Ли Шоу. Какое же это грязное дело? Это очень модно, новое течение, улучшение генов, поддержка нуждающихся и помощь слабым, развитие спроса на внутреннем рынке и стимулирование прогресса.
Юань Сай. Перестань болтать, это же будет транслироваться, хочешь, чтобы тебя прихватили?
Ли Шоу. А ты спроси, отважатся ли они дать это в эфир?
Женщина-репортер (улыбнувшись, ничего не отвечает и поворачивается к тетушке). Тетушка, говорят, у вас есть некий эликсир, способный вернуть молодость женщинам после климакса?
Тетушка. Многие говорят еще, что после моего снадобья ребенок в утробе может менять пол, в это вы тоже верите?
Женщина-репортер. Скорее верю, чем нет.
Тетушка. Если верить, божество существует, если нет – это идолище. У людей склад ума такой.
Кэдоу. Сяо Гао, вы бы всей своей группой с телестудии сели да выпили. А как выпьете, продолжите свои интервью, ладно?
Женщина-репортер. Вы пейте, пейте, считайте, что нас будто нет.
Ли Шоу. Да вы же явно крутитесь туда-сюда, как тут считать, что вас нет.
Женщина-репортер. А вы не считайте нас за людей, считайте – как хотите!
Юань Сай. Гуйфан, почтенная одноклассница, если вспомнить то время, ты для меня была кумиром, надо как следует выпить в твою честь!
Лю Гуйфан (поднимает рюмку и чокается с Юань Саем). Желаю лягушачьему бизнесу почтенного одноклассника развиваться, желаю тебе быстрее выпустить средство по уходу за женской и детской кожей.
Юань Сай. Ты разговор на другую тему не переводи, мне нужно еще поговорить с тобой о том, как я когда-то был от тебя без ума.
Лю Гуйфан. Не прикидывайся простачком и чувства свои притворные не выказывай. Кто не знает, что у директора Юаня в компании по разведению лягушек красоток пруд пруди!
Женщина-репортер (пользуясь паузой, говорит в микрофон). Дорогие телезрители, сегодня в программе «Многоликое общество» я расскажу о радостном событии, которое произошло у нас в дунбэйском Гаоми. У вышедшего на пенсию и вернувшегося творить в родные места известного драматурга Кэдоу и его супруги Львенка – им обоим уже за пятьдесят – наконец, как говорится, «потаенно завязалась жемчужина в раковине», и пятнадцатого числа прошлого месяца родился здоровый и бойкий пухленький сынок…
Тетушка. Надо бы ребеночка вынести да дать всем посмотреть!
Кэдоу бегом покидает сцену.
Лю Гуйфан (глянув на Юань Сая, вполголоса). Перестань чепуху молоть, тетушка недовольна.
Входит Кэдоу со Львенком. Голова у Львенка замотана махровым полотенцем, на руках у нее ребенок в пеленках.
Операторы занимают выгодную позицию для съемки.
Все хлопают в ладоши и поздравляют.
Кэдоу. Давайте, пусть сначала бабушка посмотрит.
Львенок подносит ребенка тетушке. Тетушка отворачивает угол пеленки и смотрит.
Тетушка (растроганно). Какой славный ребенок, просто прелесть, прекрасные гены, черты лица правильные, родись он при феодальном обществе, точно стал бы чжуанъюанем!
Ли Шоу. Не то что чжуанъюанем, глядишь, и императором.
Тетушка. Вы с матерью хвастуны – не отличишь!
Женщина-репортер (подсовывает микрофон тетушке). Тетушка, этого ребенка тоже вы принимали?
Тетушка (засовывает в пеленки красный сверток, Кэдоу и Львенок отнекиваются, тетушка машет рукой). Так заведено, у бабки деньги имеются. (Обращается к репортеру.) Это благодаря тому, что они мне доверяют. Она же позднородящая, нервное напряжение очень высокое. Я предлагала ей поехать в больницу и «разрезать арбуз», так она не захотела. Тетушка ее поддержала. Только родив естественным путем, женщина понимает, что значит быть женщиной, понимает, как становятся матерью!
Пока тетушка отвечает на вопросы, Львенок и Кэдоу подносят ребенка к каждому из гостей и дают взглянуть на него, а те засовывают в пеленки свои красные свертки.
Женщина-репортер. Тетушка, этот ребенок, возможно, последний принятый вами?
Тетушка. А ты как думаешь?
Женщина-репортер. Слышала, что боготворят и доверяют вам не только наши дунбэйские женщины, но к вам обращается немало рожениц из Пинду и Цзяочжоу?
Тетушка. Тетушка – рабочая лошадка от рождения.
Женщина-репортер. Говорят, что у вас в руках заключена какая-то магическая сила: стоит вам положить ладони на живот роженицы, как у нее становятся значительно менее болезненными схватки, ее тревоги и страхи тоже исчезают.
Тетушка. Вот так мифы и рождаются.
Женщина-репортер. Тетушка, можно вас попросить протянуть руки, мы их снимем крупным планом.
Тетушка (насмешливо). Народным массам мифы подавай! (Ко всем.) Знаете, кто это сказал?
Ли Шоу. Судя по манере речи, какой-то выдающийся человек.
Тетушка. Это я сказала.
Юань Сай. Тетушка, считай, почти выдающийся человек!
Лю Гуйфан. Что значит, «считай, почти выдающийся человек»? Тетушка выдающийся человек и есть!
Женщина-репортер (торжественно). Вот это и есть обыкновенные руки, которыми приняты на свет тысячи младенцев…
Тетушка. И этими же обыкновенными руками тысячи младенцев отправлены в ад! (Залпом опрокидывает рюмку.) Тетушкины руки в крови двух видов: одна – благоуханная, другая – зловонная.
Лю Гуйфан. Тетушка, вы – наш дунбэйский живой бодхисатва, избавительница, Матушка Чадоподательница, святой образ в храме Матушки Чадоподательницы, чем дольше смотришь на него, тем больше похож на вас. Мне кажется, они с вашего лика его и создавали.
Тетушка (плохо слушающимся языком). Народным массам мифы подавай…
Женщина-репортер (подступает с микрофоном ко Львенку). Уважаемая супруга, расскажите, пожалуйста, немного о ваших впечатлениях.
Львенок. О чем именно?
Женщина-репортер. О чем угодно, например, ваши ощущения, когда вы узнали, что беременны, ваши ощущения во время беременности, почему вы хотели, чтобы именно тетушка принимала роды…
Львенок. Когда я узнала, что беременна, мне казалось, что это сон: ну как могла забеременеть женщина за пятьдесят через два года после наступления климакса? Даже во время беременности это была наполовину радость, наполовину беспокойство. Радость в том, что я наконец стану мамой, я вместе с тетушкой больше десяти лет проработала акушеркой, помогала ей принять множество детей, но у самой детей не было, а женщина без детей – не полностью женщина, бездетной женщине перед мужем головы не поднять. Ну а теперь все это кончилось.
Репортер. Наполовину беспокойство? А в чем состояло это беспокойство?
Львенок. Главное, что лет много, боялась, что не рожу здорового ребенка, а во-вторых, боялась, что если не родить, будут «резать арбуз». И конечно, во время родов тетушка положила мне руку на живот, и все тревоги исчезли. Оставалось лишь выполнять указания тетушки и завершить процесс родов.
Тетушка (заплетающимся языком). Кровью благоуханной смыть кровь зловонную…
Опираясь на костыли, на сцене незаметно появляется Чэнь Би.
Чэнь Би. Внуку исполнился месяц, а деда не пригласили выпить, куда это годится?
Все поражены.
Кэдоу (в панике). Извини, дружище, правда извини, про тебя и забыли…
Чэнь Би (разражается хохотом). Ты меня «дружище» называешь? Ха-ха-ха (указывает костылем на младенца на руках Львенка), ежели по нему судить, не надо ли тебе на колени бухнуться, отбить мне три поклона да называть «почтенный тестюшка»?!
Юань Сай (подходит к Чэнь Би и тянет его прочь). Лао Чэнь, Лао Чэнь, пойдем, пойдем, отведу тебя в «Баочихуан», там и попируем.
Чэнь Би. Убирайся вон, подлый и бесстыжий человечишка, хочешь тухлой рыбой и гнилыми креветками мне рот заткнуть? И не мечтай. Нынче у моего внука праздник, и никуда я не пойду, здесь испрошу чарочку выпить за его здоровье! (Плюхается на стул, замечает тетушку.) Тетушка, у тебя душа, что чистое зеркало, все, связанное с рождением детей у нас в дунбэйском Гаоми, в твоем ведении, у кого в семье семена ростков не дают, у кого на земле трава не растет – все знаешь. Бабам с семенем помогаешь, мужикам с землей, стащишь балку – подменишь на столб, «тайно переправляешься через реку Чэньцан»[126], «обманом вынуждаешь императора переплыть море»[127], у тебя и «слива засыхает вместо персика»[128], ты и «приотпускаешь, чтобы вернее схватить»[129], и «убиваешь взятым взаймы ножом»…[130] Тридцать шесть стратегических планов – все применила…
Тетушка. А ты пользуешься лишь двумя – «поднимать шум на востоке, а удар наносить на западе», и, что называется, «золотая цикада сбрасывает оболочку» – делаешь что-то для отвода глаз, а сам скрываешься. Было время, чуть меня не одурачил. Половина зловонной крови, в которой мои руки измараны (подносит их к носу и нюхает), по твоей милости пролита!
Ли Шоу (наливает Чэнь Би). Лао Чэнь, Лао Чэнь, выпей давай.
Чэнь Би (выпивает одним глотком). Ты, братец, человек честный, рассуди по справедливости…
Ли Шоу (перебивает Чэнь Би и наливает ему еще одну большую рюмку). Честный не честный, это одному Небу известно! Давай, дружище, возьми вот рюмку побольше!
Чэнь Би. Напоить меня хочешь? Вином глотку залить? Как бы не так.
Ли Шоу. Ну конечно, эх, сплоховал я, ты же целое море выпить можешь, с тысячи чарок ни в одном глазу. Тут сегодня наливают настоящую «Маотай», отчего ж не выпить на дармовщинку? Давай, до дна!