Юань Сай подходит к Кэдоу и Львенку и негромко дает пояснения.
Гао Мэнцзю (берет туфлю и яростно стучит по столу). Послушай, стоящая пред судом простолюдинка, сегодня я делаю снисхождение и добавляю твое дело к разбирательству. Говори все как есть – фамилия, откуда родом, в чем твоя жалоба и на кого. Хоть полслова лжи, и ты, наверное, знаешь, как у меня заведено?
Чэнь Мэй. Простолюдинка не знает.
Служители ямыня (хором). У-у!
Гао Мэнцзю (хватает туфлю и яростно стучит по столу). Ежели уличу во лжи, подошвой по щекам отхожу!
Чэнь Мэй. Простолюдинка понимает!
Чэнь Мэй. Ваше превосходительство, позвольте доложить. Простолюдинка Чэнь Мэй, уроженка дунбэйского Гаоми. С детства без матери выросла со старшей сестрой, потом вместе с ней уехала работать на фабрику игрушек. Во время большого пожара сестра погибла в огне, а у простолюдинки изувечено лицо…
Гао Мэнцзю. Вот что, Чэнь Мэй, сними-ка ты свою вуаль, чтобы уездный смог увидеть твое лицо.
Чэнь Мэй. Великий Бао, не могу снять ее…
Гао Мэнцзю. Почему это не можешь?
Чэнь Мэй. В вуали простолюдинка человек; если ее снять, стану злым духом.
Гао Мэнцзю. Послушай, Чэнь Мэй, я разбираю тяжбу по законам судопроизводства. Если ты в вуали, откуда я буду знать, кто ты есть?
Чэнь Мэй. Ваше превосходительство, велите им всем закрыть глаза.
Гао Мэнцзю. Всем закрыть глаза.
Чэнь Мэй. Ваше превосходительство, можете взглянуть. Ваше превосходительство, простолюдинка так несчастна…
Чэнь Мэй кладет ребенка, снимает вуаль и закрывает руками лицо.
Гао Мэнцзю делает знак в зал, Львенок бросается вперед и берет ребенка на руки.
Львенок (всхлипывает). Цзиньва, сокровище мое, малыш Цзиньва, дай мама посмотрит на тебя… Кэдоу, глянь, что с Цзиньва… Эта бесчувственная сумасшедшая чуть насмерть его не зашибла!
Чэнь Мэй (с криком яростно бросается ко Львенку). Мой ребенок… О почтенный господин, она забрала моего ребенка…
Служители ямыня хватают Чэнь Мэй.
На сцене неспешно появляется тетушка.
Кэдоу. Тетушка пришла!
Львенок. Тетушка, посмотри, что с Цзиньва!
Тетушка ощупывает ребенка, ребенок хнычет. Кэдоу передает Львенку бутылочку с молоком, та засовывает ее в рот ребенку, и он перестает плакать.
Чэнь Мэй. О почтенный господин, не позволяйте ей кормить моего ребенка коровьим молоком, в нем отрава, почтенный господин, у меня у самой есть молоко… Не верите, могу нацедить вам, почтенный…
Появляются Чэнь Би и Ли Шоу.
Чэнь Би (опираясь на костыли). Честное слово, клянусь!
Гао Мэнцзю (сочувственно). Послушай, Чэнь Мэй, ты закрыла свое лицо!
Чэнь Мэй (в смятении прижимая черную вуаль к лицу). Я, верно, испугала вас, почтенный господин… Прошу извинить, почтенный господин…
Гао Мэнцзю. Чэнь Мэй, если уж твое дело попало ко мне в руки, я должен задавать вопросы, чтобы во всем разобраться.
Чэнь Мэй. Спасибо, почтенный господин.
Кэдоу и Юань Сай, обступив Львенка, намереваются уйти.
Гао Мэнцзю (бьет подошвой о стол). Не уходить без разрешения! Никто не смеет покидать присутствие, пока я не вынес приговора по делу! Служители, чтобы хорошенько присматривали за ними!
Режиссер делает Гао Мэнцзю знаки, подмигивает, но тот делает вид, что не замечает.
Гао Мэнцзю. Простолюдинка Чэнь Мэй, вот ты на словах утверждаешь, что этот ребенок твой. Отсюда мой вопрос: кто отец этого ребенка?
Чэнь Мэй. Он большой чиновник, богатей, влиятельное лицо.
Гао Мэнцзю. Какой бы он ни был большой чиновник, как бы он ни был богат и влиятелен, у него должно быть имя, верно?
Чэнь Мэй. Простолюдинка не знает его имени.
Гао Мэнцзю. Когда ты вышла за него замуж?
Чэнь Мэй. Простолюдинка не выходила замуж.
Гао Мэнцзю. Эге, незамужняя женщина рожает ребенка. Ну и когда же ты с ним… вершила постельные дела?
Чэнь Мэй. Почтенный господин, простолюдинка не поняла.
Гао Мэнцзю. Хм, как бы это выразиться, переспала ты с ним когда? Занималась любовью, так понятно?
Чэнь Мэй. О почтенный господин, простолюдинка не спала с мужчиной, простолюдинка девственница.
Гао Мэнцзю. Ох, чем дальше, тем непонятнее. Если не спала с мужчиной, как ты смогла забеременеть, родить ребенка? Ты что, даже в таких физиологических вещах не разбираешься?
Чэнь Мэй. Почтенный господин, простолюдинка правду говорит. (Указывает на Львенка и остальных.) Они мне из стеклянной пробирки…
Гао Мэнцзю. Сделали искусственное оплодотворение.
Чэнь Мэй. Нет, не искусственное оплодотворение.
Гао Мэнцзю. Понятно, это как искусственное осеменение на животноводческой станции.
Чэнь Мэй. Почтенный господин! (Опускается на колени.) Умоляю вас, смилуйтесь, вынесите справедливое решение. Простолюдинка на самом деле не хотела родить ребенка, а получив плату за вынашивание, заплатить за пребывание в больнице и прыгнуть в реку. Но забеременев и почувствовав жизнь у себя в животе, уже не могла решиться на самоубийство. Во время беременности много кто не любил этого ребенка у меня в животе, а простолюдинка любила. У простолюдинки раны не только на лице, тело тоже изранено, и когда становится пасмурно и идет дождь, раны начинают зудеть и болеть, а когда сухо, кожа трескается и выступает кровь. О почтенный господин, простолюдинка десять месяцев беременная проходила, знаете, как это непросто. Почтенный господин, простолюдинка несказанной боли натерпелась, осторожничала, и ребенка-то родила, но меня обманули, сказали, что ребенок умер… Я знала, ребенок не умер… Я искала, искала и наконец нашла… Мне платы за вынашивание не надо, даже миллиона, десяти миллионов не надо, мне только ребенок нужен, почтенный господин, умоляю, явите милость, определите ребенка в мою пользу…
Гао Мэнцзю (обращаясь к Кэдоу и Львенку). А вы двое – законные муж и жена?
Кэдоу. В браке больше тридцати лет.
Гао Мэнцзю. В браке больше тридцати лет и до сих пор не родили ребенка?
Львенок (недовольно). А разве только что не родили?
Гао Мэнцзю. На вид вам пятьдесят с лишком, верно?
Львенок. Так и знала, что такой вопрос будет. (Указывает на тетушку.) Вот врач-акушер нашего дунбэйского Гаоми, она приняла несколько тысяч детей, вылечила незнамо сколько от бесплодия, может, и вам помогла появиться на свет. Можете спросить тетушку, она была свидетелем всей моей беременности до самых родов.
Гао Мэнцзю. Я давно уже наслышан о великой славе тетушки, вы, можно сказать, наша именитая землячка, вас все уважают, и ваши слова имеют большой вес!
Тетушка. На самом деле этого ребенка приняла я.
Гао Мэнцзю (спрашивает Чэнь Мэй). Она принимала роды?
Чэнь Мэй. Почтенный господин, перед входом в родильную палату мне завязали глаза.
Гао Мэнцзю. Судя по всему, разрешить это дело будет непросто! Вам придется сделать анализ ДНК.
Режиссер приближается к Гао Мэнцзю и что-то говорит ему на ухо. Гао Мэнцзю вполголоса возражает.
Гао Мэнцзю (вздохнув, поет). Странное дело, очень странное. / Я, почтенный Гао, испытываю затруднения, / Кому же в конце концов присудить ребенка. / Один превосходный план пришел на ум. (Спускается в нижнюю часть зала.) / Слушать всем, что я скажу: раз уж вы явились ко мне в присутствие, игра у меня обращается в жизнь, и это дело будет разрешено! Служители ямыня!
Служители ямыня. Здесь!
Гао Мэнцзю. Ежели кто не будет повиноваться моим приказам, того подошвой по лицу отходите!
Служители ямыня. Есть!
Гао Мэнцзю. Чэнь Мэй, Львенок, из вас каждый твердит свое, вроде бы все правильно и справедливо. Я временно затрудняюсь вынести решение, поэтому прошу Львенка сначала передать ребенка мне в руки.
Львенок. Я не…
Гао Мэнцзю. Служители ямыня!
Служители (хором, строго). У-у!..
Режиссер шепчет на ухо Кэдоу, тот тыкает Львенка, чтобы она передала ребенка Гао Мэнцзю.
Гао Мэнцзю (опускает голову и смотрит на ребенка). Вот уж правда славное дитя, неудивительно, что из-за него сцепились. Чэнь Мэй, Львенок, слушайте, что я скажу: мне не решить, кому присудить ребенка, могу лишь предложить вам вырвать его у меня из рук. Кто вырвет, того он и будет, с путаным делом так бестолково и разберемся! (Поднимает ребенка.) Начали!
Чэнь Мэй и Львенок бросаются к ребенку, ребенок ударяется в плач. Его выхватывает и прижимает к груди Чэнь Мэй.
Гао Мэнцзю. Служители! А ну отнимите у Чэнь Мэй ребенка.
Служители ямыня отнимают ребенка и передают Гао Мэнцзю.
Гао Мэнцзю. Дерзкая Чэнь Мэй, ты лживо заявляла, что ты – мать ребенка, но по тому, как ты отнимала его без всякого сочувствия, ясно видно, что ты только за нее себя выдаешь. Львенок, когда вы боролись, лишь услышала детский плач, из-за глубоких чувств к любимому дитяти испугалась, что ему можно нанести вред, и отпустила руки. Именно так в свое время вынес приговор в кайфэнской управе великий Бао: отпустившая руки и есть мать! Поэтому на основании прецедента ребенок присуждается Львенку. Чэнь Мэй, как похитившую ребенка и измышлявшую ложь, следовало бы осудить на двадцать ударов подошвой, но, памятуя о твоих увечьях, применение наказания отменяю, предлагаю покинуть присутствие!
Гао Мэнцзю передает ребенка Львенку.
Чэнь Мэй сопротивляется и кричит, но служители держат ее.
Чэнь Би. Какой же ты невежественный чиновник, Гао Мэнцзю!