– Кто бы он ни был, но Борис одолжил у него такую сумму… Если разобраться, наверное, сумма немаленькая и для него… Явно же не на дачу! Тогда на что?
– Да уж, – покачал головой Вадим, – свалилось на тебя «счастье»! Я уж грешным делом подумал: ты посмотри, как девчонка разбогатела. Честно говоря, серьезно побаивался, что после этого вряд ли могу представлять для тебя какой-то интерес.
– Замолчи! – Она накрыла его рот своей теплой ладошкой. – Ты у меня бесценный.
– Такого мне ещё никто не говорил. Этак и возгордиться можно.
– Гордись, – согласилась Варя, – только вместе со мной.
– Конечно, я эгоист, но в глубине души чувствую радость от того, что твоё богатство оказалось фикцией. По крайней мере пока…
– И не говори!.. – Варя судорожно вздохнула. – Мне уже никаких сюрпризов не хочется. И никакого богатства. Я даже стала бояться телефонных звонков. Вот недавно кто-то звонил, а я не сняла трубку. Показалось, ещё немного, и я не выдержу. Неужели опять кто-то позвонит и скажет: мне надо с вами поговорить. И опять покажет расписку, от которой у меня глаза на лоб полезут!.. Ой, я забыла тебе сказать: один звонок уже был. Правда, что за ним кроется, я не знаю. Как и имени женщины.
– На этот раз позвонила женщина? Не Виктория ли Дмитриевна?
– Я тоже, кстати, о ней подумала.
– Ох, не нравится мне всё это. Ты, Варюха, как хочешь, а я пойду с тобой.
– Но у нас встреча завтра, а ты будешь на работе.
– Ничего, я отпрошусь, – внешне беззаботно сказал Вадим, кажется, вслушиваясь в собственную речь.
– Что с тобой? – обеспокоилась Варвара.
– Я никогда прежде не отпрашивался с работы, – удивленно сказал он, будто собирался совершить нечто противоестественное.
– Ты очень дорожишь своей работой?
– В том-то и дело, что нет, но когда меня уволил Федоров…
– Какой Федоров? – спросила она, и Вадим понял, что просто так от неё не отмахнется. – Неужели тот самый… владелец нефтеперерабатывающего завода и бензоколонок?
И он стал нехотя рассказывать о стрельбе в ресторане.
– Значит, ты и в ресторан брал с собой пистолет?
– Конечно, нет! – возмутился он и остановился на полуслове. – Смех, да и только! Ведь это я не брал с собой оружие, а воспользовался этим обстоятельством совсем другой человек.
– Я ничего не понимаю, – жалобно проговорила Варя, и тогда он рассказал ей всё.
Она задумалась, переваривая услышанное, и не находила в нём ничего такого, о чем можно было бы сокрушаться. В конце концов так она ему об этом и сказала.
Но он от её слов пришел ещё в большее возбуждение.
– Да как ты не понимаешь! Ведь получается, что я всю жизнь плыву по течению. Что-нибудь, к примеру, задумаю, начну делать – бац, не получилось! Я себя тут же успокаиваю: значит, не судьба…
Варя прыснула.
– У меня одна подруга тоже всегда так говорит.
– Погоди, не перебивай, – попросил Вадим. – Может, для женщины это и нормальная реакция, но мужчина… Он должен добиваться, идти вперёд…
– Напролом, – подсказала она.
– Ты шутишь, а мне не до шуток.
– У нас учитель физкультуры в школе приговаривал: «Над кем смеетесь, над собой смеетесь!» Я сама такая.
Варя махнула рукой и тоже пригорюнилась.
– Что же, мы так и будем болтаться в проруби?
– Почему в проруби?
– Ну, так говорят о некоей легкой субстанции, которая в проруби болтается.
– А-а-а…
– Что же делать? Вот я уже собралась переходить на другой уровень жизни, а не тут-то было.
– Значит, это не твоё.
– В каком смысле?
– Ну, не то, что тебе принадлежит. Не то, чего бы ты добилась своим трудом.
– Я – женщина. Когда про женщину говорят, что она сама всего добилась, это означает, что рядом с ней просто не было достойного, надежного мужчины.
– То есть себя в жизни ты представляешь именно так: сидеть и ждать, пока не появится тот, кто тебе всё обеспечит?
– Нет, ты меня не понял, – нахмурилась Варя. – Мне тоже не мешает пошевелить лапками, потрепыхаться. Я ведь хороший компьютерщик. Я могла бы найти работу куда лучше оплачиваемую. Я уже стала даже поворачиваться…
– Как это?
– Ну, думать о том, чтобы работу поискать. Но тут мне показалось, что на меня упали деньги…
– Не столько упали, сколько напали, – улыбнулся Вадим.
– Вот именно. Как пришли, так и ушли, хотя иметь дачу с бассейном, наверное, очень даже неплохо.
– Ты думаешь, мы на нее не заработаем, если захотим?
– Мы, ты сказал – мы? – спросила Варя.
– Увлекся, – нарочито потупился Вадим, но взглянул на неё исподлобья. – А ты была бы против?
– Давай подождём хотя бы сорок дней, – пролепетала она, а сама уже потянулась к нему, даже не отдавая себе в том отчета.
В это время раздался звонок в дверь. Варя пошла открывать.
– В глазок посмотри! – крикнул ей вслед Вадим.
Варя посмотрела. У двери стояла ее свекровь, мать покойного мужа. Не открыть было нельзя, а открыть… Она на цыпочках вернулась в комнату, лихорадочно стала одеваться, а между тем зашептала на ухо Вадиму:
– Быстро оденься, сядь на кухне, застегнись на все пуговицы и сделай зверское лицо. Пришла моя свекровь, так что ничему не удивляйся.
Он кивнул, быстро пробежался пальцами по пуговицам рубашки и сел с невозмутимо-суровым лицом. Это было не так-то легко, потому что он слышал, как оживленно говорила с матерью покойного Варвара.
– Здравствуйте, Аглая Вениаминовна!..
Надо же, Аглая. Вадим думал, что это имя давно забыто и теперь им детей не называют. Впрочем, ей же лет шестьдесят, так что она из другого времени.
– Как хорошо, что вы пришли! А то я не знаю, что и делать. Этот мужик… он уже второй раз приходит. У него расписка, представляете, на пять тысяч долларов.
Та, которую звали Аглаей – отчество её Вадим как-то не запомнил, – ворвалась в кухню, где он сидел, и потребовала:
– Могу я взглянуть на эту расписку?
– Не можете, – проговорил он сурово, почти не открывая рта – так получалось впечатляюще. – Вы к ней не имеете никакого отношения.
– То есть как это не имею? – вскинулась та. – Если вы утверждаете, что расписку написал мой сын…
– А-а, так вы мать Бориса Будилина? И вы хотите отдать долг вместо Варвары Михайловны?
Варина свекровь такого поворота не ожидала и смешалась.
– У меня нет таких денег.
– Тогда о чём мы можем говорить?
– Я хочу убедиться, что расписка подлинная.
– Неделю назад ваша невестка уже исследовала её на подлинность – пардон, чуть ли не обнюхивала – и вынуждена была признать, что она написана рукой вашего покойного сына.
– Варя, вызывай полицию, – распорядилась Аглая Вениаминовна.
– И что мы им скажем?
– Что этот молодой человек – рэкетир!
– А когда он предъявит расписку? – Варя уже жалела, что начала этот спектакль. Опять она не учла, что свекровь – женщина по природе скандальная и может разойтись так, что и вызванная полиция её не утихомирит. – Она же нотариусом заверенная.
Вадим тоже почувствовал, что от Аглаи просто так не отвяжешься. Потому он гордо встал и прошёл в коридор. Не спеша надел куртку, зашнуровал ботинки и сказал, уже взявшись за ручку двери:
– Напрасно, Варвара Михайловна, вы вызвали себе на подмогу эту женщину! Деньги всё равно придётся платить. Учтите, я подожду ещё три дня и подам на вас в суд!
И он прикрыл за собой дверь.
Варвара посмотрела на свекровь – зачем-то же она явилась.
– Понимаешь, доченька, – залепетала та, – я хотела с тобой поговорить… Наверное, Боренька делился… Он обещал дать мне денег – взаймы, конечно, – на стиральную машину… Он говорил, что снимет с книжки. А мы потом отдадим…
– Но у нас нет книжки, – удивилась Варвара. – Ну, то есть у Бориса, может, была, но он мне о ней не говорил. Я посмотрела в документах, ничего не нашла.
– Ты хочешь сказать, что все деньги, что мой сын зарабатывал, неизвестно куда подевались?
Варя растерялась. Никогда прежде ей не приходилось говорить со свекровью о деньгах, а теперь… Она даже не знала, как себя вести.
– Комбинат, где Боря работал, выделил мне деньги. Четыреста долларов. Я могу дать вам триста. Вас устроит?
– Конечно, устроит, Варенька! – сразу расцвела свекровь. – Я знала, что ты добрая девочка. А то, веришь ли, я даже расстроилась: ну вот, думаю, теперь до самой смерти на старой «Вятке» стирать придется. А подруга купила «Ардо», не нахвалится. Маленькая, беленькая, стирает бесшумно – никаких тебе хлопот… У меня немного накоплено, я к твоим добавлю и куплю…
Она говорила и говорила, и смотрела жадными глазами Варе вслед – та пошла, чтобы взять деньги из куртки, не искать тот конверт. И достала четыре сотенных купюры на всякий случай.
– Вам точно трехсот хватит? – спросила она, но свекровь, хотя и с трудом, отвела взгляд от последней сотенной купюры и кивнула.
– Хватит, хватит, – стиснув зубы, проговорила она, почему-то пихая деньги за пазуху. На свекровь это было вовсе не похоже.
– Кофе или чайку попьете? – предложила Варя.
Но свекровь заторопилась, словно боясь, что Варя передумает и отберет у неё доллары.
– Побегу я, а то совсем уж темно… Ты что с машиной-то решила делать?
– Похожу на курсы вождения. Научусь ею управлять.
– Вот и правильно, – сказала свекровь, но это прозвучало у неё фальшиво.
Неужели и на машину родственнички глаз положили? Варя закрыла входную дверь и позвонила на сотовый телефон Вадиму.
– Вадик, ты далеко?
– Я всегда рядом с тобой, – весело отозвался он.
– Нет, я серьезно.
– И я серьезно. Хожу вот по двору, поглядываю на твои окна и курю.
– А почему я никогда не видела, чтобы ты курил?
– Потому что я делаю это крайне редко. Только в минуты сильного душевного волнения.
– А сейчас-то чего ты волнуешься?
– По двум причинам. Во-первых, я оставил тебя на растерзание Аглае.
– Ничего, обошлось, она не очень сильно меня истерзала.