— Это тоже куплено в Радле, — Силла продемонстрировала витой золотой браслет в виде змейки с рубинами вместо глаз и изумрудом на кончике хвостика. — Работа, конечно, не столь великолепная, но он дорог мне как память.
Потом она показала ожерелье, искусно сделанное из золота, серебра и ляпис-лазури, следом ещё один серебряный браслет на сей раз широкий с затейливой гравировкой и хитрым замочком.
Всё ещё оставаясь настороже, девушка, немного поохав для приличия, спешила передать драгоценность тётушке, либо кому-нибудь из придворных дам. У Ники создалось впечатление, что многие из этих украшений те тоже видят в первый раз.
А вот Пласда Септиса Денса, наоборот, по долгу не сводила глаз с каждой драгоценной бирюльки, громко восхищаясь, с трудом скрывая мучившую её зависть.
Когда в руки супруги регистора Трениума попала трёхзубая серебряная шпилька с цветочком, собранным из множества мелких жемчужин с большой розовой в центре, женщина не выдержала и попросила у первой принцессы позволения примерить украшение в своей причёске. Та милостиво согласилась, и все дружно ахнули. Даже племянница призналась себе, что эта вещь тётушке очень к лицу.
Тем не менее, пару минут покрасовавшись перед зеркалом, та с нескрываемым сожалением вернула драгоценность хозяйке.
Возвращая её в шкатулку, Силла вдруг обратилась к рабыне:
— Метида, сходи на кухню и прикажи накрывать на стол. Я надеюсь, вы не откажетесь пообедать со мной, госпожа Септиса?
— Для нас это большая честь, ваше высочество, — натянуто улыбнулась гостья.
— Слушаюсь, госпожа, — дождавшись, когда хозяйка вновь обратит на неё свой взгляд, поклонилась невольница, перед тем как выйти.
— А сейчас я покажу вам совершенно удивительную вещь! — громко объявила первая принцесса, запустив руку куда-то в угол ларца. — Смотрите, стрекоза в камне!
С этими словами она торжественно, словно фокусник кролика из шляпы извлекла большой, с куриное яйцо, гладко отшлифованный камень, внутри которого навечно застыло раскинувшее крылья насекомое.
Но прежде чем зрительницы успели дружно ахнуть, Силла озабоченно проговорила:
— Надо больше света, чтобы лучше рассмотреть это чудо… — и приказала уже другой рабыне. — Ламика, открой окно в сад.
— Слушаюсь, госпожа, — молодая, сильная рабыня не без труда повернула запор и осторожно отворила тяжёлую металлическую створку.
— Госпожа Септиса! — обратилась принцесса к супруге регистора Трениума. — Вы оставили свой паланкин перед аркой?
— Да, ваше высочество, — с лёгким недоумением ответила та.
— Тогда, Ламика, пойди догони Метиду и передай, пусть из кухни отнесут что-нибудь поесть людям нашей дорогой гостьи.
— Слушаюсь, ваше высочество.
Сейчас же позабыв о служанке, Силла, встав у окна, подняла необыкновенный камень так, чтобы солнечные лучи, проходя сквозь медовую прозрачность янтаря, чётко высвечивали обычную стрекозу с большими фасеточными глазами и двумя парами слюдяных крыльев.
— О боги! — благодаря экспрессии и частоте звука, голос тётушки сумел выделиться из хора всеобщего восхищения.
Да и племянницу это зрелище настолько впечатлило, что она не удержалась и с полминуты вертела в руках гладкий на ощупь кусочек окаменелой смолы.
— Как такое может быть? — спросила потрясённая старшая гостья у явно наслаждавшейся её реакцией хозяйки.
— Так вы не знаете, госпожа Септиса? — вскинула та аккуратно подщипанные брови. — Это слёзы нимфы Ликсены, дочери бога моря Нутпена. Однажды она встретила на берегу прекрасного юношу по имени Фестокл и полюбила его. Но отец не позволил ей выйти замуж за простого смертного. Тогда Ликсена покинула море и стала женой Фестокла по закону людей. Разгневанный непослушанием дочери Нутпен наслал на город, где они жили, гигантскую волну, которая смыла его в океан вместе с людьми, животными, храмами и домами. С тех пор Ликсена вечно оплакивает своего возлюбленного, и её слёзы превращаются в прекрасный янтарь, который называют камнем влюблённых. Иногда очень редко Нутпен отпускает свою несчастную дочь на сушу, чтобы та могла пройтись по тем местам, где гуляла с Фестоклом. После чего люди находят в камнях песчинки, веточки или насекомых. Всё то, на что упали слёзы удручённой своим горем нимфы.
— Какая красивая история! — дрогнувшим голосом проговорила супруга регистора Трениума, возвращая драгоценность с заключённой внутри стрекозой хозяйке.
— Янтарь привозят к нам с дальнего севера, — сказала одна из придворных дам, которую гостьям так и не представили. — Там море покрывается таким толстым льдом, что по нему спокойно ходят люди и звери, а землю по полгода покрывает снег.
— Да, — кивнув, согласилась с ней Силла. — Самый лучший янтарь — это халибский. Иногда продают ольвийский, но он гораздо мельче и не такой красивый.
Чуть скрипнула дверь, и в комнату вошла Метида.
Глянув на неё, первая принцесса негромко спросила:
— Ну?
— Стол накрыт, ваше высочество!
Обернувшись к женщинам, Силла улыбнулась.
— Прошу вас со мной отобедать и восславить бога виноградной лозы.
Гостьи и приближённые согласно закивали, а Пласда Септиса Денса, окончательно растрогавшись от подобной заботы, в который раз за сегодняшний день повторила дрожащим голосом:
— Для нас это большая честь, ваше высочество!
Несмотря на сосущую пустоту в желудке, перспектива насыщаться лёжа, опираясь на локоть, Нику не особенно вдохновляла.
"Лучше бы домой отпустили", — мрачно думала она, шагая вслед за тётушкой, мило ворковавшей со снохами императора.
Однако, то ли супруга наследного принца посчитала гостей не такими уж важными персонами, или наоборот — захотела принять их по-семейному, как близких родственников? Только в столовой, куда они пришли, миновав ещё одну комнату, вместо лож вокруг стола стояли сиденья с подлокотниками, но без спинок, и одно настоящее кресло, куда и уселась первая принцесса.
Кушанья оказались довольно изысканными и мало чем отличались от тех, которыми родственниц регистора Трениума угощали на императорском пиру.
Когда прислуживавшие рабыни разложили по тарелкам тушёные овощи, Медья Тарквина Улла спросила:
— А что вы кушали дома, госпожа Юлиса?
— Мой дом здесь, ваше высочество, — усмехнулась та, беря со стола серебряную ложку с причудливо изогнутым крючком на конце ручки. — Повар у госпожи Септисы очень старательный и готовит прекрасно, но ему, конечно, далеко до тех мастеров, которые работают на кухне Палатина.
Супруга регистора Трениума натянуто улыбнулась.
— Моя сестра имела ввиду, чем вы с отцом питались в Некуиме, госпожа Юлиса? — раздражённо зыркнув на криво усмехавшуюся невестку, любезно пояснила первая принцесса.
— В основном рыбой и мясом, ваше высочество, — ответила Ника. — Ту фасоль, что раз в год привозил из Канакерна господин Картен на своём корабле, мы позволяли себе только по праздникам, как и вино.
— Хвала небожителям, в Империи нет недостатка в дарах Диноса, — провозгласила Силла, подняв бокал и любуясь тёмно-рубиновым цветом наполнявшей его жидкости. — Виноград растёт от кайенских степей до банарских пустынь. Восхвалим же бога вина и его бессмертного брата, наполняющего солнечным светом тяжёлые гроздья!
— А вам самой охотиться не приходилось, госпожа Юлиса? — спросила придворная первой принцессы.
— Приходилось, госпожа Гермия, — кивнула девушка, выковыривая из раковины варёную садовую улитку. — Отец очень рано начал брать меня с собой на охоту.
— Так вы ещё и из лука стреляете, госпожа Юлиса? — удивилась другая приближённая Силлы.
— Увы, — вздохнула Ника. — Но это искусство мне в совершенстве постичь так и не удалось. Я пользовалась дротиками.
— Я слышала, вы уже демонстрировали своё умение государыне? — не отставала настырная придворная.
— А вы об этом нам ничего не рассказывали, госпожа Юлиса, — с нескрываемым упрёком посетовала супруга наследного принца.
Сполоснув руки в поданном невольницей тазике и вытерев губы, девушка поведала о встрече с императрицей на дороге неподалёку от Радла и о своём пребывании на вилле господина Лепта Маврия Куста.
— Да вы настоящая воительница, госпожа Юлиса! — несколько натянуто рассмеялась первая принцесса, когда речь зашла о том, как её гостья демонстрировала её величеству своё умение владеть копьеметалкой.
— Ну, что вы, ваше высочество, — скромно потупилась рассказчица. — Какая из меня воительница? Разве что охотница, да и то не самая искусная.
— Госпожа Юлиса ещё и плясунья, — с усмешкой проговорила Медья Тарквина Улла. — На празднике в честь Великой богини в доме господина Дарция она поразила буквально всех.
Вряд ли младшая невестка императора случайно использовала слово, коим называют женщин с пониженной социальной ответственностью, не только услаждающих взоры мужчин, но и исполняющих другие их сокровенные желания. Скорее всего, она специально хотела унизить и позлить племянницу регистора Трениума. Пока та лихорадочно размышляла о том, как же ответить на подобное плохо завуалированное оскорбление, в разговор вступила принцесса Силла, спросив с хорошо сыгранным удивлением:
— Это правда?
— Госпожа Гипария Тиваса Омна рассказывала, что все были в восторге, — продолжила просвещать подругу Медья. — Ничего подобного никто ещё не видел. Госпожа Юлиса придумала и очень необычную музыку.
— Это варвары научили вас танцевать, госпожа Юлиса? — живо поинтересовалась первая принцесса.
— Нет, ваше высочество, — покачала головой девушка, с сожалением понимая, что момент для скандала упущен. — Мне часто приходилось оставаться одной, и чтобы чем-то занять себя, я танцевала.
— Тогда покажите нам своё искусство, — предложила Силла. — Я прикажу послать за флейтистками.
— Увы, ваше высочество, — виновато развела руками Ника. — К сожалению, я недавно подвернула ногу. Ходить, не хромая, ещё как-то получается, но вот танцевать в полную силу я не смогу. А кое-как плясать в вашем присутствии мне будет просто стыдно.