– Боровик, слушаю вас! – ответил бодрый голос.
Я извинилась за поздний звонок и услышала, что все в порядке, время детское.
– Мне нужна помощь с отпечатками пальцев. – Я сразу перешла к делу. Времени у меня в обрез: после ужина вернется Илья, и он должен застать меня отдыхающей в постели с книжкой. – Вы… умеете снимать отпечатки?
Боровик хмыкнул.
– Это часть моей работы, – вежливо сказал он, но у меня сложилось ощущение, что надо мной от души потешаются.
– Мне нужно, чтобы вы сняли отпечатки с холодильника, а затем сравнили их с отпечатками пальцев нескольких людей и выяснили, совпадают ли они с кем-нибудь. Такое возможно?
– Холодильника?
– Морозильной камеры. – Я старалась быть точной.
– Девушка, вы хотите проверить, не лазает ли ваш муж по ночам в холодильник? Как Васисуалий Лоханкин?
«Лазает» и насмешка, прозвучавшая в его вопросе, говорили против Боровика. Знание Васисуалия Лоханкина – за.
– Что-то в этом духе. Но мне нужно, чтобы люди, у которых вы будете брать отпечатки, об этом не узнали.
– Не проблема! Вы сможете дать мне предметы, которыми они пользуются?
– Да. Смогу. – Я вспомнила непременную бутылочку пива, которую свекор выпивает после завтрака.
– Чудненько. Вам когда требуется… проверить холодильник?
Определенно, Боровика забавляло происходящее. Я сказала, что чем быстрее, тем лучше. Мы обговорили оплату и расстались на том, что завтра в одиннадцать я встречу его на въезде в наше «Солнечное».
Теперь у меня появился кто-то вроде помощника.
Но ощущала я себя скверно. Куда хуже, чем после возвращения с моей короткой прогулки. Я наняла частного детектива, чтобы вынюхивать внутри семьи моего мужа… Это отдавало чем-то гнусным и одновременно жалким.
Как я ни гнала от себя эту мысль, она возвращалась снова и снова, точно назойливый нищий: это отдавало предательством.
Глава 13Сергей Бабкин
Солнечным теплым днем Сергей Бабкин вышел из казанского аэропорта. В левой руке он нес две сумки: черную спортивную, видавшую виды, и элегантный саквояж с надписью на кожаном боку «Париж, я люблю тебя».
На его правой руке висела корпулентная пожилая дама, хромавшая при каждом шаге. В самолете их места были рядом, а дама оказалась разговорчива. Бабкин собирался потратить полтора часа на работу, но вместо этого втянулся в болтовню. Болтовня незаметно для него переросла в занимательный разговор о причинах вырождения русских деревень и процветания татарских; впрочем, слово «процветание» его собеседница употребляла с оговорками.
К концу полета Бабкин был ею очарован. А увидев, как она ковыляет по салону, и узнав, что в аэропорту ее никто не встречает, без лишних вопросов перехватил у нее саквояж и предложил опереться на его руку.
– Вы изумительно галантны, – с улыбкой сказала дама, прощаясь. – Мне было приятно поговорить с вами. Благодарю, благодарю… – Это относилось уже к таксисту, который погрузил саквояж в багажник. – Если вам потребуется помощь, прошу, звоните без малейшего стеснения! Надеюсь, наш город встретит вас гостеприимно.
Бабкин пожалел, что начисто лишен этой самой галантности, приписанной ему, разумеется, лишь в порыве признательности. Ситуация и его новая знакомая определенно требовали куртуазного обхождения. Илюшин уже склонился бы поцеловать ей ручку на прощанье, и вышло бы у него естественно и мило. Бабкин разыграл мысленно эту сцену с собой в главной роли, ужаснулся, пробормотал, что он тоже был очень рад, непременно, всего наилучшего, хорошей погоды – и помог ей сесть в такси.
Когда машина умчала даму прочь, он посмотрел на визитку. Однако целый профессор Казанского университета! «Институт геологии и нефтегазовых технологий».
«Хорошей погоды», – передразнил он себя.
Сильный ветер заставил его запахнуть куртку.
Бабкин направился было к стоянке, но на полпути остановился.
Будь это обычным расследованием, он взял бы такси. Однако дело Богуна он вел по собственной инициативе. Даже в Казань собирался лететь за свой счет. Если у него и были какие-то сомнения насчет обоснованности этих действий, то после разговора Григория с мальчуганом и последующей драки с его папашей-программистом они испарились.
Соседство Богуна с детьми Сергею совсем не нравилось.
Он присмотрел дешевые билеты. Но Илюшин неожиданно заявил, что на этот случай у них предусмотрена отдельная статья расходов. Бабкин подозревал, что эту статью Макар выдумал на ходу.
Получалось, он ведет расследование не за свой счет, а транжирит деньги их детективного агентства.
У них и прежде были дела без клиентов. Или с мертвым клиентом, как в истории Бережковой.
Но тогда они действовали вдвоем. Сейчас Бабкин был один, и то, что Макар параллельно занимается расследованием, за которое тоже не получит ни копейки, его нимало не утешало.
Он развернулся и мрачно двинулся в сторону аэроэкспресса.
В кармане зазвонил телефон.
– Да, Макар?
– Я тут подумал, – неторопливо начал Илюшин. – Если ты собираешься экономить на еде, воде и туалетной бумаге, я это приветствую. Равно как на такси, гостиницах и прочем. Тысяч десять нам сбережешь, а то и двадцать. Бешеные деньги!
Бабкин с трудом сдержал порыв обернуться и рассмотреть в толпе Илюшина. Макар, разумеется, за ним не следил. Он просто хорошо знал своего напарника.
– Иди на фиг, – засмеялся Сергей.
– Кипятильник не забыл? – заботливо спросил Макар и повесил трубку, не прощаясь.
Бабкин развернулся и пошел обратно к таксистам.
Он надеялся обойтись без гостиницы и попросил сразу отвезти его в транспортную компанию «Радиус». В «Радиусе» Григорий Богун проработал пять лет, уволившись в две тысячи шестнадцатом. Сергей надеялся, что его там вспомнят.
Однако на месте все пошло не так. В саму компанию Сергей проник беспрепятственно. В отличие от Москвы, здесь не спрашивали документов, и даже сумку никто не потребовал открыть, что он в душе не одобрил. Мало ли что там, в этой сумке… Бабкин прошел в то крыло офисного здания, часть которого занимал «Радиус», и поднялся на третий этаж.
Через десять минут у него зародилось подозрение, что войти сюда легче, чем выйти. Сам он на месте охраны брал бы деньги с желающих покинуть эти стены. Обогатился бы нечеловечески.
Здание изнутри выглядело так, словно кто-то додумался совместить рынок и стройку. Штробили, стучали, орали на трех языках, в коридорах стояла пыль до потолка, в лифте воняло краской. Вскоре он оглох от непрекращающегося шума. Его кроссовки испачкались в какой-то липкой белой дряни.
Среди строителей лавировали оживленные злые люди с вещами в пакетах, смуглые женщины толкали перед собой тележки, груженные почему-то шубами; из одной такой тележки на Бабкина сквозь полиэтилен недобро оскалилась мертвая лиса.
В самом «Радиусе» выяснилось, что человека, с которым он должен был встретиться, нет на месте. Как сердито сообщили Бабкину, тот ушел в отпуск еще на прошлой неделе.
Это вполне вписывалось в окружающий бедлам. Время, пространство и события перемешались. Но где-то на дне этого безумного водоворота мелькал Богун, точно матрос, уцепившийся за кусок мачты затонувшего корабля, и Сергей терпеливо плыл за ним. Он собирался восстановить по обломку, что это был за корабль и какой бурей с него смыло Григория.
Он заговорил с тем секретарем, что имелась в наличии, про себя окрестив ее старой ведьмой. Но его то и дело оттесняли сотрудники, что-то требовали, ругались, секретарь огрызалась в ответ, телефоны звонили, точно трамваи, несущиеся по путям, где впереди замешкался раззява-пешеход, и визжала над головами дрель.
Сергей отыскал стул, принес и сел перед столом. Сотрудникам это не помешало. На Бабкина они обращали не больше внимания, чем на шкаф, загромождавший путь, то есть огибали его, но за одушевленный предмет не держали.
В конце концов терпение у него лопнуло. Дождавшись, когда кабинет опустеет, он проворно захлопнул дверь перед носом следующего посетителя, напористого мужичка, и рыкнул, что Раиса Дмитриевна занята, не беспокоить. Напористый все-таки сунулся. Тогда Бабкин выпроводил его в коридор, нежно обняв за плечи. Оскорбительное это действие он сопровождал негромким ворчанием, в котором можно было разобрать «полторы минуты спокойно», «дорогой мой человек» и что-то про отвернутую голову.
После этого наступило затишье.
– Что такое? Что вы хотите? – резко спросила секретарь, нарумяненная старуха в перстнях. – Не надо мне вашим удостоверением размахивать, я его уже видела.
Бабкин спрятал удостоверение и повторил, что ищет тех, кто знает Григория Богуна.
– Работал в вашей компании водителем, уволился три года назад.
– Я в этой компании десять лет, никакого Богуна не знаю, – с неприязнью возразила ведьма.
Это могло быть правдой. Сведения, полученные им, могли быть неверны от начала до конца. Но ведь работа в «Агро-свете» подтвердилась… Григория там отлично помнили, он даже ухитрился роман закрутить…
– Я расследую убийство, – неторопливо сказал Сергей, решив, что пора с толком использовать отравившуюся соседку. – Все, что мне нужно, – это люди, знавшие Григория Богуна. Он пахал на вашу компанию не один год. А теперь вы мне сообщаете, что такой человек у вас не работал…
– С какой стати убийство расследуют частные лица? – перебила Раиса Дмитриевна.
Однако она немного сдала назад.
– Родственники жертвы имеют право нанять для расследования того, кого посчитают нужным.
Это произвело ожидаемый эффект. Убийство, родственники жертвы… Бабкин редко прибегал к прямой лжи, но сейчас он не видел других способов пробить эту стену.
Словно отзываясь на его мысли, сверху опять начали штробить. В окнах зазвенели стекла. Секретарь схватилась за виски.
– Сил моих больше нет, – с отчаянием сказала она.
Бабкин поддакнул, сказав, что действительно, полный кошмар.
– Переезд еще этот! Одних выселяют, других заселяют! Это Богуна вашего убили?