— Значит, любое слово, сказанное русскими в этой комнате, будет передано в дом напротив и записано там нашими парнями на магнитофон? — по-детски радостно резюмировал услышанное сэр Патрик.
— Именно так и будет. Причем их контрразведка и не догадается об этом. Обнаружить наше подслушивание практически невозможно, — самодовольно заявил крестный отец технического прогресса в МИ–5.
Через несколько минут, все так же оживленно беседуя, но на этот раз о гольфе, сэр Патрик и полковник Камминг сидели в такси, везшем их через Мэйфейр по Парк-Лейн к Пикадилли, а затем к клубу «Ин Энд Аут» на Пэлл-Мэлл.
10 апреля, вторник.
Лондон, Честер Террас,
Центр обработки информации СИС
Терраса Честера — один из красивейших архитектурных ансамблей Лондона. 42 четырехэтажных дома, слитых воедино, — это самый длинный фасад в городе. И какой! Роскошная колоннада, безукоризненный стиль, ощущение полета…
Имя архитектора этих домов — Джона Нэша (1752–1835) — неразрывно связано с историей создания лучших архитектурных памятников Лондона. Достаточно сказать, что Букингемский дворец — это его творение. Трафальгарскую площадь создал тоже он. Монументальная арка у входа с угла в Гайд-парк — знаменитая Марбл-Арч — это также работа Джона Нэша, сына простого инженера-строителя.
Честер Террас в Лондоне
У красивого длинного дома, творения Джона Нэша, протянувшегося вдоль всей Честер Террас, было безлюдно. Только у дальнего крыльца был припаркован темно-синий «Ровер». Создавалось впечатление, что в этом роскошном особняке для знати никто не живет. Окна были плотно занавешены. Вокруг стояла царственная тишина. Были слышны лишь звуки каблуков прохожего, торопливо шествовавшего к Честер-гейт.
Эта тишина и безлюдность, впрочем, были обманчивы. В стенах дома на Честер Террас с февраля прошлого года работали 250 русских эмигрантов, специально подобранных британской разведкой для перевода телефонных переговоров, перехваченных СИС в Берлинском тоннеле с правительственных коммуникаций советской администрации в Карлсхорсте.
Ежедневно с четырех телефонных и одного телеграфного кабеля на пленки шестисот магнитофонов нескончаемым потоком шла разнообразная информация. Ее суточный объем превышал тысячу двести часов записей. Два военно-транспортных самолета в неделю, груженых магнитофонной лентой, брали курс из Западного Берлина в Лондон, где на Честер Террас шла транскрипция, перевод, а затем и анализ полученных данных.
Вот и в эту минуту конвейер расшифровки магнитофонных записей у Риджент-парка работал полным ходом. Чтобы обсудить полученные результаты за почти пятнадцать месяцев напряженной и кропотливой работы, в особняк наведался сам «Си», шеф британской разведки генерал-майор Джон Синклер. Он сидел в небольшом кабинете на втором этаже и внимательно слушал доклад Эндрю Кинга.
— Мы не в состоянии оперативно перерабатывать такой огромный объем информации, — жаловался он шефу. — Уже сейчас мы обеспечены работой на год вперед, а материалы продолжают поступать.
— То, что у вас слишком много информации, — это не самая страшная проблема, мой друг, — не без иронии заметил генерал. — Хуже, значительно хуже, когда ее не хватает. Поверьте моему опыту.
Сэр Джон был доволен ходом дел. Берлинский проект, разработанный и осуществленный под его непосредственным руководством, обещал значительно превзойти по своей эффективности аналогичную операцию в Вене, лавры от проведения которой достались его предшественнику на посту шефа МИ–6 сэру Стюарту Мензису.
— Анализ информации, обработанной на сегодняшний день, — продолжил свой рассказ о проделанной работе Эндрю Кинг, — дает достаточно полную картину о сфере интересов кремлевского руководства в Европе и, в частности, в Германии. Обратите внимание, сэр, на содержание телефонных разговоров руководителя советской военной администрации в Берлине с министром путей сообщения Бещевым. Речь идет о значительных железнодорожных перевозках в Германию в текущем году как дополнительных вооружений и военной техники, так и оборудования для строительства новых военных объектов.
Сэр Джон неторопливо просматривал свежую распечатку текстов перехваченных переговоров, вникая в то же время в суть замечаний Эндрю Кинга. Он все больше убеждался в том, насколько своевременными оказались несколько лет назад инициативы британской разведки о проведении операций по перехвату сначала в Вене, а затем в Берлине.
После второй мировой войны русские начали постепенный переход к использованию высокочастотных видов связи. Широко распространенные коротковолновые передачи легко перехватывались и порой даже поддавались расшифровке. На Лубянке это, судя по всему, прекрасно понимали. Новые технологии связи обеспечивали лучшую защищенность секретных коммуникаций, но их внедрение требовало времени и средств. В переходный период русские решили использовать подземные линейные коммуникации. Они вообще были неуязвимы, если, конечно, держать в абсолютной тайне места их пролегания.
Идея подкопа была не самой оригинальной в мире, но именно ее выдвинул в конце сороковых годов технический эксперт СИС Джон Вайк. Первым объектом внимания британской разведки стал венский отель «Империал» — штаб-квартира советской военной миссии в Австрии, имевшая линию прямой подземной кабельной связи с Москвой.
Рисунок-схема Берлинского тоннеля. Эскиз из архива СВР
Для начала резидент Сикрет Интеллидженс Сервис в Центральной Европе Питер Ланн установил место прохождения кабеля, потом дал команду купить дом в пригороде Вены Швехат, неподалеку от правительственной линии связи русских, а затем велел для прикрытия открыть в нем магазин «Харрис Твид» по продаже британского сукна. Вскоре в подвале этого дома под руководством все того же Джона Вайка началось строительство двадцатиметрового тоннеля к пролегавшим под соседней автострадой линиям коммуникаций русских.
В пятидесятом году тоннель заработал. И успешно действовал до тех пор, пока в июле 1955 года четырьмя державами-победительницами не был подписан Венский договор, восстановивший независимость Австрии и указавший оккупационным войскам и их штабам, в том числе и русскому в отеле «Империал», на дверь. Тоннель отслужил свой срок, и материалы операции «Лорд» заняли свое место на архивных полках МИ–6.
Идея же Берлинского тоннеля родилась в 1953 году и была предложена Джоном Синклером тогдашнему шефу ЦРУ генералу Уолтеру Беделлу Смиту. Новый подкоп изначально планировался как совместный англо-американский проект. Предполагаемый тоннель должен был пройти из американского сектора города в советский. Это был немыслимый по масштабам и сложности проект. Полукилометровая длина тоннеля требовала скрытного вывоза более трех тысяч тонн грунта, создания мощной системы вентиляции не только для работающих под землей людей, но и для нормального функционирования многотонного энергоемкого оборудования. Снижение до минимума шума и вибрации также требовало особого подхода к строительству и эксплуатации секретного тоннеля.
Кроме того, дополнительная сложность заключалась еще и в том, что верхняя точка тоннеля должна была выйти на расстоянии всего 20–30 сантиметров от поверхности земли. По имевшимся у СИС данным, кабель советской правительственной связи проходил всего на полуметровой глубине вдоль Шенефельдского шоссе — основной трассы, связывавшей Восточный Берлин с Карлхорстом.
Мало кто и в МИ–6 и в ЦРУ верил в успех этого проекта.
Сэр Джон отлично помнил, например, что генерал-майор Бен Гаррелл, начальник штаба американской армии в Берлине, был вне себя от этой затеи, полагая, что русским не составит никакого труда обнаружить тоннель.
— Это же невообразимо, — возмущался он, — залезть под пятки к «красным» и сидеть под землей месяцами, как беспомощные кроты, ожидая, что в любой момент тебя могут застукать. Нас же поймают за хвост и выставят на показ всему свету!
Понятно, что гарантий от такой перспективы никто дать не мог. Но рискнуть все же, как полагал сэр Джон, стоило. К счастью, нашлось немало сторонников проекта и в Лондоне, и в Вашингтоне.
«Си» хорошо помнил, как резидент МИ–6 в Центральной Европе Питер Ланн рассказывал ему, с какой горячностью отстаивал перед крупными чинами из Пентагона операцию «Гоулд» — так этот проект именовался американцами — его коллега, шеф берлинской резидентуры ЦРУ Уилл Харди.
— Мы щелкали орешки и покрупнее. Расколем и этот. Все это сущая ерунда! — убеждал он свое начальство в Вашингтоне.
Эта «ерунда», впрочем, доставила и англичанам, и американцам немало хлопот. Да и влетела в копеечку, обойдясь в конечном итоге в тридцать миллионов долларов.
Для большей прочности тоннеля в него, например, нужно было уложить трубу, выполненную из гидравлически проверенных стальных колец диаметром в два метра. Чтобы не оказаться застигнутыми врасплох неожиданными осложнениями при прокладке такой трубы из Западного Берлина в Восточный, специалистам из МИ–6 сначала пришлось на инженерном полигоне в Лэнгноре создать и испытать прототип будущего тоннеля. А эксперты из ЦРУ на своем полигоне в штате Колорадо опробовали систему горной проходки и подземного кондиционирования воздуха. Только после успешного завершения этих экспериментов в августе 1954 года началась реализация проекта.
Для строительства тоннеля у границы советского и американского секторов был возведен пакгауз, замаскированный под станцию радарного слежения, дабы не вызывать подозрения у русских. Всего через полгода тоннель уже был готов и стал выдавать на-гора поток важнейшей информации.
— Мы очень рассчитываем на ваше содействие в обработке получаемых материалов, — не уставал повторять генералу Синклеру в телефонных разговорах и при встрече шеф ЦРУ Аллен Даллес, сменивший на этом посту Беделла Смита. — Моим ребятам в Вашингтоне все еще далеко до ваших парней в том, что касается анализа. В этом деле вы настоящие короли.
Эндрю Кинг закончил свой отчет руковод