И только тогда, когда прибывает пожарная машина, Джованна поворачивается. Тепло огня ласкает ее кожу, прогоняя холод этой февральской ночи и страха. Не обращая внимания на крики слуг и плач Иджеа, она смотрит на пламя, охватившее ее дом, прислушивается к треску раскалывающихся балок и визгу оконных стекол, рассыпающихся на осколки. И думает только о том, что, когда этот красный свет погаснет и адское тепло исчезнет, она наконец вернется в свою комнату, заснет в своей постели. Вернется в свою жизнь, наполненную воспоминаниями, защищенную тем, что ей больше всего дорого, оберегаемую призраками. Все будет как раньше, повторяет она себе.
Так она и стоит без движения, прижав руки к животу, до приезда Франки с Иньяцио. Франка была на приеме у Трабиа и почувствовала себя плохо при известии о пожаре. Иньяцио вместе с Винченцо в Театре Политеама смотрел на состязание борцов, о пожаре ему сообщили карабинеры. Франка закутывает Иджеа в лисью накидку, подходит к свекрови и нежно берет ее за руку. Но Джованна не реагирует и стоит как завороженная, даже когда Иньяцио накидывает ей на плечи свое пальто.
Иньяцио принимает решение. Зовет водителя, приказывает отвезти всех женщин на «Виллу Иджеа». Им нужно отдохнуть, все равно здесь уже нечего делать. Нечего, во всяком случае, пока пламя не потушат.
Сидя между Франкой и няней, Джованна вжимается в пальто сына. Когда автомобиль трогается с места, закрывает руками лицо.
Иньяцио первым на следующий день входит в сгоревшие комнаты. Пожар возник случайно, сказали им пожарные. Может, в камине догорал огонь и искра упала на занавеску или ковер… Какое теперь это имеет значение?
С тяжелым сердцем Иньяцио ходит среди почерневших стен, проводит пальцами по ошметкам обивки, потрескавшейся от жара, пробирается через обгоревшую мебель, остатки ценнейших фарфоровых ваз и изуродованных картин. Наконец доходит до спальни матери.
От этой комнаты, нескольких гостиных и от великолепного бального зала не осталось ничего, кроме стен. Другие комнаты на первом этаже, включая кабинет, чудесным образом уцелели. И к счастью, пожар не перекинулся на новое крыло виллы. Комнаты его и Франки, столовая, зимний сад и зеленая гостиная не повреждены.
Сидя в кресле в саду на «Вилле Иджеа», Джованна кутается в большую шаль и слушает сына. Как бы ни было тяжело, Иньяцио знает, что нет смысла скрывать правду. Он говорит медленно, стараясь не выдать огорчения, но Джованна улавливает его, чувствует кожей, как чувствовала вчера тепло огня.
Потом Иньяцио вытаскивает что-то из кармана пиджака.
– Вот, это я нашел на полу вашей комнаты, – говорит он, подавая ей бриллиантовое колье, черное от сажи. – Мне жаль. Боюсь, жемчуга и камеи не уцелели. Но мы все равно попробуем их поискать, – тихо добавляет он.
Джованна берет колье. Золото расплавилось от жара, камни потеряли блеск. Вертит в руках и не узнает его, потому что нет, не может быть, чтобы это был подарок мужа. Потом вспоминает про большую шкатулку из слоновой кости на туалетном столике, в которой хранились ее украшения.
И внезапная мысль пронзает ее.
Она больше никогда не увидит тканевые туфельки, вышитые Джованнуццей. Батистовой рубашки ее Винченцино, отделанной руками донны Чиччи. Последнего флакона одеколона Иньяцио. Его очков. Его серебряных четок с кораллами. Фотографии мужа, сына в матроске и умерших внуков, расставленные на комоде так, что они были первым, что она видела утром, и последним, на что падал взгляд вечером. Одежду из ее гардероба. Сорочку, которую она надела в первую брачную ночь. Медальон с локоном Иньяцио. Молитвенник, в котором она хранила портрет маленького Бласко. Тетради Винченцо с упражнениями по-немецкому языку. Его скрипку. Камчатные занавески. Четки донны Чиччи. Большой портрет Иньяцио, написанный, когда он был еще молодым и здоровым.
Ее жизнь превратилась в пепел.
Но еще…
У нее так и не хватило духу избавиться от шкатулки из палисандра и черного дерева, где Иньяцио хранил письма женщины, которую любил. Джованна нашла ее после его смерти, и не раз ревность толкала вытащить ее из ящика, подойти к камину и сжечь, но она так и не осмелилась. Тоска оказалась сильнее гнева. Даже то, что она больше всего ненавидела, стало ей дорого. Там внутри оставалась частица Иньяцио, воспоминание о его любви. Пусть ей было больно, пусть та его любовь была к другой женщине – благодаря письмам она ощущала его близость.
А теперь они сгорели дотла.
Теперь от них остался только пепел, уголь и сажа.
И Джованна не знает, как ей теперь жить дальше, когда исчезло последнее из ее привидений.
Аннине Аллиате ди Монтереале нравятся автомобили и скорость. Она смелая, решительная и бесстрашно устремлена в будущее.
Винченцо сразу в ней это почувствовал. И его догадка подтвердилась, когда два месяца назад, в июле, она попросила его жениться на ней. Да, она. Аннина проявила свою незаурядную натуру даже в этом вопросе.
Они ехали на море, и он предложил ей пересесть на его место, за руль. Сидя в другом автомобиле, Франка с пониманием улыбнулась, Мария Кончетта перекрестилась, и шофер решил ехать намного медленнее, чем обычно. Тогда Аннина поддала газу и обогнала их машину, бросив шляпу на заднее сиденье и подставив лицо солнцу. Потом нажала на клаксон и в этот момент нечаянно коснулась руки Винченцо. Он покраснел, как гимназист.
Они остановились неподалеку от купален Романьоло. Перед ними раскинулся берег Аспры и Портичелло и море лазурного цвета, яркого, до рези в глазах. Она выскочила из машины. Раскатала рукава персикового платья, на губах застыла полуулыбка. Винченцо взял пиджак, догнал ее, и они зашагали бок о бок.
– Не говори мне, что я слишком быстро еду, договорились? Ты знал, что по-другому не будет.
– Я никогда бы ничего тебе не сказал. Я люблю скорость, ты же знаешь.
Она кивнула, потом схватила его руку и сжала ее в своих ладонях.
– Мы – идеальная пара, я уверена. – Лицо Аннины стало серьезным. – Женись на мне.
Он оторопело вытаращил на нее глаза. Женщина делает предложение мужчине?
И к тому же… жениться? Ему? Отказаться от всего, от своих подружек, от своей жизни, от развлечений, путешествий, от гонок…
– Да.
Ответ прозвучал из самого сердца. Потому что с ней ему не надо ни от чего отказываться, потому что они увлекались одним и тем же, потому что они оба страстно жаждали жизни. С тех пор как Аннина вошла в его жизнь, на других женщин он не мог даже смотреть. Конечно, он позволил себе несколько вечеров в доме Розы, но это же нормально для мужчины, разве нет?
Несколько секунд ошарашенный Винченцо не мог вымолвить ни слова.
– Это я должен был бы просить твоей руки, а не ты.
Она пожала плечами.
– Ты попросишь официально, с кольцом. Чтобы угодить родственникам и знакомым, которые все равно этого уже давно ждут и умирают от желания получить повод посплетничать, а может, и позлословить. Я лишь хочу знать, любишь ли ты меня так же, как я люблю тебя?
Вместо ответа он поцеловал ее, оторвав от тропинки, которая вела к морю.
– О боже мой! Что происходит! Что происходит! – бормотала подходившая к ним Мария Кончетта.
Франка нет, не улыбнулась. Она вздохнула, отведя взгляд.
Аннина отличается от других девушек. Драгоценности и платья не очень ее интересуют. Она практичная, веселая, жизнелюбивая и, что самое главное, решительно настроена жить, не признавая компромиссов. Она требует к себе уважения. Не так, как Франка, которая после многолетних ссор решила не обращать внимания на похождения мужа.
Винченцо знает, с ней ему придется поменять свой образ жизни. Он снова об этом думает, открывая дверь виллы в центре парка. Его встречает запах дерева и более тонкий, цитрусовый аромат смеси пот-пури в центре большого стола. Он оглядывается вокруг: в прихожей, которая служит и гостиной, деревянные завитки волюты поднимаются по стенам, переплетаясь извилистыми линиями на потолке. Слева – камин, облицованный майоликой и деревянными панелями. Напротив – большие стеклянные двери, ведущие на террасу с белыми полотняными навесами и кованой мебелью. Диваны с зеленой обивкой и большая консоль, украшенная цветочной резьбой от Дюкро, дополняют пространство, в котором слились свет и дерево.
Он направляется в полуподвальный этаж, где расположены гаражи, бильярдный зал, используемый и как сигарный, и как игровой. В ожидании своего кузена Чиччо д’Ондеса на партию в бильярд, он поправляет кии в подставках, смазывает мелом кончики. Огромное помещение, также отделанное зеленой тканью, погружено в тишину и в прохладу: идеальное место для отдыха в такой солнечный день в хорошей компании. Нередко он водил сюда женщин, с которыми проводил целые дни за игрой в карты, используя в качестве ставки одежду, то свою, то красотки – по очереди.
От этой мысли ему и приятно, и тревожно. Когда случился пожар в Оливуцце в феврале, на мгновение он испугался, что огонь перекинется и на его виллу. Винченцо прекрасно помнит, в какое отчаяние его повергла эта мысль, ведь дом был частью его самого, в нем отражалось его стремление к свободе, к независимости, он выражал суть его личности, находящейся в вечном поиске удивительного.
Дом холостяка, говорит он себе с улыбкой. Надо что-нибудь поменять здесь или переехать жить с Анниной в другое место. Начать строить что-то вместе.
Раньше все его мысли крутились вокруг себя самого, а теперь он не может представить себя без Аннины – и впервые в жизни чувствует растерянность. Он слишком молод и не помнит, как мать отдавала всю себя отцу, не знает, как сильно любила бабушка Джулия его дедушку, чье имя он носит. На его глазах создавалось много, слишком много брачных союзов, скрепленных исключительно социальными или финансовыми интересами. Простая мысль о клетке, построенной из лжи, злобы и страданий, в которую некоторые пары загнали себя, нагоняет на него оторопь.