По пути домой «Первый» пару раз выступал с импровизированными речами на баке перед матросами, беседовал с офицерами, шутил, фотографировался на память. Вникал в премудрости морской службы.
Увидев однажды, что палубу крейсера матросы по-прежнему драют допотопными швабрами, Никита Сергеевич искренне возмутился.
— Это как же так, ребята?! В какое время мы живем? В атомный век! А вы все палубу вручную убираете. Куда же это годится?!
К «Первому», почувствовав неладное, тут же подскочил один из его помощников.
— Подберите для крейсера современную уборочную машину, — распорядился Хрущев.
Не успел «Орджоникидзе» отдать швартовы в Балтийске, как из Москвы самолетом на крейсер была доставлена машина. Та, что используют в метро для уборки полов. Этот агрегат моряки, естественно, отправили обратно, вежливо объяснив, что данная машина непригодна для уборки в морских условиях. Офицеры еще долго шутили по этому поводу, вспоминая Никиту Сергеевича и поход в Англию.
27 апреля, пятница.
Лондон,
Адмиралтейский дом
Необходимость и актуальность второго за два дня совещания руководителей спецслужб в Адмиралтействе не вызывала никаких сомнений у его участников. Нужно было, что называется, «сверить часы» и согласовать дальнейшие действия. Иначе история с исчезновением Крэбба могла стоить карьеры самим участникам переговоров, не говоря уже о скандале, который грозил разразиться со дня на день.
На этот раз совещание проходило в другом, не менее «закрытом» помещении военно-морского ведомства. С юга к нему примыкал так называемый Адмиралтейский дом, служивший резиденцией первого лорда. Этот трехэтажный дом в тот день пустовал. Кроме того, он не имел собственного входа с Уайт-холла. Доступ в него был возможен только через Рипли-билдинг. Этим путем туда и вошли участники встречи, оставшись практически незамеченными.
Для участия в ней был приглашен капитан Сарелл, приятель коммандера Крэбба, видевшийся с ним накануне исчезновения подводника и хорошо знавший родных и близких «Бастера». Капитану было приказано ждать у дверей кабинета, где проходило заседание. Его должны были вызвать.
За круглым столом сидели те же трое, что и двое суток назад: Си, Ди-Эн-Ай и Ди-Джи.
Схема заплыва в материалах правительственного расследования исчезновения Крэбба
Заседание открыл начальник военно-морской разведки:
— Мы можем поздравить друг друга, господа, хотя бы с тем, что за истекшие после нашей последней встречи дни ничего драматического не произошло, — заявил, пытаясь приободрить собеседников, контр-адмирал Инглис.
— Пресса, к счастью, нас тоже пока не беспокоит, — согласился шеф МИ–6 генерал Синклер. — Да и русские не распространяются на эту тему. Сегодня они покидают Англию. Все, похоже, идет не так уж и плохо.
— Если не считать пропажи подводника, — заметил руководитель британской контрразведки сэр Дик Уайт. — Его поиски в непосредственной близости от русских кораблей как следует организовать не удалось. Мы не знаем, что с ним случилось. Тело не найдено. А значит, возможны любые сюрпризы в недалеком будущем.
— Не будем предполагать худшее, джентльмены, — предложил контр-адмирал. — Давайте надеяться на лучшее.
— Я не увлекаюсь иллюзиями, — недовольно заметил Дик Уайт. — Мне ближе суровый прагматизм.
— Что вас конкретно беспокоит? — спросил генерал Синклер.
— Хотя бы то, что все мы, как мне удалось недавно установить, нарушили распоряжение премьер-министра от 12 апреля.
— Какое распоряжение? — почти в унисон выговорили Синклер и Инглис.
— Давайте не будем лукавить, господа, — предложил Дик Уайт. — Мы ведь с вами сидим в одной лодке…
— Что вы имеете в виду? — спросил шефа контрразведки Джон Синклер.
— То, генерал, что вам прекрасно известно, — ответил Уайт. — Да и вам, контр-адмирал тоже. 8 апреля первый лорд Адмиралтейства направил сэру Энтони письмо с просьбой утвердить операцию «Кларет». 12 апреля премьер-министр дал категорическое «нет» на проведение любых разведывательных операций против русских во время их визита в Англию. Тем не менее операции «Кларет» по непонятной мне причине был дан зеленый свет. Почему?
— Мы не на суде, сэр, — резко заметил в ответ генерал.
— К чему сейчас эти разбирательства! — возмутился контр-адмирал. — Давайте лучше обсудим, что нам дальше делать. Я полагаю, продолжать молчать далее недопустимо. Необходимо сделать заявление для печати, ну, скажем, послезавтра — 29 апреля. Думаю, с этим заявлением лучше всего выступить представителю Адмиралтейства. В нем, как мне кажется, — и я об этом говорил на нашей недавней встрече — следует представить исчезновение Крэбба как несчастный случай во время испытаний подводного оборудования.
— Я согласен, — тут же отреагировал Синклер. — Здравая мысль.
— Шанс на то, что этой фальшивой версией мы собьем газетчиков со следа, — минимален, — заметил Уайт. — Но и правду говорить нам нельзя. Вынужден согласиться.
«Ивнинг Стандарт» об исчезновении Крэбба
Контр-адмирал Инглис пригласил в кабинет ждавшего за дверью капитана Сарелла.
— Капитан, — сказал он, — мы рассчитываем на ваше содействие в деле с исчезновением Крэбба. Пока идут поиски и продолжается расследование, мы хотели бы избежать ненужной огласки инцидента. Она могла бы нанести ущерб престижу и безопасности Великобритании. Поэтому мы просим вас: через имеющиеся у вас связи донести эту нашу обеспокоенность до друзей, родных и близких Крэбба, с которыми вы знакомы.
— Мы имеем в виду, прежде всего, мать коммандера, — заметил генерал Синклер, — его бывшую жену и его недавнего работодателя. Хотелось бы, чтобы вы дали им понять, что ради Крэбба и благополучия их самих не следует обращаться в прессу с какими-либо заявлениями или просьбами на этот счет. Делается все необходимое для поисков коммандера и расследования обстоятельств его исчезновения. Вам понятно, капитан?
— Так точно, сэр, — ответил Сарелл. — Разрешите приступать?
— Действуйте, — почти одновременно откликнулись Инглис и Синклер.
На этом заседание было решено завершить. Был согласован текст заявления Адмиралтейства, которое подлежало оглашению 29 апреля. В нем, в частности, говорилось:
«Коммандер королевского военно-морского флота Лайонел Кеннет Филипп Крэбб, кавалер Ордена Британской империи и Георгиевской медали, считается погибшим в результате испытаний подводного аппарата. Испытания проводились в районе Стоукской бухты».
Следующую встречу триумвират наметил провести через несколько дней. Точную дату было предложено согласовать позднее.
28 апреля, суббота.
Вашингтон,
борт вертолета Ди-Си-Ай − Белый дом, Овальный кабинет президента США
За стеклом вертолета в легкой утренней дымке расстилалось светло-зеленое море леса. Оно тянулось, казалось, до самого горизонта, где упиралось в берега Потомака, над которыми разливались яркие лучи теплого апрельского солнца. Ди-Си-Ай (директор Центрального разведывательного управления США) не был романтиком, но каждый год ранней весной это лесное море подкупало его своим неизбежным обновлением, меняя серые краски зимы на зелень предстоящего лета.
«Отличное место для нашей будущей штаб-квартиры, — подумал он, оглядывая окрестности из кабины вертолета. — Неплохо было бы обосноваться именно здесь. И от столицы недалеко — миль десять, не больше, — и место тихое».
Давней мечтой шефа американской разведки было строительство единого общего корпуса для всех подчиненных ему служб ЦРУ. Сейчас они были разбросаны по разным зданиям в Вашингтоне, и это создавало массу неудобств.
Сделав круг над Лэнгли, вертолет взял курс на юго-восток. Внизу за бортом машины текли ручейки автострад, ведущих к Вашингтону. «Низкорослый» по американским меркам и небольшой по размерам город лежал впереди стрекочущего в воздухе «чоппера» как на ладони. В аэропорту Ди-Си-Ай должна была встречать машина.
Аллен вынул из лежавшей возле сидения папки стопку свежих газет и журналов. Среди них был сигнальный номер еженедельника «Тайм», который должен был поступить в продажу на следующий день, в воскресенье. Шеф ЦРУ любил до выхода в свет того или иного издания первым ознакомиться с его содержанием. «Тайм» публиковал пространную статью по итогам визита советской делегации в Англию. Даллес раскрыл журнал. После первых прочитанных строк его взорвал приступ хохота.
«Горячие» проводы
Из статьи журнала «Тайм» от 29.04.1956
«Они приехали в Лондон с царскими подарками, чтобы завоевать британскую благосклонность. Но их встретили враждебно. Мальчишки стреляли в их кортеж из игрушечных пистолетов.
Они зарезервировали полсотни номеров в роскошном отеле „Клериджиз“. 80 констеблей охраняли их покой на его подступах. 21 мотоциклист мобильной стеной защищал их кавалькаду от местных жителей.
Когда настоятель знаменитого на весь мир Собора Святого Павла показал советским гостям место, куда во время авианалета люфтваффе угодила фашистская бомба, Хрущев ядовито заявил:
— Забегая вперед, скажу вам, ваше преподобие, что если сюда упадет водородная бомба, то ремонтные работы вам не понадобятся.
У ворот древнего Тауэра бифитер рассказал гостям о легенде, согласно которой живущие здесь вороны охраняют старую крепость.
— А я лично не вижу здесь никаких ворон, — ехидно заметил мистер Хрущев.
Во время одного из своих выступлений перед британским руководством Хрущев заявил:
— У нас, русских, есть такая поговорка: соседей не выбирают. Приходится жить с теми, кого, как говорится, Бог пошлет, а не с теми, кого хотелось бы иметь.
Однажды утром в „Клериджиз“ пришло письмо в адрес советских руководителей. В нем была пуля и приписка: „В один из дней каждый из вас получит этот подарок“.
Вряд ли стоило Хрущеву с Булганиным посылать в Лондон кровавого шефа КГБ Ивана Серова, поручив ему заниматься вопросами безопасности.