— Ну, первая версия, пожалуй, будет самая нелепая: этот парень просто захотел нас поприветствовать.
Офицеры рассмеялись. Ярошевичу возразил главмех Романов:
— Это скорее было не приветствие, а крик о помощи. Мне так кажется.
Капитан-лейтенанта поддержал начальник разведки капитан 1 ранга Соловьев.
— Судя по тому, как, по описанию боцмана Горохова, вел себя подводник, он просил о помощи. Давайте рассуждать логически. Ведь он не имел права себя обнаружить. Плыл, наверное, скрытно. Что же тогда могло заставить его всплыть? Может быть, ему стало плохо. С подводниками такое бывает.
— Выходит, это несчастный случай… — то ли спрашивая, то ли утверждая, заявил командир корабля.
— Выходит, — раздались разрозненные голоса офицеров.
— Вот что мы тогда сделаем, — предложил Степанов. — У тебя ведь есть тяжелые водолазы? — спросил он Романова.
— Так точно, есть, — ответил тот.
— Надо посмотреть, что же случилось с этим подводником. Может, он рядом где-то плавает.
— Трудно будет его найти, — твердо заметил Романов. — Приливы здесь сильные. Его течением могло отнести. Оно здесь мощное. Оттого и вода в бухте такая чистая.
— Боюсь, нам его не найти, — поддержал главмеха капитан 1 ранга Ярошевич. — Он давно уже мог прийти в себя и уплыть восвояси. Если же с ним что-то случилось, то его уже унесло течением. Впрочем, если его искать, то только под стенкой. Она здесь над водой висит на несколько метров. Подводника вполне могло под стенку прибить.
— Кроме как вокруг крейсера, да под причальной стенкой мы нигде больше работать и не сможем, — заметил начальник разведки Соловьев. — Мы же не у себя дома. В бухте англичане нам возиться не дадут. Да и мы сами в чужое хозяйство залезать не можем, не имеем права.
— Тогда сделаем так, — сказал, подытоживая, командир. — Спустим на воду корабельный катер с помпой, и пусть тяжелые водолазы хорошенько посмотрят все вокруг крейсера. Вдруг этот непрошеный гость нам коробочку какую-нибудь прилепил. Пусть ребята заглянут во все забортные и приемные отверстия, во все кингстоны, в любую щель по правому и левому борту. Если увидят что-нибудь подозрительное, пусть не трогают ничего, только сообщат, где, в каком шпангоуте и что обнаружили.
Командир отряда контр-адмирал Котов одобрил решение Степанова. Он спустился в радиорубку крейсера и составил текст шифротелеграммы в посольство СССР в Лондоне. Депешу сопровождало указание: «Совсекретно. Срочно. Хрущеву, Серову».
Текст шифротелеграммы был принят радистом советского посольства в особняке на Кенсингтон Пэлас Гарденс. В ней сообщалось о событиях утра 19 апреля.
«Первый» прочитал текст телеграммы и самодовольно потер руки. Промашку англичан в Портсмуте он был намерен использовать в своих целях. Хрущев тут же на скорую руку собрал членов делегации и руководство советского посольства в Лондоне. Доложив им информацию об английском аквалангисте, шпионившем за советскими военными кораблями, гостящими в Портсмуте, он выразил свое негодование по этому поводу, а потом предложил:
— Не худо было бы побеспокоить наших гостеприимных хозяев нелицеприятными, думаю, для них вопросами об инциденте в Портсмутской гавани. Любопытно будет посмотреть, как они станут изворачиваться перед нами, словно пескари на горячей сковородке.
Большой прием в честь советской делегации ожидался у первого лорда Адмиралтейства. Именно на нем Хрущев и решил озадачить англичан вопросом о подводном диверсанте.
Отправив шифровку, Котов вернулся на капитанский мостик. Его намерения были на удивление схожи с решением Хрущева. В сложившейся ситуации, полагал он, не оставалось ничего лучшего, чем попытаться «прощупать» англичан и поставить их, хозяев порта, неуклюже шпионящих за своими гостями, в неловкое положение.
— Надо связаться с береговым начальством Портсмута, — решил он, — и запросить англичан, что за подводные работы ведутся ими в непосредственной близости от наших кораблей.
Контр-адмирал тут же пригласил переводчика и попросил дежурного офицера связать его с берегом. На звонок с русского крейсера ответил контр-адмирал Филипп Бернетт, начальник штаба военно-морской базы в Портсмуте.
— Нами замечен подводник, работающий рядом с советской эскадрой, — заявил по телефону Котов. — Чем вызвана необходимость подводных работ в непосредственной близости от наших военных кораблей?
Контр-адмирал Бернетт никак не ожидал такого вопроса от русского капитана. Звонок Котова явно застал его врасплох. Но он не выдал своего состояния ни интонацией голоса, ни прозвучавшим из его уст ответом.
— Никаких подводных работ в гавани в настоящее время не проводится, — уверенно заметил начальник штаба. — Это, должно быть, какое-то недоразумение.
Котов тут же направил еще одну шифрограмму в посольство, изложив в ней ответ контр-адмирала Бернетта.
Серов, узнав в Лондоне об ответе англичанина, зло выругался и добавил про себя:
— Либо этот Бернетт в детали операции не посвящен, либо лжет по долгу службы.
Взволнованный неожиданным запросом русских, контр-адмирал Филипп Бернетт после короткого разговора с Котовым тут же связался с Адмиралтейством и проинформировал руководство о случившемся. В верхних этажах военно-морского ведомства с быстротой молнии начало распространяться известие о менявшейся в худшую сторону «погоде» в Портсмутской гавани.
На «Верноне» тем временем царила растерянность. Крэбб так и не вернулся. Бернард Смит и Джордж Франклин терялись в догадках. Расчетное время пребывания коммандера под водой давно истекло. Берни с Фрэнки объехали на шлюпке весь Затон мачт. Ничего не обнаружили и отправились на базу.
Командир «Вернона» разглядывал в бинокль горизонт. Кроме легких волн, накатывавшихся под морским бризом друг на друга, ничто в окуляры его бинокля не попадало.
— Возможно, он столкнулся с какими-то трудностями при выполнении задания и вынужден был уйти в сторону от берега, — делился своими соображениями лейтенант Франклин.
— А в море его могла подобрать какая-нибудь лодка или рыбачья шхуна, — строил догадки командир «Вернона». — В любом случае нам остается лишь ждать. Рано или поздно «Бастер» свяжется с нами, как только получит шанс.
На «Верноне» исключали иной вариант исхода. А может быть, просто не хотели раньше времени, пока еще оставалась надежда, предполагать худшее.
Тем не менее Бернард Смит не мог не доложить о невозвращении Крэбба в Лондон. К аппарату в здании лондонского отделения МИ–6 на Воксхолл Бридж Роуд подошел Джон Генри, отвечавший в СИС за взаимодействие службы разведки с МИ–5. Узнав о случившемся, он тут же поставил в известность контрразведку. Его звонок в Леконфилд-хаус принял Питер Райт из отдела А2. Он, в свою очередь, проинформировал о надвигавшейся грозе шефа административного отдела Малкольма Камминга. Полковник минутой раньше уже узнал о телефонном запросе русских начальнику штаба Портсмутской базы. Об этом ему поведал сам Ди-Эн-Ай — контр-адмирал Джон Инглис, с которым чуть раньше связался лейтенант Франклин. Шеф военно-морской разведки был всерьез удручен случившимся.
Сообразив, что операция в Портсмуте, судя по всему, провалена и возникает реальная угроза ее разглашения, полковник Камминг без промедления доложил о происшествии непосредственно Ди-Джи — сэру Дику Уайту.
Сенсация по Гринвичу
19 апреля, четверг.
Гринвич,
Королевский военно-морской колледж
Погоду в этот день в Гринвиче испортил назойливый мелкий дождь и тусклое серое небо. Этот городок находился всего в десятке миль на юго-восток от центра Лондона на правом берегу Темзы. Знаменит он тем, что является нулевой точкой отсчета долготы и часовых поясов земного шара. И все благодаря знаменитой Гринвичской обсерватории, расположенной на глобусе по адресу: 51° 28’ 38» северной широты и 0º 0’ 0» западной долготы.
Прежде чем доставить советскую делегацию на прием к первому лорду Адмиралтейства, хозяева показали высоким гостям Гринвич и его достопримечательности.
Помимо официального, советской делегации в тот апрельский день готовился еще один, не запланированный властями прием. Его организовали активисты так называемой Лиги имперских лоялистов. Вооружившись громкоговорителями, они принялись скандировать в сторону военно-морского колледжа, куда должны были подъехать советские гости: «Here come Marshal Bulganin and Khrushchev. They are here to destroy mankind and disrupt our Empire». В переводе на русский это означало: «К нам едут маршал Булганин и Хрущев. Они здесь, чтобы уничтожить человечество и разрушить нашу Империю».
Накануне приезда советской делегации в Англию те же активисты подарили премьер-министру Энтони Идену деревянную столовую ложку длиной в 10 футов, которая должна была стать иллюстрацией старой английской поговорки: «He must have a long spoon who sups with the Devil». — «Тому, кто ужинает с Дьяволом, нужна длинная ложка». Русский аналог этой поговорки — «С волками жить — по-волчьи выть». Сравнение с дьяволом или волком вряд ли могло польстить советскому руководству.
Из этих антисоветских выступлений следовало одно: в Англии далеко не все приветствовали решение Энтони Идена пригласить к себе советских руководителей, и далеко не все были в восторге от внешней и внутренней политики СССР. Впрочем, и Хрущев, и Булганин и без подобных демонстраций понимали это неплохо и никаких иллюзий по поводу отношения к ним и к Советскому Союзу вообще со стороны англичан не испытывали. Вылазка имперских лоялистов не испортила хорошего настроения в стане советской делегации. Хрущеву с Булганиным Гринвич очень понравился, даже в плохую погоду.
Все в тот дождливый апрельский вечер в Гринвиче говорило о море и флоте: корабли на Темзе, моряки на улицах, старые пушки на берегу. Это не могли не почувствовать гости.
Сэр Джеймс Томас — Первый лорд Адмиралтейства
Со средневековья эти места на юго-востоке Лондона были тесно связаны с британским флотом. И военно-морской колледж, поражающий своей красотой. И расположившийся неподалеку национальный морской музей. И возвышавшийся над всеми знаменитый чайный клипер «Катти Сарк», незадолго до приезда советских гост