И только раз в год на праздник Саненпой аратачи устраивали специальную охоту, чтобы обновить и ещё раз подтвердить связь с праматерью. Недаром это слово ещё означает "восхождение".
Бледные, сосредоточенные молодые люди шли к столбу предков по живому коридору плачущих соплеменниц. Впереди гордо вышагивал Рваный Удар из рода Палевых Рысей, друг Поющего Орла, и вообще хороший парень. Именно он нанёс рыси смертельный удар.
У ярко пылавшего костра их уже ждали вождь и старейшины, одетые в лучшие одежды, щедро разукрашенные бахромой, иглами дикобраза и яркой вышивкой. Несмотря на холод, никто из них и не подумал надевать тёплую куртку.
Мёртвое животное положили на снег. После чего самые главные люди племени придирчиво осмотрели тушу. Нашли несколько незначительных ран и одну на горле, куда попал пущенный меткой рукой дротик.
— Смерть была лёгкой! — громко объявил Твёрдый Зуб.
И все окружающие заметили, как Рваный Удар облегчённо перевёл дух. В случае, если бы выяснилось, что рысь долго мучилась, не видать бы охотнику её шкуры.
Вождь со старейшинами отошли, уступая место Колдуну. Тот, расставив вокруг мёртвого зверя талисманы и фигурки духов, принялся снимать шкуру священным кремнёвым ножом. А помощник принялся колотить в бубен, срывающимся от волнения голосом выкрикивая имена духов стихий и сторон света.
Из толпы вышла празднично одетая Прохладный Ветерок, жена Твёрдого Зуба. Поскольку мех зверя имел слишком ярко выраженный рыжеватый оттенок, никто не оспаривал у женщин рода Рыжих Рысей честь готовить священное мясо, хотя такое случалось не так часто. Как правило, шли столь отчаянные споры, что приходилось вмешиваться старейшинам, а то и Колдуну.
Пока Прохладный Ветерок вместе с женой счастливого охотника, тоже обряженной в лучшее платье, вешали котёл и наливали воду, толстяк закончил возиться со шкурой, тут же передав её Рваному Удару.
Выпотрошив тушу, Колдун бросил внутренности в костёр, а мясо отдал женщинам, которые тут же принялись сноровисто кромсать его ножами.
Вытерев снегом окровавленные руки, толстяк взял у помощника бубен. Настало время священной пляски.
Охотники набросили на плечи шкуры рыси, которые имелись почти в каждом вигваме. Кто-то сам участвовал в священной охоте, кому-то она доставалась в наследство. Поскольку использовали шкуры только раз в году, а всё остальное время они лежали в корзинах, заботливо пересыпанные сухими травами, хранились они долго. Если вдруг у кого-то оказывались сразу две, то ту, что постарше, дарили тем, у кого шкуры не было, или та приходила в полную негодность. Но даже тогда её не выбрасывали, а сжигали на костре вместе с кем-нибудь из умерших.
Облачившись в шкуры предков, мужчины встали вокруг костра, над которым варилось мясо рыси, образовав два круга. Ближний составляли старейшины, вождь и те из охотников, кто прошёл посвящение в этом году, вернее уже в прошлом. Ибо у аратачей праздник Саненпой считался ещё и днём начала нового года.
Для затравки Колдун выбил бубном мелкую дробь и затянул монотонную песню о том, как появился новый мир, как Великий дух вновь заселял его животными, как встретился с праматерью Рысью, и что из этого вышло. А мужчины пошли по кругу, шаг за шагом имитируя грациозную походку хищницы.
По мере продолжения рассказа, изложенного корявыми стихами, голос Колдуна звучал всё громче и выразительнее. Повинуясь ему, танцоры двигались всё быстрее, изображая вышедшую на охоту рысь. Внезапно старик на секунду замолчал, словно предупреждая, а затем звонко ударил в бубен. Мужчины дружно отпрыгнули в сторону, делая движение правой рукой, словно пытаясь разорвать когтями тело врага. Затем вновь продолжилось движение по кругу. Только на сей раз охотники явно изображали праматерь в битве. Кто-то громко фыркал, кто-то шипел и рявкал от переполнявших его чувств. Но самое интересное, что этот, на первый взгляд беспорядочный танец, не вызвал всеобщую свалку. Только двое молодых охотников столкнулись друг с другом, но вспыхнувший было конфликт быстро погасили, оказавшиеся рядом старшие товарищи.
Женщины и дети поддерживали танцоров энергичными выкриками и хлопками в ладоши, а кое-кто из "рысят" даже подпрыгивал на месте в такт речи Колдуна.
А вот его помощник, столбом застывший у костра, не спускал глаз с наставника, повторяя про себя каждое его слово. Танцевали долго и со вкусом. Так что время от времени толстяк умолкал, продолжая бить в бубен. Пользуясь заминкой, ученик подносил ему миску с травяным настоем.
Сигналом к окончанию этой части церемонии стало перечисление имён участников священной охоты, которые Колдун выкрикивал уже осипшим голосом. Едва прозвучало последнее, как мужчины гаркнули во всё горло: "Рысь", — и облегчённо остановились, переводя дух. Толстяк и вовсе плюхнулся задом на снег.
Сейчас же к измученным танцорам устремились женщины. Жёны, матери и сёстры несли в руках чаши с отваром из сухих ягод. Пока охотники утоляли жажду, Прохладный Ветерок выкладывала на припасённые плетёные подносы варёное мясо. Те их мужчин, что прошли посвящение в этом году, отправятся вместе с Колдуном в пещеру, где хранятся сосуды с прахом предков. Там им предстоит в первый и последний раз в жизни вкусить мясо рыси.
Вождь, довольно рыгнув и вернув миску Медовому Цветку, в который раз подивился мудрости предков, разделивших во времени две важнейших церемонии в жизни каждого аратача. Пройдя посвящение, молодой человек должен проникнуться важностью и ответственностью своего нового положения, прежде чем окончательно духовно слиться с праматерью, получив от неё магические силы, так необходимые на охоте и на войне.
Котёл с бульоном отнесут в вигвам Твёрдого Зуба, где соберутся самые уважаемые женщины племени и станут поить им девушек, впервые заплётших волосы в три косы, молодых жён и матерей, имеющих грудных детей. Впрочем, подробности этого ритуала Белое Перо не интересовали. Он вместе с остальными мужчинами направился к столбу предков, где заботливые хозяйки уже расставили угощение.
Какое-то время охотники сосредоточенно жевали, восстанавливая затраченные силы. Но постепенно челюсти двигались всё ленивее, а пот на лицах выступил уже не от усталости.
Пришло время для прославлений. Первым, как полагалось, сегодня поднялся Твёрдый Зуб и завёл речь об искусных охотниках рода Рыжих Рысей. Об их храбрости и удачливости. При этом родичи ревниво следили за речью старейшины, чтобы тот ни в коем случае никого не пропустил.
И так выступили главы всех родов, а последним взял слово вождь. Отметив охотников рода Палевых Рысей, Белое Перо отыскал подходящие слова для каждого из старейшин. На все эти славословия ушла уйма времени. Так что именно этим и завершился первый праздничный день.
Растянувшись на ворохе шкур, Белое Перо с наслаждением погружался в блаженный сон хорошо поработавшего и славно отдохнувшего человека.
Мысли текли неспешно, как вода в широкой Маракане, готовясь замереть, уступая место сновидениям.
А со стороны женской части жилища "шу-шу-шу" да "бу-бу-бу", охи да невнятные восклицания.
"У них ещё хватает сил болтать?" — почти засыпая, подумал вождь, но тут намеренно громко произнесённое имя заставило его слегка встряхнуться.
— Расторопная Белка ей предлагала всё как надо сделать, косы заплести. А та ни в какую! — шипела Лёгкое Облако. — Вы, говорит, с Мутным Глазом от меня отказались, и я уже не ваша приёмная дочь.
— Вот дрянная девчонка! — охнула Медовый Цветок. — Старуха ей только добра желает. Чтобы муж её, как положено, с тремя косами взял. Ох, и наплачется с ней Глухой Гром!
— У него кулаки здоровые, — злобно хмыкнула собеседница. — Скорей уж Бледная Лягушка кровавыми слезами умоется. И поделом!
"Настоящий мужчина не бьёт жену слишком часто, — неожиданно подумал вождь. — Чем больше Глухой Гром будет лупить Бледную Лягушку, тем меньше у него шансов стать старейшиной".
Выполнив все положенные ритуалы и церемонии, второй день праздника аратачи посвящали песням, пляскам, соревнованиям и обжорству. Так что каждый из Детей Рыси находил развлечение по душе.
Белое Перо с тремя старейшинами, набив брюхо, устроились на краю стойбища, где показывали свою меткость "рысята" и молодые охотники.
На старой облезлой шкуре дикой коровы кто-то из мальчишек изобразил нечто, напоминавшее не то длинноухого медведя, не то хищного зайца.
Звонко тренькали туго натянутые тетивы луков. С лёгким свистом взмывали вверх дротики, пущенные с помощью копьеметалок.
Осоловев от сытости, то и дело смачно рыгая, старейшины подробно разбирали каждый выстрел, каждый бросок. Именно здесь Белое Перо впервые увидел Бледную Лягушку. Девушек среди зрителей хватало. Кто-то пришёл поддержать женихов и мужей, кто-то только присматривал будущего спутника жизни. Напряжённо следившие за соревнованиями аратачи не обращали внимания на посланницу Владыки вод, выделявшуюся не только ростом и цветом волос, которые она так и не заплела в косы, но и одеждой, резко отличавшейся от той, которую носили Дети Рыси.
Вместо надевавшейся через голову куртки на ней красовалась мужская рубаха, а поверх — меховой жилет на завязках.
"Вот упрямая девчонка! — не без доли уважения подумал вождь, машинально кивая Твёрдому Зубу и пропуская его слова мимо ушей. — Кому и что она хочет этим доказать?"
Между тем, к рубежу стрельбы, красуясь, вышел Глухой Гром в одной ярко расшитой рубахе.
— Подожди, — прервал Белое Перо старейшину рода Рыжих Рысей. — Давай посмотрим?
Собеседник, в который раз рассказывавший о том, каким метким стрелком был его отец, обиженно замолчал. А вождь вновь попытался отыскать глазами Бледную Лягушку. Но девушка исчезла.
"Неужели ушла? — мысленно усмехнулся глава племени. — Странное поведение для невесты".
Но такое демонстративное невнимание нисколько не огорчило молодого охотника. Он легко, словно играя, выпустил две стрелы и под одобрительные возгласы зрителей отправился метать дротики.