Подумала так и усмехнулась. Начало! То, что выделила ей фирма покойного мужа, – последнее пособие… Но что-то ещё помнилось. Ах да, представитель фирмы звонил ей домой…
По большому счету фирма – это просто мясокомбинат. И название у него – «Мясоедовский». Слизнули у одесситов. Так вот, ей звонил не просто представитель, а директор. Поначалу вроде с соболезнованиями, а потом как бы между прочим обмолвился…
Что он такое говорил? Варя в первый момент все звонки воспринимала как сквозь пелену, почти не задумываясь над смыслом переговоров. А ведь он говорил о чём-то важном. Надо срочно восстановить в памяти разговор.
– Варвара Михайловна, – сказал он, – примите мои соболезнования.
– Спасибо, – механически ответила она.
– Вам, конечно же, трудно придётся, особенно на первых порах. Но вы можете продать акции, которые покупал ваш муж…
– Какие акции? – слабо удивилась она.
– Акции комбината «Мясоедовский». Мы дадим вам очень неплохие деньги за них. Вы сможете решить все свои проблемы…
– Я не понимаю, о чём вы говорите.
– Об акциях, – терпеливо проговорил он и будто спохватился. – Простите, что я в такой момент вас беспокою, но у меня к вам всего одна просьба: не принимайте без нашего ведома никаких шагов по их реализации. Если даже вам предложат большую сумму, думаю, мы тоже увеличим ставки…
– Извините, но я сейчас ничего не соображаю, давайте наш разговор отложим, – сказала Варя, прежде чем положить трубку.
– Да, да, конечно, – обрадовался директор. Раз она сама сказала о будущих переговорах…
Значит, у Варвары есть акции? То есть раз они были у Бориса, то теперь будут у неё.
Ещё немного, и она станет воспринимать роковую сосульку как ключ к сокровищам. Нечто вроде «Сезам, откройся!» Как сказал директор? Неплохие деньги. Интересно, о какой конкретно сумме может идти речь? Варя почувствовала, что эти размышления её заводят. У неё появляется некий азарт. Всё-таки деньги у Бориса были, и теперь она начинает получать первые тому подтверждения.
Почему же Борис ничего ей об этом не говорил? Варвара была его женой, и, как догадывалась, вовсе не из худших. Но он привычно хранил свои секреты и от неё. Нет, наверное, некоторые мужчины должны жениться до тридцати лет. В противном случае они очень трудно привыкают к семье, предпочитая, как и прежде, жить своей жизнью…
Вот как хорошо она себе всё объяснила! Виноват покойный муж, который просто поздно женился. А может, это она так вела себя с ним, что не располагала к откровенности? В чём-то же он сомневался. Какие-то планы строил, не посвящая в них Варвару.
Вот Пампусик звонила ему и говорила: Борик! И Пампусиком, наверное, он её называл. А Варвара? Считала, что все эти уменьшительно-ласкательные штучки не что иное, как телячьи нежности. Никаких там «котеночков» или «зайчиков», чмокнет в щеку после секса, вот и все нежности.
Михаил Жванецкий, кстати, сказал в одной своей миниатюре: как нам платят, так мы и работаем. А Варя могла бы сказать: как нас… любят, так мы и отвечаем.
Нет, но вы посмотрите! Какую бы длинную цепь в своих рассуждениях Варвара ни строила, оканчивалась она одним и тем же. Становилось понятно, кто во всём виноват.
На этой печальной ноте следует и закончить. Как Борис исполнял свой супружеский долг, никого теперь не интересует. Как и то, какие слова он своей жене говорил, а какие – нет.
И вообще Варе нужно действовать.
Вопрос первый: кто из женщин – вне семьи, понятное дело – пользовался у Бориса доверием? Никаких имен она больше не знала – то есть в памяти сотового телефона были две Алены, Маша и Александра, но они отметились по одному разу. По крайней мере другие их послания память мобильника не сохранила. А вот Пампусик отмечалась регулярно, так что с неё и стоило начать.
Более кропотливую работу по отысканию остальных «дам сердца» будет проводить Вадим. Даром, что ли, она вручила ему машину – почти новую! – чтобы он просто так по городу раскатывал? Варвара даже облегчит ему работу. Выпишет из памяти все телефоны, имена женщин – пусть выясняет, кто из них та, самая главная…
Однако, как неприятно! Жить в законном браке, считать его удачным и вдруг обнаружить, что он вообще неизвестно на чём держался. При вновь вскрывшихся обстоятельствах стоит ли ей носить траур?
Опять! Она только об этом думает. Неужели Варвара такая чёрствая, что хочет поскорее отмахнуться от памяти Бориса и прожитых с ним лет? А что, если она получила такой брак, какого и заслуживала?
И чего это она разнылась? Если уж на то пошло, ещё неизвестно, каким боком обернётся для неё смерть супруга: одиночеством и бедностью или богатством и вторым браком? Может, богатство – слишком громко сказано, но ведь обнаружились уже какие-то акции… Кстати, где они?.. Имеется упоминание о жутко дорогой даче…
У Варвары есть два выхода. Если вспомнить притчу о двух лягушках, упавших в сметану, то одна из них сразу определила: из кринки не выбраться, чего зря и трепыхаться, и покорно утонула, а вторая решила бороться до последнего и своими движениями сбила сметану в масло, из которого спокойно выпрыгнула на свободу…
Вот сколько Варвара нагородила всего лишь из желания коренным образом изменить свою жизнь. Пусть только приступив к розыскам неизвестно где спрятанных денег покойного мужа.
Для начала она позвонила той женщине Бориса, самой первой, которая сказала, что им теперь нечего делить, и представилась:
– Это вас беспокоит жена Бориса… покойного… Будилина… Скажите, Пам… Ира, не могли бы вы уделить мне несколько минут? То есть встретиться где-нибудь.
– О, хорошо, что вы позвонили, – обрадовалась та, – а я всё думала, звонить вам, не звонить, вдруг вы разозлитесь и не станете меня слушать… Тут кое-какие вещи Бориса у меня остались. Я бы хотела вам их отдать.
Варвара чуть было не выпалила, что никакие вещи покойного изменника ей не нужны, но подумала: а вдруг это какие-то документы? Какой-то намек на исчезнувшие деньги…
– Не встретиться ли нам в кафе «Три богатыря»? – предложила Пампусику Варя – про себя она продолжала её так называть, справедливо полагая, что среди бывших пассий покойного вполне может отыскаться еще парочка-другая Ирин.
– Давайте. Оно как раз недалеко от моего дома.
«В этом кафе я стану назначать встречи всем фигурантам», – с усмешкой подумала Варя.
Надо же, Боря даже в этом старался себя не перетруждать. Его любовница жила поблизости. Только скажи жене, то есть Варваре, что пойдёт в магазин или к другу, а далеко и идти не надо… Зашёл в привычный дом, кофейку попил, ещё кое-чем занялся, а жене можно сказать, что знакомого встретил или что в магазине свет выключили. Да мало ли…
Женщины назначили встречу через полчаса, и когда Варя пришла в кафе, Пампусик была уже там. И описала она себя Варваре довольно точно:
– Я, знаете, такая высокая блондинка с короткой стрижкой… довольно полная, в зеленом брючном костюме.
Ей то ли не терпелось увидеть свою бывшую соперницу, то ли жгли руки вещи покойного.
– Здравствуйте, Ира, – без колебаний обратилась к ней Варя. – Я – Будилина.
– Здравствуйте, – несколько растерянно протянула она.
Как, эта тоже удивляется? Вадим представлял себе жену Бориса совсем другой, а в чём её несоответствие с идеалом для Пампусика?
– Вы ожидали увидеть не такую женщину, как я? – всё же поинтересовалась Варя.
Она чуть сама не сказала: более крутую, более красивую?
– Да, – медленно кивнула Пампусик, будто приходя в себя от удивления. – Точнее сказать, не такую, а не ту! Сейчас вы поймёте. Однажды я встретила Бориса в городе с какой-то женщиной. Они шли обнявшись и так мило ворковали. Борис прошёл мимо, будто не замечая меня, хотя я точно знала, что он меня сразу засёк. Я обиделась, но он позвонил и объяснил, что это была его жена.
– Кажется, он ничего не боялся: ни того, что его увидят, ни того, что об этом узнаю я, – усмехнулась Варя.
– Вы не правы, ещё как боялся, – не согласилась Ирина. – Он был профессиональным конспиратором. Просто этой женщины он, как я теперь понимаю, в тот момент добивался. Уж не знаю, что он ей обещал, но если и не любил её, то зачем-то она была ему нужна. Потом я её видела в «Энергосбыте». Эту женщину посетители звали Виктория Дмитриевна. Фамилию я не стала уточнять. Думала, что Будилина, как и у него.
– Не возражаете, я закажу вам кофе? – предложила Варя. – А ещё тут пекут отличный маковый рулет. Не говоря уже о пирожных.
– Я знаю, – вздохнула Пампусик и хохотнула. – Решила худеть с сегодняшнего дня, но ладно уж, перенесем экзекуцию на завтра.
– Прямо-таки экзекуцию? – улыбнулась Варя.
– И даже хуже. Вместо еды потребление всякой гадости, потом очистка желудка варварскими методами, иначе и не скажешь, а в довершение ко всему – прием натощак стакана оливкового масла.
– Без ничего? – ужаснулась Варя.
– Можно будет закусить ломтиком лимона, – сказала Пампусик.
Боря очень удачно дал ей прозвище. Такая эта Ира была аппетитная, сдобная и притом рыхловатая…
Подошёл официант. Варя заказала ему два кофе и маковый рулет.
– Ах да, – спохватилась Ирина, – я ведь дипломат вам принесла. Рассеянная, просто жуть! Я и с Борисом покойным из-за этого познакомилась. В магазине. Я всего набрала, а подошла к кассе, и выяснилось, что кошелек дома забыла. Он за меня заплатил. А я попросила его, да просто потребовала, чтобы он пошёл со мной ко мне домой, где могла бы отдать деньги.
Что она несёт! Когда это Борис ходил по магазинам, где что-то себе покупал? Все три года в магазин ходила Варя…
– Скажите, а давно это было?
Пампусик наморщила лоб.
– Точно не скажу, но где-то четыре с лишним года назад.
Ясно, он был знаком с этой Ириной до того, как встретился с Варварой, и они поженились. Она так вслух и сказала:
– Мы были женаты с Борисом три года. Как раз в феврале годовщину праздновали.
– Правда? – удивилась та и, подумав, сникла. – А мне он сразу сказал, что женат. Наверное, для того, чтобы я ни на что не претендовала. Нет, вы не думайте, мне вовсе не обидно. Если бы он не сказал об этом сразу, я бы ждала, на что-то надеялась, а так… И ему было хорошо, и мне…