Рухнув на колени, он прошептал:
— Отныне моя жизнь принадлежит только вам, о сошедшая с небес богиня!
— Замолчи! — тихо рыкнула Ника, с тревогой ощущая нарастающее смятение. — Не гневи бессмертных. Лучше расскажи толком, что ты видел?
— Да, госпожа! — раб поднял голову, но так и остался на коленях. — Сервуна принесла вашим людям изюм и лепёшки, а пока они ели, зашла за паланкин и что-то туда положила.
— Что и куда конкретно? — попыталась уточнить собеседница.
— Простите, добрая госпожа, — беспомощно развёл руками юноша. — Я не смог разглядеть. Она была ко мне спиной. Отодвинула занавеску, сунула туда руку, потом огляделась и пошла торопить ваших рабов, чтобы отнести корзину на кухню. Всеми богами умоляю вас: берегитесь, госпожа! Мне рассказывали, что шесть лет назад помощник повара Коновий побил её, а через полгода в его комнате нашли пропавшую серебряную посуду и посадили на кол. Но рабы говорят, он был хорошим человеком и ничего не крал, а Сервуна…
— Как тебя зовут? — понимая, что главное уже сказано, племянница вновь, на этот раз не без сожаления, заставила пылкого собеседника замолчать. Как всякой уважающей себя женщине, ей безусловно льстили те чувства, которые явно испытывал к ней этот очень красивый молодой человек. Однако сейчас попаданку больше заботила полученная от него информация.
— Декар, госпожа, — представился юноша, глядя на неё полными обожания глазами. — Я этуск. Три года назад мой отец, ритор из Момеи, продал меня, чтобы спасти от рабства семерых братьев и сестёр.
— Спасибо, Декар, — девушка торопливо достала из кошелька все оставшиеся там деньги. — Пусть боги помогут тебе обрести свободу.
Их пальцы на секунду встретились, вновь вызвав у Ники странное пугающе-влекущее ощущение: "Вот батман, не хватало ещё мне в него влюбиться!"
— Принять награду из ваших рук высшее счастье! — благоговейно прошептал молодой человек. — Я повешу эту монету на шее под туникой и буду хранить её в память о нашей встрече!
— Прощай! — резко развернулась девушка, и голос её опять предательски дрогнул, когда она бросила ему через плечо. — Ещё раз благодарю, и да хранят тебя боги.
— Что это за раб? — сейчас же набросилась на неё тётушка. — Его прислал принц?
— Нет, — пробормотала погружённая в свои мысли племянница. — То есть да.
И досадливо поморщилась.
— Подождите, госпожа Септиса! Мне надо подумать!
— Что?! — вытаращила глаза родственница, ошарашенная её непривычно дерзкими словами.
"Если Декар соврал…, - лихорадочно размышляла Ника, на шаг опередив свою более старшую спутницу и пропуская мимо ушей её недоуменное ворчание. — А зачем? Как мне может навредить разговор с рабом в императорским саду да ещё средь бела дня? Да никак! Значит, возможно, он прав, и кухарка вполне могла что-то сунуть в паланкин… Например, какую-нибудь безделушку принцессы! Не за этим ли она трясла ими перед нами?"
— Вот батман! — сорвалось с губ, когда попаданка невольно замерла от поразившей её догадки.
— Да что с вами такое?! — едва не столкнувшись с ней, испуганно вскричала супруга регистора Трениума. — На вас лица нет! Что вам сказал этот раб?!
— Подождите, госпожа Септиса! — предостерегающе подняла руку племянница. — Кажется, мы с вами можем попасть в большую… беду.
И видя, что собеседница вновь хочет что-то спросить, повторила:
— Подождите!
"Чтобы с гарантией обвинить в краже драгоценностей, нас должны обыскать тогда, когда мы обе будем в паланкине, — сообразила Ника, постепенно успокаиваясь и чувствуя, как страх, растерянность и паника уступают место привычной отчаянной решимости, готовности очертя голову броситься в драку, мало задумываясь о последствиях. — Значит, остановят в воротах. А если раньше? Возможно, то всё равно одна должна оставаться снаружи, пока вторая будет обыскивать носилки. Может, это их собьёт с толку?".
— У меня к вам просьба, госпожа Септиса, — шлёпая подошвами сандалий по каменным плитам, заговорила девушка. — Если я ошибусь, отругайте меня, даже пожалуйтесь господину Септису. Но только сейчас исполните то, о чём я попрошу. Быть может, речь идёт о чем-то гораздо большем, чем даже наша репутация.
— Да вы меня просто пугаете, госпожа Юлиса! — с истерической ноткой в голосе вскричала тётушка.
— Я сама очень боюсь, — успокоила её племянница и заявила решительным, не терпящим возражения тоном. — Поэтому вы остановитесь возле вон той нимфы-напаиды…
— Это нутпенида, — автоматически поправила её супруга регистора Трениума. — Видите волосы, как морские волны…
— Хорошо, пусть будет нутпенида, — покладисто согласилась Ника. — Тогда вам тем более следует ей полюбоваться, а я пойду к паланкину…
— Любоваться? — в полной растерянности пролепетала Пласда Септиса Денса.
— Ну, или хотя бы сделайте вид, что любуетесь! — не в силах больше сдерживать себя, процедила сквозь зубы девушка. — До тех пор, пока я не выгляну из паланкина и не окликну вас. Тогда вы пригласите меня тоже оценить красоту…
— Да что за глупости! — рассерженной кошкой зашипела собеседница.
— Хвала богам, если глупости! — остановившись и глядя в её беспокойно бегающие глаза, отчеканила племянница. — Тогда вы потом накажете меня так, как сочтёте нужным. А пока делайте то, о чём я прошу!
— Да что же такого велел передать вам принц? — чуть не плача, взмолилась тётушка.
— Я расскажу вам всё сразу, как только мы покинем Палатин! — положив руку на грудь, клятвенно пообещала Ника и прошептала. — Ну вспомните императорский пир?! Разве я неправильно поступила, открыв вам всё только в паланкине?!
Пласда Септиса Денса машинально кивнула.
— Ну так попробуйте мне просто поверить! — зарычала девушка, буквально физически ощущая, как безвозвратно уходит время.
— Хорошо, хорошо! — пробормотала женщина, останавливаясь возле мраморной статуи полуобнажённой женщины с длинными волнистыми волосами.
Пройдя несколько шагов, Ника обернулась.
— Вы идёте, госпожа Септиса?
— Я…, вы, я…, - растерянно забормотала собеседница.
— Она вам так понравилась? — громко спросила племянница, отчаянно подмигивая и корча рожи.
— Да, госпожа Юлиса, — наконец-то смогла овладеть собой тётушка. — Я немного полюбуюсь на эту замечательную скульптуру.
Пожав плечами, Ника торопливо зашагала к гостевой площадке, где паланкинов уже изрядно прибавилось. Заметив родственницу хозяев, отдыхавшие в тени зелёной изгороди рабы Септисов стали не спеша подниматься на ноги. Не обращая на них внимания, та нырнула внутрь носилок и принялась торопливо переворачивать разложенные по сиденьям подушки. Поскольку прятали второпях, результат не заставил себя ждать. Между стенкой паланкина и набитым овечьей шерстью валиком лежал завёрнутый в тряпочку предмет, дополнительно замаскированный краем лёгкой занавески.
Сразу же бросилась в глаза большая розовая жемчужина. Та самая шпилька, которая так понравилась супруге регистора Трениума.
Скрипнув зубами, девушка вновь завернула украшение, мысленно пообещав осыпать Декара золотом при первом же удобном случае.
Сунув под мышку маленькую, но способную принести большую кучу неприятностей, драгоценность, Ника выглянула из паланкина.
Тётушка продолжала исправно торчать у каменной нимфы-нутпениды, но смотрела не на неё, а на племянницу.
— Увидели что-то необычное, госпожа Септиса? — окликнула её девушка.
— Да, — дрогнувшим голосом отозвалась родственница.
"Ну так теперь меня позови! — мысленно застонала Ника. — Чего тормозишь? Я же говорила, что надо делать!!!"
Однако Пласда Септиса Денса молчала, бестолково тараща глаза и нервно теребя край накидки.
"Вот батман! — мысленно взвыла попаданка, выбираясь наружу под удивлённые взгляды носильщиков. — Ох, дура! Надо идти, а то как бы она сама ко мне не пошла. Вот сейчас выскочит откуда-нибудь из-за кустов группа захвата, и всё, придёт песец! Точно посадят на кол за покушение на имущество императора. И Вилит не отмажет. Да что же всё так плохо-то?!"
Но походка её по-прежнему оставалась спокойной и размеренной, а на лице каким-то чудом держалась лёгкая улыбка.
— Чем же вам так понравилась именно эта скульптура, госпожа Септиса? — с натужным смехом спросила племянница. — Что вы никак не можете от неё отойти?
— Что там? — выдохнула тётушка.
— Плохо, — одними губами ответила девушка, и поправляя накидку, показала краешек жемчужного цветка.
— О боги! — побледнела от ужаса собеседница, а Ника с тревогой заметила в конце аллеи двух мужчин.
Впереди неторопливо и важно вышагивал грузный господин в длинной сиреневой тунике и синем плаще, а за его спиной, смиренно потупив взор, шёл невольник в коричневом хитоне с металлической табличкой на груди.
— Я слышала, скульпторы любят выбивать где-нибудь на статуе своё имя, — чуть громче, чем следовало, произнесла девушка, наклоняясь к пьедесталу.
— Да, да, — энергично закивала супруга регистора Трениума. — Прекрасная работа. Хотелось бы знать, кто это сделал?
Тётушка начала вспоминать знаменитых ваятелей, а племянница, шагнув за каменную нимфу так, чтобы та закрывала её от нескромных взоров любопытствующих свидетелей, с наслаждением выронила завёрнутую в тряпочку драгоценность, ногой поправив траву.
— Увы, здесь ничего нет, — развела она руками.
— Вот оно! — ответила родственница. — На ноге, посмотрите!
Столь странное поведение двух дам не могло не привлечь внимания не в меру упитанного незнакомца.
— Что вы там ищите, госпожа? — спросил он сиплым, отдышливым голосом.
— Да вот очень понравилась эта нимфа-нутпенида, — любезно пояснила Пласда Септиса Денса, с видимым трудом беря себя в руки. — Хочу заказать бюст мужа у этого ваятеля. Если он, конечно, ещё жив.
— Павний Мадес! — наконец смогла разобрать Ника. — Никогда о таком не слышала.
— Ну как же! — вскинул густые брови собеседник. — Я его знаю.
— Вот как! — делано обрадовалась тётушка, направляясь к площадке за аркой. — Кто же он такой?