Туман за окном автомобиля постепенно рассеивался. Упрятанный под его покров город медленно восстанавливал привычные очертания.
«Роллс-ройс», миновав Арбат, свернул на улицу Фрунзе и покатил вниз к Кремлевской набережной.
«Молотов в последнее время почему-то перестал появляться в МИДе, — рассуждал про себя сэр Вильям. — Причина здесь, конечно же, не в его болезни. Видимо, дело идет к его отставке с поста министра иностранных дел».
Сэр Вильям помнил их последнюю встречу после женевской конференции два года назад. С тех пор с глазу на глаз они не виделись. Там, в Женеве, Молотов дал шикарный прием, гости которого насладились роскошным обедом, икрой и русской водкой.
Из западных дипломатов на этот прием был приглашен лишь сэр Вильям Хейтер. Посол, естественно, расценил этот ход как еще одну попытку Кремля вбить клин в атлантическое единство западных демократий. Главной темой на приеме было «мирное сосуществование». Хрущев предложил тост за успех прошедших переговоров в Женеве и шепнул на ухо сэру Вильяму:
— Я первый секретарь компартии, но в вопросах мирного сосуществования ваш премьер-министр Черчилль абсолютно со мной согласен. А ведь первым этот принцип изложил Ленин. И правильно сделал.
Хрущев осушил еще одну рюмку водки и добавил:
— Британцы не хотят захватить Ленинград, а нам не нужен Глазго.
Тогда сэр Вильям улыбнулся и заметил в ответ:
— Ленинград — очень красивый город, красивее Глазго.
К тому времени все гости уже закончили трапезу, но Хрущев продолжал чокаться с мистером Хейтером.
— Нам больше не нужна война, и мы не боимся друг друга, — сказал он, повернулся к китайскому премьеру Чжоу Энь Лаю и пожал ему руку. — А вот еще один прекрасный пример — дружба Советского Союза и Китая. Давайте все будем друзьями!
На перекрестке у Большого Каменного моста автомобиль посла заметил постовой милиционер. Он тут же остановил движение и дал зеленый коридор черному «Роллс-ройсу».
Переехав по мосту на другую сторону реки, автомобиль английского посла вырулил на Софийскую набережную и, пробежав по ней метров сто, свернул направо за огромные старые ворота в небольшой уютный дворик у дома номер четырнадцать — посольства Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии в Москве.
8 апреля, воскресенье.
Москва, Софийская набережная, 14,
московская резидентура СИС
Черный быстроходный «Ровер» второго секретаря посольства Великобритании в Советском Союзе госпожи Дафны Парк въехал в ворота особняка на Софийской набережной, 14, и остановился у главного входа знаменитого дома Харитоненко — ее нынешнего места работы.
Шесть десятилетий назад этот участок Замоскворечья напротив Кремля облюбовал себе богатый московский сахарозаводчик Петр Харитоненко и велел соорудить для себя и своей семьи дом-дворец не хуже знатных дворянских особняков.
Британское посольство в СССР
Благодаря стараниям знаменитого русского архитектора Федора Шехтеля дом получился на славу, радуя хозяев своей величественной красотой. Радовал, впрочем, недолго. После Октябрьской революции 1917 года его заняли большевики. Затем, в середине 20-х в нем расположилась датская миссия Красного Креста и, наконец, в 31-м — посольство Великобритании.
Престижное место напротив Кремля англичане получили, скорее всего, в знак того, что одними из первых признали Советскую Россию и установили с ней дипломатические отношения. С тех пор особняк Харитоненко исправно служил британскому Форин-офис, а также крышевал московскую резидентуру Сикрет Интеллидженс Сервис.
Мисс Парк вышла из автомобиля, быстрым легким шагом поднялась на крыльцо главного входа и вошла в здание. Часы в вестибюле пробили семь утра. В столь ранний воскресный час резиденция посольства казалась пустынной. Второй секретарь миновала пост охраны и спустилась по лестнице вниз в подвальное помещение. Пройдя через лабиринт подземных коридоров, она оказалась в специальном потайном отсеке, хорошо защищенном от внешнего мира. Здесь располагалась резидентура СИС. Госпожа Дафна Парк имела к ней непосредственное отношение. Дипломатическая должность была лишь прикрытием для ее основной работы — миссии резидента английской разведки в Москве.
Накопившихся дел, как всегда, была много, поэтому мисс Парк, давно забывшая о выходных и нормальном сне, была готова начать очередной рабочий день. В полном составе воскресную вахту нес и весь штат резидентуры СИС. Он, правда, насчитывал всего четыре человека. Но они стоили целой роты.
Дафна Парк в молодости
На все заботы разведки Ее Величества времени у команды мисс Парк явно не хватало, и это более всего огорчало резидента. Уже не раз в своих донесениях руководству она обосновывала необходимость кадрового укрепления московской резидентуры, но Лондон оставлял эти увещевания молодого резидента СИС — а мисс Парк едва минуло 33 года — без ответа. Впрочем, не удавалось добиться увеличения численного состава своих подчиненных в Москве и более опытным разведчикам, предшественникам мисс Парк на должности резидентов СИС в советской столице — Эрнсту Генри Ван-Морику и Теренсу О’Брайен-Тиру. Все они настойчиво объясняли руководству Бродвея, 54–лондонской штаб-квартиры СИС, — что важность и масштабы операций английской разведки в Советском Союзе требуют увеличения аппарата, но Центр охотно отдавал новые ставки кому угодно, только не малочисленной московской команде СИС.
— Это же абсурд! — возмущалась госпожа резидент, попадая в кабинеты лондонского начальства при каждом очередном вызове в штаб-квартиру СИС. — В союзном нам по Атлантическому пакту Париже обосновались четыре десятка сотрудников британской разведки, а в логове нашего главного врага — Москве — на порядок меньше.
Баронесса Дафна Парк на склоне лет
В ответ слышалась лишь критика работы московской резидентуры. Операция «Ред сокс» по нелегальной заброске агентов в СССР считалась проваленной, так как большая часть заброшенных агентов была потеряна. Это была широкомасштабная совместная операция ЦРУ и СИС. На территорию Советского Союза оказались заброшены сотни агентов. Но, судя по всему, — так полагали в Лондоне и Вашингтоне — большая часть агентуры была ненадежной. Многие агенты либо сами сдались советской контрразведке, либо были ею перевербованы. Руководство ЦРУ и СИС не исключало также и наличия русских «кротов» в разведшколах, готовивших заброску нелегальной агентуры в СССР. Так или иначе, как бы загадочны ни были причины провала операции «Ред сокс», ЦРУ и СИС пришлось признать, что эффект от ее проведения оказался мизерным.
— Зачем нам укреплять столь слабо работающее подразделение?! — слышала от руководства СИС упреки в свой адрес мисс Парк. — Особенно после того, как свернута крупнейшая операция последних лет. Вы сами жаловались, что она отнимает у вас немало времени. Теперь его будет больше. Хотелось бы, чтобы прибавилось и позитивных результатов в работе.
Свободного времени, увы, не прибавилось. А позитивные результаты — они не приходят сами собой. Пришлось в очередной раз засучить рукава. Работать по выходным, привлекать к участию в отдельных операциях жен сотрудников посольства.
Полным ходом шла программа «Редскинз». Ей госпожа Парк уделяла особое внимание. Она строилась на использовании приезжающих в СССР англичан и американцев, граждан Западной Европы и даже стран «третьего мира». Их вербовали для сбора информации во время поездок по Советскому Союзу. Эта информация могла быть получена без нарушения закона. Для ее сбора не требовалось проникать на секретные объекты Советов или вербовать советских граждан.
Основные усилия московской резидентуры СИС и ее шефа госпожи Дафны Парк были направлены на постановку задач для приезжих. Запросы специалистов разведки о технических характеристиках объектов авиационной или ракетостроительной промышленности нужно было переложить в простые требования о визуальном наблюдении. Его можно было вести с поезда, самолета или автомобиля без использования каких-либо технических средств. Нужно было лишь запомнить цвет дыма из трубы завода или характер грунта у въезда на предприятие. Остальное додумывали специалисты-аналитики.
Не менее обещающей была и другая совместная с ЦРУ программа СИС, которой вплотную занималась московская резидентура английской разведки. С 1953 года успешно осуществлялась операция «Тревел фоулдер». В отличие от «Редскинз» эта программа была разработана не для туристов, а для официальных делегаций стран западного блока, приезжающих в Советский Союз. Специалисты разведки готовили так называемые «разъездные папки», откуда и пошло название программы. В них перечислялись интересовавшие западную разведку промышленные, военные и научные объекты, находившиеся на маршрутах поездок иностранных делегаций по Советскому Союзу.
Лондон периодически составлял и обновлял список требований различных заинтересованных служб по этой программе. Бродвей, 54 направлял его в московскую резидентуру СИС. Мисс Парк и ее коллегам надлежало на основе полученных запросов подготовить разъездные папки для членов приезжающих в СССР делегаций.
Программы «Редскинз» и «Тревел фоулдер» уже помогли ЦРУ и СИС закрыть множество информационных пробелов по Советскому Союзу. Всего три года назад, когда эти операции начинались, аналитики в Лондоне и Вашингтоне не имели ни малейшего представления о масштабах советского военного и промышленного производства. Теперь ситуация начала меняться в лучшую сторону.
Вот и в этот воскресный день мисс Парк рассчитывала разобраться с поручениями, полученными из Центра на прошедшей неделе.
9 апреля, понедельник.
Москва, площадь Дзержинского,
архивное управление КГБ
От одного только вида высоких и длинных стеллажей с массивными папками секретных материалов генералу Серову каждый раз становилось не по себе. Он не любил спускаться в архив — эту тюрьму государственных тайн и преступлений. Здесь за стальными решетками и тяжелыми замками хранились не только секреты карательной полиции, здесь были на века заключены исковерканные человеческие судьбы.