На какой-то миг она испугалась, что росомаха может вернуться, а босиком ей будет весьма затруднительно драться. Но потом вспомнила многочисленные охотничьи рассказы Отшельника и Глухого Грома. Зверь — не человек, он не будет мстить по пустякам. Фрея доказала свою силу и теперь может заслуженно пользоваться плодами победы.
Дым от костерка расползался вокруг, с трудом просачиваясь сквозь густую крону. Девушка морщилась, то и дело кашляя, вытирала тыльной стороной ладони слезившиеся глаза. Но здесь всё же лучше, чем снаружи, где по-прежнему продолжался тягучий, монотонный дождь. Иногда какая-нибудь особенно упорная капля, продираясь сквозь переплетение веток, падала в недовольно шипящий костерок или звонко шлёпала по голове, неприятно холодя кожу.
Фрея подтянула к себе корзину, где отыскала плащ и половину глухаря. Пока птичка разогревалась, дым постепенно рассеялся, очевидно отыскав подходящий путь на волю. Подкрепившись, она прислонилась спиной к твёрдому стволу и удовлетворённо вздохнула. Тепло, почти сухо, в желудке приятная тяжесть и чуть мерцает огонёк.
Мысли перескочили на воспоминания, которыми поделилась с ней сегодня скупая память. Машинально положив в костёр пару больших шишек, девушка уставилась на затрещавшее пламя.
Балет, танцы, конкурс, дом, квартира. Всё это хорошо. Но почему она так мало помнит о матери? Ни имени, ни даже лица. Только голос и смутный силуэт. Как же так?
Фрея почувствовала закипавшие на глазах слёзы, и уже не от дыма. Она уже давно не жалела себя, казалось, смирившись с потерей родного мира и близких людей. Но сегодня, когда неожиданно открылись новые страницы прошлой жизни, чувство одиночества с новой силой резануло душу.
— Мамочка, — всхлипнула девушка одними губами, всхлипывая и размазывая слёзы по лицу. — Как мне без тебя плохо?!
— Ну хоть бы вспомнить, какая ты! — в сердцах вскричала она, ударяясь затылком о ель.
Костёр раздражённо зашипел от рухнувших сверху капель, а Фрея, поморщившись от боли, потрогала набухающую шишку.
— Так и без головы останешься, — то ли упрекнув себя, то ли предупредив, проворчала девушка. — Но как же её всё-таки звали? Настя? Нет.
Успокоившись, путешественница стала перебирать известные ей женские имена.
— Нина? Галя?
Казалось, правильный ответ где-то рядом, прямо-таки напрашивается сам собой, проклёвывается, словно птенец из яйца.
— Варя?
Девушка задумалась, так и этак, перекатывая слово. Как будто чувствовалось что-то знакомое?
— Ваня? Нет, это мужское. Валя?! Валентина!!!
— Ага! — ликующий вопль сорвал с веток новый холодный поток, но Фрея не обратила на него никакого внимания.
— Валя! Мама Валя. Валентина… Александровна? Или Алексеевна. Нет, Андреевна. Вот свинство!
Увы, но как она не старалась, и отчество, и фамилия, и облик родной матери так и остались тайной.
Не в силах сдержать возбуждение, подбросила в костёр веток и, достав кусок оленины, стала медленно жевать жёсткое, пахнущее смолистым дымом мясо. Быть может, если удастся успокоиться, воспоминания придут сами?
Девушке казалось, что она не спала всю ночь, и только заметив тусклое мерцание угольков в темноте, сообразила, что прошло уже много времени с той поры, когда последний раз подбрасывали веток.
Торопливо нашарив сухих иголок, тут же принялась раздувать огонь, прислушиваясь к происходящему снаружи. Дождь почти перестал. Только редкие капли шелестели по кроне. Костерок вспыхнул, положив сверху пару сучков, Фрея пощупала портянки. Почти сухие.
Зевнув, вновь привалилась к дереву, устало прикрыв глаза. А когда проснулась в следующий раз, свет нарождавшегося дня уже пробивался сквозь крону. Стояла удивительная тишина. Ни ветерка, ни птичьего пения, ни обычных лесных звуков. Мир замер.
Торопливо одевшись, девушка стала выбираться из-под ёлки, почти не дыша, отодвигая в сторону упругие сучья. Однако, несмотря на все усилия, небольшой водопад капель, цеплявшихся за короткие иголки, сорвался вниз, намочив голову.
— Мдя! — сердито буркнула путешественница, оглядываясь вокруг.
Лениво выползавшее из-за лёгких, перистых облаков солнце радужно засверкало в мириадах крошечных частичек дождя, густо облеплявших пожухлую траву, стволы и ветви голых деревьев с уже набухшими почками, валявшийся под ногами валежник.
— Красиво, — вздохнула девушка. — Только мокро.
"Может, лучше пока никуда не ходить?" — внезапно подумала она, даже в куртке, поёживаясь от утренней прохлады.
Но забираться под ёлку не хотелось. Уж больно там тесновато, темновато и даже сыровато.
С другой стороны, чудом уцелевшие подошвы кроссовок позволяли пока держать ноги в тепле и сухости. А чтобы не намокнуть сверху, можно и плащ одеть.
Однако ей недолго пришлось радоваться собственной находчивости. Уже примерно через полчаса Фрея попала под холодный душ, ринувшийся на неё с молоденькой сосёнки.
Довольная собой путешественница пренебрежительно хмыкнула. Но шагов через десять вспомнила о лишённой крышки корзине. Тщательный осмотр показал, что лежащее сверху меховое одеяло успело намокнуть. Оглядевшись, девушка с огорчением убедилась, что лес впереди почти наполовину состоит из подобных молодых сосёнок. Значит, её вещи то и дело будут попадать под подобный водопад?
Хмыкнув, Фрея надела корзину, а поверх, повозившись, набросила плащ, защитив таким образом припасы от случайной воды. Единственной отрицательной стороной подобного ношения грузов оказался то и дело сползавший капюшон. Приходилось всё время наклонять голову. Смотреть под ноги это не мешало, а опасности сверху путешественница не ждала. И как оказалось, напрасно.
Мощный толчок в спину бросил девушку вперёд. Какая-то сила сорвала плащ. Она сделала несколько неровных, торопливых шагов и, не сумев сохранить равновесие, рухнула на одно колено. Сзади рычало, шипело и фыркало. Развернувшись, одновременно снимая с плеча корзину, увидела здоровенную рыжую кошку с пышными бакенбардами, кисточками на ушах и куцым хвостом.
Бросив терзать невкусный плащ, хищник вновь припал к земле. Нисколько не раздумывая, Фрея швырнула в него свои пожитки. Не ожидавший подобной эскапады зверь отпрянул. Воспользовавшись замешательством противника, путешественница вскочила, выставив ему навстречу бронзовое остриё.
Оскалившись, рысь прыгнула, но как-то неуклюже. Девушка сумела принять атаку на копьё, которое тут же повело в сторону и вниз под тяжестью навалившейся туши. Она попятилась, не выпуская оружие. Потом подалась вперёд, всё глубже вгоняя наконечник в тело рычащего и шипящего зверя, чьи кривые когти оставляли на древке жуткие царапины.
Прижатая к земле рысь жутко завыла.
— Сдохни, кошка бесхвостая! — орала охотница от переизбытка чувств. — Всё равно не останусь! Провались ты со своими чокнутыми детками!
Она выкрикивала ещё что-то бессвязное, пока последние судороги не пробежали по рыжему меху. Всё ещё не веря своим глазам, Фрея, не выпуская из рук оружия, тронула ногой неподвижное тело. Лапы с выпущенными когтями дёрнулись. Взвизгнув, девушка изо всех сил навалилась на копьё. Но туша больше не шевелилась. Остро пахло свежей кровью.
Фрея почувствовала, как задрожали руки, колени, как застучали зубы. Тело затряслось, словно охваченное ознобом.
Вспомнив уроки Отшельника, девушка часто и глубоко задышала.
— Чего дрожишь? — пробормотала она, тщетно стараясь успокоиться. — Раньше надо было… Сейчас уже всё кончилось.
Но тут силы оставили охотницу, и та плюхнулась, обхватив себя за плечи.
— Это пройдёт, — бормотала Фрея, как заводная. — Ещё немного, совсем чуть-чуть, и я встану. Вот прямо сейчас.
Но прошло несколько минут, прежде чем нашлись силы подняться. Упираясь ногой в хребет хищника, она одним движением вырвала застрявшее копьё и, не удержавшись, ещё раз пнула рысь ногой.
— Допрыгалась.
Вздохнув, окинула взглядом поверженного хищника. Крупный зверь. Самец. Больше того, которого аратачи добыли на праздник Саненпой. Но какой-то… потрёпанный. Худой, вон как рёбра выпирают.
— Но всё-таки мясо, — пожала плечами девушка, доставая нож. — Да и шкура пригодится.
Начав свежевать, Фрея отыскала на левой задней лапе большую, водянистую шишку, даже на вид производившую гнусное впечатление. Очевидно, рысь испытывала при ходьбе сильную боль, не могла охотиться и сильно голодала. Поэтому и напала на случайно подвернувшегося человека. Девушке отчего-то даже стало жалко несчастное животное. Шмыгнув носом, бесстрашная охотница провела рукой по свалявшейся шерсти.
— Бедная ты, несчастная. Как же так получилось?
Осмотрев лапу, заметила крошечный белый кончик, торчавший из фиолетово-оранжевой раны.
Едва ухватив его ногтями, Фрея вытащила двухсантиметровый обломок иглы дикобраза.
— Не ходи разутой, — буркнула девушка, брезгливо выбрасывая находку и вытирая пальцы о мех.
Брать мясо отчего-то сразу расхотелось.
Но сняв шкуру, девушка всё же вырезала несколько кусков. На раз поесть.
Привлечённые запахом крови, на ветвях деревьев уже сидели крылатые падальщики, переговариваясь хищными, крикливыми голосами. Их четвероногие коллеги шныряли в кустах, высовывая любопытные остроносые мордочки.
"Куница, — отметила про себя путешественница, укладывая мясо. — А вон лисица за дерево спряталась. Ещё какая-то мелочь. Только бы медведь не заявился. Они тоже дохлятину любят".
Перед тем как идти дальше, критически осмотрела многострадальный плащ, располосованный острыми кошачьими когтями на узкие ленточки.
— Теперь из него разве что топик получится, — проворчала себе под нос Фрея. — Или трусики с бахромой…
Тем не менее, выбрасывать не стала, убрав в корзину. Не в её положении одеждой разбрасываться. Пусть даже рваной. Пригодится на что-нибудь.
Выбравшееся из-за туманной кисеи солнышко припекало всё сильнее. Поднялся ветерок, обдувая и высушивая мокрый лес. В кронах деревьев заперекликались какие-то птички. Умытый дождём мир оживал, словно усталый человек после контрастного душа.