — придворный лекарь эмира Бадира.
— Большое облегчение, — ответил первый мужчина. — Если бы вы оказались другой женщиной, то у нас могли бы возникнуть проблемы.
У него был сухой, четкий голос. Никакого акцента Джеана не смогла подметить. Он был ашаритом, купцом, или одет купцом. Они оба были так одеты. Одежда дорогая. От одного исходил свежий аромат духов. Руки и ногти чистые. Это не бандиты из таверны, а если и бандиты, то кто-то приложил усилия, чтобы это скрыть. Джеана сделала глубокий вдох; у нее пересохло во рту. Она чувствовала, что у нее начинают дрожать ноги. Она надеялась, что они этого не заметят. Она молча ждала. Потом увидела кровь на тунике Веласа, под полой плаща, и внезапно перестала дрожать.
Второй мужчина, более высокий и широкий в плечах, чем первый, спокойно произнес:
— Мы собираемся связать и заткнуть рот вашему слуге и оставить его здесь. Его одежду мы снимем. Никто сюда не заглядывает. Оглянитесь, если хотите в этом убедиться. Никто не узнает, где он. Он умрет от холода, если мы не вернемся и не освободим его. Вы понимаете, что я вам говорю?
Джеана смотрела на него в упор, пряча страх за презрением. Она не ответила. Мужчину это, по-видимому, позабавило, она заметила, как напряглись мышцы на его руке, перед тем как шевельнулся нож. У Веласа вырвался слабый, непроизвольный стон. Теперь ему нанесли настоящую рану, а не просто царапину.
— Если он задает вопрос, вам лучше на него ответить, — мягко произнес первый мужчина. — У него очень обидчивый характер.
— Я понимаю, — сквозь зубы сказала Джеана.
— Отлично, — пробормотал высокий. Внезапным движением он сорвал с Веласа синий плащ и бросил его на землю. — Снимай одежду, — приказал он. — Всю. — Велас заколебался, глядя на Джеану.
— У нас есть и другие способы сделать то, зачем мы сюда прибыли, — резко сказал первый мужчина Веласу, — даже если нам придется убить вас обоих. Снимай одежду, ты, мерзкий ублюдок-киндат. Немедленно. — Это дикое оскорбление прозвучало еще ужаснее из-за совершенно спокойного тона, которым было произнесено.
Тут Джеана подумала о Соренике. О тех, кто погиб там в конце осени, о сожженных, обезглавленных, о младенцах, перерубленных мечом пополам. Вслед за первым сообщением приходили новые известия, каждое еще страшнее предыдущих. Какое значение имеют еще две жизни? Не все ли равно богу и двум его сестрам?
Велас начал раздеваться. Теперь его лицо стало совершенно непроницаемым. Второй мужчина отошел на несколько шагов к дальнему концу чаши фонтана и достал моток веревки и кусок плотной ткани. Снова начался дождь. Было очень холодно. Джеана попыталась сообразить, как долго может прожить человек, лежа здесь связанным и обнаженным.
— Что вам от меня нужно? — спросила она против своей воли. Теперь ей стало страшно.
— Терпение, доктор. — Голос бандита звучал вкрадчиво; нож по-прежнему оставался у ее ребер. — Давайте сначала займемся вашим гарантом.
Они им и занялись. Веласу не разрешили даже оставить нижнее белье. Совершенно обнаженный, он выглядел маленьким и старым в холодной, мокрой темноте. Ему связали руки и ноги. Плотно стянули рот куском ткани. Потом высокий поднял его и бросил в чашу фонтана. Джеана содрогнулась. Мокрый камень должен показаться ледяным обнаженной коже. Велас не произнес ни слова, не протестовал и ни о чем не просил. Теперь у него не было такой возможности. Он беспомощно лежал на спине, но смотрел ей прямо в глаза, и она по-прежнему видела горящий в них гнев, а не страх.
Он был неукротимым, он всегда был таким. Его мужество передалось Джеане.
— Еще раз повторяю, — сказала она, делая шаг в сторону от ножа. — Чего вы хотите? — Мужчина не стал за ней гнаться. Казалось, он остался равнодушным к ее вызову.
Он хладнокровно произнес:
— Насколько мы понимаем, будучи придворным лекарем, вы знаете, где живут сыновья госпожи Забиры. Оказалось, что получить эти сведения очень трудно. Вы отведете нас в этот дом и поможете нам войти. Останетесь с нами там на какое-то время, а потом можете вернуться сюда и освободить своего слугу.
— Вы надеетесь, что я просто смогу войти туда вместе с вами?
Второй мужчина снова отвернулся. Из другого большого мешка он начал вынимать предметы одежды. Две голубые туники, два синих верхних балахона с белой каймой, две маленькие синие шапочки.
Джеана начала понимать.
— Мы — ваши сородичи, дорогая госпожа. Лекари вашей веры из Фезаны, приехали у вас учиться. Мы слишком мало знаем о детских болезнях, увы, а ваше искусство в этой области всем известно. Обоим мальчикам давно пора пройти очередной осмотр. Вы приведете нас туда, представите, как знакомых лекарей, и отведете нас к ним. Вот и все.
— И что произойдет дальше?
Второй мужчин улыбнулся, стоя у фонтана; он надевал синюю с белым одежду киндата.
— Вы действительно хотите получить ответ на этот вопрос?
Разумеется, это и был ответ.
— Нет, — сказала она. — Я этого не сделаю.
— Мне очень жаль это слышать, — невозмутимо произнес второй. — Лично я не люблю скопить мужчин, даже если меня провоцируют. Тем не менее вы видите, что у вашего слуги надежно заткнут рот. Когда мы будем отрезать его половые органы, он, естественно, попытается закричать. Но его никто не услышит.
Джеана пыталась дышать нормально. Сореника. Они делали то же в Соренике.
— А если я сейчас закричу? — спросила она больше для того, чтобы выиграть время.
Но их, казалось, ничем нельзя пронять. Тот, что у фонтана, был уже полностью одет как киндат, первый снял свою отороченную мехом одежду, готовясь переодеться.
Он сказал:
— Здесь запертая дверь и высокая стена. Вы должны были это заметить. Вы оба умрете, а мы выйдем через дом в боковой переулок и затеряемся в городе, раньше чем кто-нибудь взломает эту дверь и найдет кастрированного мужчину и мертвую женщину с выпущенными кишками. В самом деле, доктор, я надеялся, что вы не станете делать глупости.
Тогда Джеана начала про себя, совершенно несправедливо, проклинать всех знакомых мужчин в Рагозе. Мазура. Аммара. Родриго. Альвара и Хусари. Когда вокруг столько доблестных мужчин, как это могло произойти?
Причиной, конечно, было ее настойчивое требование независимости и их готовность обеспечить ей эту независимость, и поэтому ее проклятия были несправедливыми. «При данных обстоятельствах, — решила Джеана, — справедливость не имеет никакого значения: один из них каким-то образом должен был оказаться здесь и предотвратить это».
— Зачем вам нужны дети? — спросила она.
— Для вашей же пользы не задавайте слишком много вопросов. Мы ничего не имеем против того, чтобы оставить вас обоих в живых, когда все будет кончено, но вы понимаете, что мы здесь немного рискуем и не можем позволить вам увеличить риск.
Он не успел договорить, как Джеана все поняла. Она могла сообщить им об этом, но мысли ее теперь прояснились, и она осознавала, что этим подпишет себе смертный приговор, и Веласу тоже, здесь, в заброшенном дворе. Она промолчала.
Это дело рук Альмалика Второго Картадского, она была уверена. Он стремится уничтожить маленьких мальчиков, своих братьев, которые представляют угрозу его трону самим своим существованием. Правители и их братья; древняя история, повторяющаяся заново в каждом поколении, в том числе и в ее поколении.
Оба мужчины закончили переодевание. Каждый из них взял маленький мешочек и достал флаконы для мочи, эмблему профессии. Ее принадлежности и флакон обычно нес Велас. Высокий убийца жестом указал на них Джеане, и она через мгновение сама подняла их.