– А кто станет ждать, пока ты устанешь? – удивилась она. – Мы сюда работать пришли или за дачей наблюдать?
– А совмещать это нельзя?
– Можно. Но ты и так вон сколько напахал. Трудолюбивый.
Ему показалось, что Варя так шутит, и он немного рассердился.
– Я вовсе не смеюсь, – заверила она и даже погладила его по сжатой в кулак руке. – Ты и правда много сделал. Знаешь, что я для себя вдруг открыла: женщине приятно наблюдать за работающим мужчиной. Работа не из легких, это каждому понятно, но ты выполняешь её так красиво…
Чего это она взялась ему комплименты рассыпать? Варя прервала себя и спросила, чтобы скрыть смущение:
– Говоришь, у тебя есть ключи от дома?
– Есть.
– Тогда давай зайдём погреемся, а заодно я расскажу тебе, что на этой даче видела. Как раз можно и подкрепиться. Ты не возражаешь?
Понятное дело, он не возражал.
Она как-то несуетливо захлопотала, пока он просто сидел у колченогого стола, поглядывая в небольшое оконце. Внутри дом казался ещё беднее. Мебель сюда свезли ту, что отслужила свой век, если не все два века. Холодильник был старый. Как и телевизор. Напрасно хозяйка беспокоилась. Польститься на её богатство смогли бы разве что бомжи.
Даже странно, что дача всё ещё сохранялась в таком престижном месте. Может, для хозяйки это единственная отдушина, потому и не стала продавать землю? Наверняка находились охотники. Дедушка Вадима, взглянув на эту хатенку, наверняка сказал бы что-то вроде: без порток, но в шляпе! У него прибауточки находились на всякий такой случай.
Но чего Вадиму об этом рассуждать! Пусть думают те, что здесь живут. Он обернулся и посмотрел на Варю, когда она поставила перед ним кружку с горячим чаем и хлеб с колбасой.
– Здесь топилась печка, – сказала она, – и чайник еще не совсем остыл. Думаю, хозяйка не станет возражать, если мы воспользуемся ее заваркой.
– Скорее всего не будет, – согласился Вадим.
Он подумал, что сейчас они и вправду похожи на мирно беседующую супружескую пару. Так что его легенда будет выглядеть вполне достоверно.
Молодые люди стали дружно жевать, поглядывая друг на друга.
– Ну как, хороший из меня начпрод?
– Неплохой.
– Неплохой – значит, на четверку? – возмутилась она.
– А где горячее? В смысле – первое.
– Простите, шеф, термосы не завезли.
– В следующий раз чтобы были, – важно сказал он. – Ну а теперь вам… тебе не кажется, что пора рассказать шефу о том, что ты видела?
По ее лицу пробежала тень.
– У тебя хороший бинокль. Я разглядела даже, как небритый хмырь с бандитской рожей сидит в кресле и чешет… В общем, чешется. И взгляд у него при этом такой сосредоточенный, будто он теорему Ферма решает.
– И это всё, что ты видела?
– Нет, конечно, просто я была так возмущена его наглой рожей, что только за ним и наблюдала. Сидит на чужой даче, будто у себя дома, и ухом не ведёт. Интересно, он бывший хозяин или просто посторонний человек?
– Вряд ли посторонний. Раз он, как ты говоришь, донельзя расслаблен – значит, уверен, что здесь его никто не потревожит… Он в доме один?
– Да откуда я знаю? – отчего-то рассердилась Варя. – Видела одного. Остальные, может, в тех комнатах, что выходят на другую сторону… А домик вообще-то шикарный. Судя по всему, комфортабельный. Здесь вполне можно жить круглый год. Если бы их оттуда выкурить. Вот только как это сделать?
– Как? Чтобы их выкурить, есть по меньшей мере два выхода: или напугать так, чтобы они не могли от страха на даче оставаться, или узнать о них что-то, чем их можно шантажировать… Тогда не стоит рассиживаться. Надо быстренько вспахать огород, а потом я с биноклем подежурю.
– Слушай, Вадик, а если ты меня научишь управляться со своим плугом…
– Мотоблоком.
– Пусть так. Я могла бы пахать, пока ты будешь эту дачу рассматривать.
– Нет, ты не сможешь, здесь требуется определенная сила.
– Как раз определенная у меня и есть. Может, какой другой нету… Хочешь, бицепс покажу?
– Не надо, – улыбнулся Вадим; и в самом деле, чего он спорит? – Значит, желаешь попробовать? Пожалуйста.
Варя тайком взглянула на свои кроссовки за тысячу восемьсот. Хорошо хоть надела их с джинсами, а не сапожки на высоком каблуке. Как чувствовала. А кроссовки что, их и отмыть можно. Земля ведь, не мазут.
И она смело шагнула на сырую холодную землю.
Чертов мотоблок рвался у неё из рук и никак не хотел забираться вглубь, а всё плясал на поверхности, пока она как следует не ухватилась за него и не налегла, усмиряя, словно норовистого коня. А издалека казалось, что это такая нехитрая наука. В чужих-то руках! «Приподнимая косулю тяжелую, баба порезала ноженьку голую…» – вспомнила она Некрасова. В том смысле, что почти сразу у неё стали болеть от напряжения плечи и гореть ладони…
Варя уже хотела было сказать Вадиму, что погорячилась и этот вид деятельности ей не дастся, поскольку сугубо мужской, но, наверное, любопытство взыграло и в нём, потому что, когда она оглянулась, Вадим уже взбегал по лесенке с биноклем в руке.
Ей показалось, что он отсутствовал часа два. Правда, Варя усмирила этого сельскохозяйственного металлического… нет, не коня, пони, но от напряжения таки устала. Она отвернула рукав свитера, взглянула на часы – прошло всего двадцать пять минут. Хоть бы Вадим вернулся поскорее.
Он и вернулся почти тотчас, забирая мотоблок у неё из рук. Варя уступила своё место с благодарностью.
– Пойди еще подежурь, – сказал он, – а минут через двадцать встретимся и обменяемся наблюдениями. Ты не замерзла?
– Пока нет, – ответила Варя, оценив должным образом его заботу о ней, пусть она и выразилась в таком необязательном вопросе.
Только что взопревшая от усилий по обузданию мотоблока, Варя стала замерзать на «смотровой» площадке.
Смотреть было неинтересно. Мужик в халате встал с кресла, переоделся в джинсы и свитер и… исчез! Варя отвлеклась только на минутку, пошевелила рукой в перчатке, а когда опять поднесла бинокль к глазам, никого в комнате не оказалось. Она быстро переместила наблюдение на другие окна, на входную дверь, но оттуда никто не входил и не выходил.
Она едва не заплакала, напоминая себе часового, который уснул на посту. Куда, скажите на милость, делся этот… игрун? Ушёл в другую комнату? Но тогда зачем одевался?
Надо было бы сказать об этом Вадиму, но ей не хотелось признаваться в своём промахе. Да и что увидишь, если смотришь на этот чертов дом только из одной точки!
И вообще вполне может быть, что под этим домом огромный подвал. Чуть ли не бомбоубежище. Но тут же Варвара себя оборвала: от недостатка информации она уже начала фантазировать.
– Варя, – позвал её снизу Вадим, – пошли в дом, погреемся!
«И съедим по бутербродику», – добавила она мысленно, почувствовав, что опять проголодалась.
Она окинула взглядом вспаханный огород: однако какой работяга этот… телохранитель! Можно подумать, он с утра до вечера пашет чужие огороды. Интересно, сколько можно было бы заработать таким манером? Меньше, чем в охране, или больше?
– Прошло уже два часа, – сказал ей Вадим, – теперь надо быть осторожнее: в любую минуту может пожаловать хозяйка.
– А тебе еще долго работать?
– Не меньше часа, – подумав, сказал он.
– Будем хозяйку дожидаться или рванём отсюда?
– Конечно, дождёмся. А вдруг эта дача может ещё не раз нам понадобиться? К тому же я не могу отказываться от честного заработка… Итак, суммируем наши наблюдения.
Глава четырнадцатая
От осознания собственной глупости Варю даже в жар кинуло. Выходит, полтора часа она наблюдала за каким-то мужиком, у которого не иначе завелись насекомые… кое-где. Наставила бинокль на дом и не подумала, подобно Вадиму, осмотреть двор.
Он сделал вид, что не замечает её смущения, и даже повернул дело так, что Варвара молодец, держала на прицеле мужика.
Никуда, оказывается, он не делся! Просто спустился в подвал. Откуда Вадим узнал? А для чего иначе ажурные перильца в правом углу этой самой комнаты?
Да и в самом деле, он шёл, как Варя думала, к зеркалу, чтобы на себя посмотреть, и вдруг его не стало. Вот как раз в эти несколько секунд он спустился по лестнице в подвал.
– Собаку, видимо, выпускают ночью – она бегает по двору, а днём сидит в вольере. Видела, металлическая сетчатая загородка прямо у входа во двор?
– Видела, – соврала Варя; не признаваться же, что, кроме мужика, она не видела ничего.
– У меня возник такой небольшой планчик. А что, если забраться на забор и опустить в собачий вольер, к примеру, удочку с привязанным к ней мясом. Собака к нему бросится, а мы в это время закроем щеколду в собачьей загородке. Пусть себе лает в своём вольере.
– Ты же говорил, что обученные собаки из чужих рук ничего не берут.
– Если и не берут, то понюхать могут. Хотя бы из любопытства.
– То есть один из нас будет давать собаке мясо, а другой закрывать дверцу в е загородке?
– Именно!
– В полной темноте?
– Почему в темноте? Там на столбе должен гореть фонарь.
– А задвижку, как ты считаешь, хорошо видно? – продолжала допытываться Варя.
– Я считаю, хорошо.
– А нас при этом будет не видно?
Он оценил её вопрос, но слегка рассердился.
– Хорошо, придумай ты что-нибудь!
– Если нам удастся собаку в вольере закрыть, то лампу придётся разбить.
– И пробираться по чужому темному двору.
Он тоже умел подкалывать.
– Вот для того нам бинокль и был нужен, – назидательно сказала Варя.
Впрочем, она тут же спохватилась. Наверное, из-за насмешливого взгляда, которым смотрел на неё Вадим. В самом деле, что это она раскомандовалась?
– Прости, – выпалила она, – меня, кажется, занесло!
– Ничего, с начинающими полководцами так бывает.
Он предлагает ей взять на себя руководство?
– Нет, нет! – замахала руками она. – Критика критикой, а вряд ли командование мне по плечу. Давай просто спокойно разберём всесторонне наши будущие действия.