Макару открыла вертлявая тощая женщина в коротком халатике, со стрижкой под мальчика и густо подведенными глазами.
– Проходи, – кивнула она Илюшину, не взглянув на удостоверение частного детектива. – Учти, мне через полчаса на работу.
Он протиснулся за ней среди барахла и оказался в кухне. Квартира была неряшливая, под стать хозяйке. Женщина налила себе кофе, села на табурет, поджав голую ногу, и закурила. У нее было лицо человека, не ждущего от жизни ничего хорошего.
– Соболезную вашей утрате, – сказал он.
Анна кивнула, помолчала.
– Чего это ты, решил заново искать, кто Димку прикончил?
– Дело ведь не было раскрыто, – сказал Макар.
– Это я лучше тебя знаю! А все почему? Потому что поверили этой стерве, его жене! Она обвела их вокруг пальца – вот так! – Анна выставила средний палец в непристойном жесте. – Подбила семью подружайки своей, чтобы подтвердили, будто она была с ними. Да черта с два!
– Но ведь были свидетели, – кротко возразил Илюшин. – Ее видели, когда она выходила из соседнего дома. Это было через час после убийства Дмитрия. А пришла она туда за сорок минут до него.
– Это она так сказала!
– Да, это ее показания, – согласился Илюшин. – И свидетелей.
Анна с презрительной гримасой выпустила дым.
– Они подкуплены все, ты чего! Им по косарю на рыло сунул – они тебе поклянутся, что видели Брежнева в трамвае живого и невредимого! А ты студентик, что ли? – вдруг заподозрила она. – Курсовую, что ли, пишешь?
– Я частный детектив. Показать еще раз удостоверение?
– Я тебе таких бумажек дюжину на коленке могу нарисовать!
– Ну, я не студент. Я действительно пытаюсь разобраться, кто убил Шеломова.
– Тогда арестовывай его жену! – запальчиво выкрикнула Анна и с силой размяла сигарету в пепельнице. – Иначе от ваших расследований никакого толку! Чего она тебе наговорила?
Илюшин покачал головой:
– Я с ней не встречался.
– Она меня даже на похороны не пустила. – Анна закурила вторую сигарету. – Ты прикинь, а? Я хотела, может, по-человечески попрощаться, в сторонке постоять… А она… А чего я такого ей сделала? Ей бы радоваться, что ее мужу со мной было хорошо! Упокой Господь… – Она перекрестилась. – Она ведь ему жизни не давала! Больше всего ее бесило, что он хотел ее бросить. Ведь почти ушел, Димка-то! Через неделю, говорил, Анютик, вещи соберу – и уже у тебя. Видеть, говорил, не могу больше эту рожу! Вот она его и убила, чтобы не отпускать.
Илюшин солгал, сказав, что не встречался с женой Шеломова. Он разговаривал накануне с этой немолодой полнотелой женщиной, от которой пахло домашней едой и уютом. Говорили они на лестничной клетке, и несколько раз на протяжении их беседы из-за двери напротив высовывался сосед, одетый на удивление щегольски: в брюки и рубашку с безрукавкой. Безрукавочник зыркал на Макара ревниво, словно тот мог увести вдову Шеломова за собой, как слониху, поманив морковкой. Илюшину такой тип женщин был хорошо знаком. Заботливая, хозяйственная баба из тех, у кого печь всегда натоплена, огород вспахан, земля родит, а куры несутся. Он мог поклясться, что по доброй воле штукатур ее не бросил бы. «Беспокоиться следовало бы не Шеломовой, а ее мужу, – подумал Макар. – Не просто так сосед щеголяет в выглаженных брюках вместо треников».
– Значит, Дмитрий хотел уйти от жены, – задумчиво проговорил он.
Анна ожесточенно закивала.
– Тяжело, наверное, было ждать, пока он решится, – так же сочувственно, будто размышляя вслух, продолжил Илюшин.
– А я все равно знала, что он будет мой! – болезненно вскинулась она. – Со дня на день хотел уйти от нее! Только она к нему присосалась, как пиявка, – не так-то просто было сбросить! Жирная, противная – фу!..
– Вы хотели помочь Дмитрию, – понимающе кивнул Илюшин.
– Вот именно! Помочь хотела! Я бы все для него… – Она сухо всхлипнула и потянулась за новой сигаретой.
– Мужчины редко могут понять, какую игру ведут вокруг них жены…
Илюшин шел напролом, но ему нужно было услышать подтверждение от этой женщины.
– Да дураки вы все, что уж говорить! – в сердцах бросила она. – Вроде объясняешь-объясняешь, а как дойдет до дела – ему опять задурили голову. Я уж и так ему, и эдак… А Дима вернется домой, эта корова начнет ныть, он и размякает. Не понимал, что она им вертит, как хочет. Думаешь, она из-за него старалась? Просто не хотела другой его отдавать! Проигрывать не желала! Психология! Я книжки читала. – Она кивнула на полку над столом, где рядом с диффенбахией лежали стопкой «Рожденная желать», «Будь в плюсе» и автобиография Мэй Маск. – Когда поняла, что проиграет, тогда убила Диму. Чтобы он никому не доставался.
– Правдоподобно, – согласился Макар. – Я только одного не понимаю. Откуда она могла знать, что ее муж полюбил другую?
Анна многозначительно усмехнулась.
– Женщина такие вещи чувствует!
– Не каждая, – возразил Илюшин. – Разве Дмитрий ей признавался?
Она замялась.
– Ему жалко ее было, – нехотя сказала она.
– Не признавался, значит. Тогда откуда она могла узнать?
Анна смотрела на него, забыв про тлеющую в пальцах сигарету, и выругалась, когда обожгла пальцы. Илюшин загнал ее в ловушку. Если она хотела убедить его в причастности Шеломовой к убийству, ей нужно было доказать, что та знала о романе мужа.
– Ну если мужчина возвращается домой, а у него на рубашке губная помада, это что, непонятно, что ли? – не выдержала она. – В курсе она была! Пусть не притворяется!
– Помада – это убедительно…
– …А если от него духами несет! Где это он на стройке духи-то женские подцепил?
– Духами? – переспросил Макар.
– А чего такого! – Она вошла в раж. – На войне, как говорится, все средства хороши! Я ему добра хотела. Чтобы не кис со своей толстухой!
– Поэтому вы обрызгали Шеломова своими духами, – сказал Илюшин. – Чтобы жена учуяла аромат, устроила скандал и выставила его. Тогда он наконец-то ушел бы к вам.
Видимо, голос его все-таки прозвучал странно, несмотря на все старания, потому что женщина притихла.
– Ну, не то чтобы так уж… – без прежнего напора сказала она. – Мы с ним поссорились перед его уходом. Я взяла да в шутку попшикала на него. В шутку! Просто так! А чего он мне мозги крутить решил! – Анна снова начала распаляться. – То «кисуля-люблю-не-могу», то «извини, я пошел к жене»! Да катись ты тогда!
Она пнула соседнюю табуретку. Макар поймал ее и отодвинул в сторону.
– Что это были за духи?
– Теперь-то какая разница? Мои духи! Обычные!
Он молча смотрел на нее, и под этим взглядом Анна отчего-то поднялась, ворча себе под нос, что не нанималась тут… может, еще белье тебе показать… любопытные все такие, слов нет… Прошла в комнату и вернулась с флаконом.
Это была дешевая туалетная вода в кричаще-розовом пузырьке под желтой пластиковой крышкой. Женщина настороженно наблюдала, как сыщик снимает крышку и принюхивается.
Он на секунду закрыл глаза. Мощная химическая сладость и яблоко… Плоский, вульгарный запах, похожий на туалетный освежитель. Ничего общего с тем, который ему доставили сегодня в пять утра.
– Клевый, да? – сказала Анна. – Я тебе точно говорю: жена учуяла, что от него чужой бабой пахнет. И ударила его. Кулаком.
– Камнем.
– Да фигня это все! Ты ее кулачище видел? Не женщина, а мать-героиня!
Все сложилось. Макар по-прежнему не знал, за чьей маской скрывается настоящее лицо Хроникера. Но он выяснил, почему Хроникер убивал и почему именно смерть Шеломова подтолкнула его к тому, чтобы написать книгу.
Анна все говорила, доказывала ему что-то. Илюшин мог бы сказать, что ее дешевая уловка с духами и стала причиной смерти Шеломова. Но решил, что это ненужная жестокость.
Он был прав, тысячу раз прав. Его умозаключение, к которому он пришел логически – что в день смерти от штукатура резко пахло женскими духами, – подтвердилось. У Илюшина была версия, что Шеломов собирался подарить духи жене или любовнице и слишком сильно обрызгал себя в магазине. Все оказалось проще.
– Спасибо, Анна, вы мне очень помогли.
С этими словами он поднялся.
– Эй, ты чего это! Куда собрался-то? Ты за этим приходил?
– Да, – сказал Макар и вышел из прокуренной комнаты, сопровождаемый сперва недоуменными, а затем гневными вопросами. Женщина побежала за ним, еще не веря, что он уходит – он ведь ни о чем толком ее и не спросил! Выскочив босиком на лестничную клетку, она долго осыпала ругательствами Илюшина, быстро спускавшегося по лестнице.
Выйдя на улицу, он сразу позвонил Истрику.
– У меня девять ваших неотвеченных вызовов, Макар Андреевич, – задушевно сказал следователь, взяв трубку. – Вы на часы смотрели?
– Алексей Борисович, вы узнали, кто вел дело Капишниковой? – спросил Макар.
Истрик помолчал.
– Некто Бузина вел дело, – сказал он наконец. – Федор Васильевич. Ему сейчас за шестьдесят. На ваше счастье, нашелся в Реутове. Номер его я вам сброшу, договариваться о встрече будете сами. Теперь ваша очередь. Рассказывайте. Вы что-то узнали, так?
– Да. От Ельчуковой и Капишниковой, первых двух жертв, описанных в книге, пахло одними и теми же духами. Довольно редкий парфюм, популярный в пятидесятых. Ельчукова пользовалась ими по привычке, в силу возраста. Капишникова – потому что увлекалась этой эпохой и копировала ее.
– А строитель? – недоуменно спросил Истрик. – В смысле, штукатур?
– Любовница обрызгала Шеломова своими духами перед тем, как он ушел от нее.
– Это на кой же ляд?
– Чтобы жена учуяла и выгнала.
Следователь хмыкнул.
– Этими же самыми духами? Ничего себе редкие…
– Нет, – признал Макар. – Совершенно другими. Ничего общего, кроме того, что эти тоже были женские.
– Но почему тогда…
– Я вам потом объясню, Алексей Борисович, – пообещал Илюшин. – Сейчас мне нужно поговорить с Бузиной, и срочно. Хроникер ошибся уже на Шеломове. С книгой у него тоже ничего не получилось, а он возлагал на нее огромные надежды. Я подозреваю, он близок к тому, чтобы сорваться. Тогда он убьет первого попавшегося человека, от которого учует сильный аромат.