– Смотри, как мы здесь отлично разместимся. – Он положил узел с вещами на пол.
– Мне кажется, надо эту комнату обкатать.
Варя покраснела.
– Мы же совсем недавно, утром…
– У-у, когда это было!.. – Он притянул ее к себе и жарко дохнул в ухо. – Думаю, так ты скорее привыкнешь к своему новому жилью.
– Мы опоздаем к нотариусу.
– Мы даже успеем еще попить кофе. Кстати, про машину они не вспоминали?
– Нет. Может, не знали? Как считаешь, стоит её продавать или нет?
– Конечно, не стоит. Я поездил на ней – машина в порядке. Ещё послужит.
– Но гараж-то нам в любом случае не понадобится.
– Ты права, в том районе мы вряд ли купим квартиру.
– Значит, кое-что я всё ещё могу наскрести. Продадим гараж. У меня ещё есть четыре тысячи долларов – остаток от тех, фотографических. Плюс кое-что – разницу, хотя мы и не обговаривали сумму, – доплатит за дачу Артём…
– Ты хочешь сказать, что нам может хватить на двухкомнатную квартиру?
– Вот именно. Полгода мы поспим на полу, а там и акции можно будет продавать…
– Перспективы неплохие, – важно сказал Вадим, помогая Варе снять через голову свитер. – За это тоже надо выпить… то есть я хотел сказать – слиться в экстазе.
И рассмеялся от легкого шлепка по губам, которым наградила его Варя.
Оставшейся части дня хватило на то, чтобы Варя официально лишилась квартиры, в чем её поддержало на первый взгляд невинное замечание Михи:
– Я перетёр конкретно кое с кем из пацанов, типа у кого ещё Будильник мог занимать денег, никто больше не ответил. Можешь спать спокойно. Если есть где…
Это он так мрачно пошутил.
Наверное, кто-то из законопослушных граждан пришёл бы в ужас: как так, просто взять и отдать квартиру? Неизвестно кому? А суд? А милиция?
Она сказала об этом Вадиму как раз тогда, когда они ехали к нотариальной конторе.
– Можно было бы от них отбиться, – задумчиво согласился он, – можно было бы даже попросить о содействии Папу Карло…
– Кто это? – спросила Варя.
– Так, один крутой дядька. Я мог бы на него выйти через ребят, с которыми работал, но, во-первых, ему бы пришлось немало денег отдать, а во-вторых, еще штраф за клевету на честных пацанов платить.
– А полиция?
– Что – полиция? Тебе угрожали?
– Требовали долг…
Но Варя и сама уже понимала, что расписка с кровавым отпечатком – это как черная метка у пиратов… То есть долг за покойного мужа надо отдавать. Хорошо, если она выйдет из этой передряги живой и невредимой. Вадим, между прочим, сделал то, что она бы с перепугу и не подумала сделать. Расписку Бориса его кредиторы сожгли, и, в свою очередь, Миха написал расписку о том, что никаких претензий к Варваре они не имеют.
То есть Серый пытался ещё доказывать, что они недополучили свой долг, но Миха – кажется, в ответственных случаях последнее слово оставалось за ним – оборвал его:
– Девчонка отдала всё, что могла. Без базара. Никто не виноват. Остальное дополучи с оттепели.
– С какой оттепели? – не понял тот.
– Которая сосульку с крыши спихнула, – хмыкнул Миха.
– Шутник! – насупился Серый.
Варя некоторое время пребывала в оцепенении, но теперь из ступора уже выходила быстрее. Как она пошутила сама с собой, сказывался предыдущий печальный опыт.
Опыт этот будто всколыхнул в ней что-то, прежде дремлющее. Может, инстинкт самосохранения? По крайней мере она не собиралась уйти в себя и пережевывать потери. Тем более что в результате всех пертурбаций она получила Вадима.
Перед ней опять возник образ проклятых весов. На одной чаше её прежняя, с виду удачная жизнь, или, как она теперь считала, состояние анабиоза, на другой теперешняя ее жизнь с родителями Вадима.
Как ни боязно было приходить в чужую семью всего лишь с узлом вещей, но ничего не оставалось делать. Тем более что этот самый узел в квартире Рашиных уже лежал.
Она не знала, как Вадим объяснил родителям её появление в их квартире, но с другой стороны, не так уж много времени оставалось до дня регистрации и всё равно о Варваре ему пришлось говорить.
Незадолго до дня свадьбы наступил сороковой день с момента гибели Бориса, и Варя отметила его в доме Бориных родителей.
Свекровь никак не могла поверить, что Варя теперь осталась без жилья. Она всё восклицала:
– Как же так? Не может быть!
Но не сделала и попытки как-то Варваре помочь. Не подумала предложить ей, например, пожить у них, в частном доме.
Варя не стала настаивать на том, что это вовсе не её вина, но равнодушие бывших родственников всё-таки задело.
Она понимала, что не время ей вот так скоропостижно выходить замуж, но не могла ничего поделать – её потащили события. Точнее, она позволила им себя увлечь. И что бы изменилось в их с Вадимом жизни, отложи она день свадьбы? Так НУЖНО делать или так хочется?
Словом, она трепыхалась между «надо» и «хочу» и выбрала второе. И теперь оправдывала себя тем, что Будилины о ней не собираются заботиться, помощь свою не предложили, так что она может с лёгким сердцем вычеркнуть их из своей жизни.
Ну, может, и не с очень легким…
Пожалуй, только Варина мама побурчала:
– Ох, доченька, что люди скажут?
Однако, когда Вадим с Вариным отцом ремонтировали крышу на их доме – она просела под тяжестью снега, – мать задумчиво сказала:
– Глаза у него, Варя, хорошие. Про Бориса ничего такого я тебе не говорила. Поздно было говорить. Ты ж тогда его к нам накануне свадьбы привезла.
– Как и теперь, – усмехнулась Варя.
Она не стала говорить матери и даже Вадиму, что забеременела. Она никогда не пользовалась тестом на беременность и в глубине души ему не доверяла. Ей казалось, что вот она растрезвонит всем про ребёнка, а окажется, что у неё ничего и нет.
В конце концов она решила подождать пару недель и тогда обо всём Вадиму сказать.
Глава двадцать седьмая
За двадцать две тысячи долларов они купили двухкомнатную квартиру, и очень даже неплохую. Правда, она была не в центре города, как Варина прежняя, но зато очень хорошей планировки, с кухней двенадцать метров, двумя большими комнатами с отдельными входами и прямо-таки королевской лоджией, которую прежние хозяева застеклили и использовали как комнату.
Они купили недалеко от дома металлический гараж, и после свадебной церемонии у молодоженов осталось еще три тысячи баксов на необходимую мебель и косметический ремонт.
Новая свекровь к Варе привязалась. Пока невестка жила в их семье, женщины вместе готовили обеды, подолгу разговаривали на любую тему – у них оказались схожие взгляды на жизнь.
Варя теперь искала новую работу, а Вадим уже работал в какой-то крутой фирме по строительству жилья референтом директора и говорил, что надеется в самом недалеком будущем получить солидную прибавку к зарплате, так что Варя при желании может и не работать.
При этом он так подчеркивал фразу «при желании», так многозначительно посматривал на её пока ещё плоский живот, что Варя в конце концов не выдержала самой себе отведенного срока в две недели и как бы между прочим сказала Вадиму, что, возможно, у них будет ребёнок.
В этот момент они клеили обои в большой комнате. Кстати сказать, дорогущие, с шелкографией, – Варя признавала себя консервативной и не соглашалась на другие передовые способы отделки стен вроде жидких обоев или мокрой штукатурки.
Вадим при её словах бросил резать рулон, схватил Варю на руки, закружил и едва не уронил в ведро с клеем.
На выходные дни приехали Варины родители, отец на своей старенькой машине привез огромную связку «вагонки», и они с Вадимом стали обивать деревом лоджию – «для тепла».
Варя собралась красить окно в кухне, но мама отобрала у неё кисть и начала красить сама. А Варе сказала:
– Тебе вредно. Ещё сомлеешь. Опять же ребеночка травить…
– А ты откуда знаешь? – изумилась Варя; о своей беременности матери она просто не успела рассказать.
– Сваха шепнула, – довольно расплылась мама и выгнала Варю из кухни. – Иди вон мужикам помоги. Может, какую досочку надо подержать. Да смотри, тяжелое не бери!
Словом, все у Вари с Вадимом складывалось прекрасно, все были всем довольны… кроме самой Вари.
То есть она ни минуты не пожалела о том, что вышла замуж за Вадима. Она любила своего мужа, и его родителей, и весь свет, но что мешало ей спокойно жить, так это мысль о Борином богатстве.
Она до сих пор помнила оговорку Артема, что он был одним из самых богатых людей города, и этот призрак богатства пугал её несказанно.
В отличие от многих женщин Варя такого вот, неправедного, с душком, богатства откровенно боялась. К деньгам, как она считала, всегда липнет всякая гадость, и всегда находятся люди, которые хотят оторвать от богатства кусок, хотя и не имеют к нему никакого отношения.
Нет, скорее всего она поторопилась осудить многих женщин. Если они и мечтают о богатстве, то всего лишь устав от нищеты, чего сама Варвара особенно и не испытала.
А ещё ей казалось, что стоит этому богатству откуда-то возникнуть, как тотчас наступит конец ее спокойной счастливой жизни.
Глава двадцать восьмая
Назавтра Варвара договорилась с Артёмом о встрече. Он позвонил сам и попросил Варю оформить на его имя генеральную доверенность на дачу, потому что его дачей уже пользовался Ник Ник, а на Варину – вернее, на дачу Бориса – он только что переехал.
– А заодно произведём и окончательный расчет, – заговорщически проговорил он, словно собирался Варю осчастливить.
Встретились они в ресторане «Камелот», где было довольно сумрачно, но где без свидетелей можно было поговорить, не привлекая к себе особого внимания.
Её это испугало. Ремарка Артема насчет не привлечения внимания. Что опять он ей расскажет? Она ни о чем этаком не хотела больше знать.
Если есть где-то пресловутое богатство Бориса, пусть его кто-то найдёт и пользуется им или засунет себе… в общем, в одно место! Не хотела Варя никакого богатства.