Я кричу:
– Серёга, ком цу мир! – Это означает по-немецки: «Иди ко мне!»
А он мне по-русски:
– Да пошёл ты!
Но я никуда не пошёл. Я кричу:
– Давай сюда, а то хуже будет! Серёга, – кричу, – тут такое случилось, ты обалдеешь!
Серёга наконец футбол бросил, ко мне подошёл:
– От чего я балдеть должен? Ты что, не видишь, что я сейчас, как Пеле[13] им три гола влепил. А тут ты со своими закидонами.
– Посмотри, – говорю я, протягивая ему газету. – Почитай эту заметку и вот эту.
Он читает и смотрит на меня, как баран на новые ворота. Он часто не всё сразу рассекает и смекает. Ему намекнуть надо, в смысле объяснить.
Он произносит:
– Ну? – Что в переводе на русский означает: «И в чём тут дело?»
Я говорю:
– Вторую заметку прочти.
Он читает и опять:
– Ну?
Я говорю:
– Баранку гну, две согну – тебе дам одну.
Он говорит:
– А в лоб давно не получал?
– Значит, так, – говорю я. – Будешь хамить, вообще ничего не узнаешь.
– Ты можешь по-человечески сказать, что всё это значит? А то я пойду в футбол доигрывать.
– Как же ты, – говорю, – не поймёшь? Там же мотоцикл на Эльбрусе, на вершине.
– Ну и что? Там мотоцикл, а мы здесь при чём?
– При том, – говорю я, – что мотоцикл этот ничей, понял?
– Понял, – говорит Серёга. – Ничей – значит, и не наш.
– Правильно, не наш, пока нас там нет. Если мотоцикл ничей, значит, каждый может его взять себе, в том числе и мы. Если, конечно, попадём на вершину Эльбруса.
– Вот именно, если попадём. А как мы туда попадём?
– А вот это написано во второй заметке.
Серёга снова читает вторую заметку и опять смотрит на меня задумчиво. То есть он думает. И я вижу, что это даётся ему с трудом. Он с таким трудом думает, что я слышу, как в голове Серёги поворачиваются шестерёнки его думательного механизма.
– Ну? – опять говорит он.
– Что ну? Этот дед, Махмуд Отпадепов, каждый год свой день рождения восемнадцатого июля отмечает на вершине горы.
– И что?
– А то, что и в этом году он туда пойдёт, свои семьдесят лет отмечать.
– Пусть идёт, я ему не мешаю.
– И мы с ним пойдём. Он нам дорогу покажет, поможет туда забраться.
– А ему-то зачем?
– Вот это – самое главное. Мы должны ему понравиться. Мы должны с ним подружиться. Поможем ему вещи нести, песни будем ему петь, веселить его, а он нам поможет до мотоцикла добраться.
– И мы, – начал соображать Серёга, – возьмём мотоцикл.
– Наконец-то! – говорю я. – Возьмём мотоцикл, и спустимся на нём вниз, и поедем на нём домой.
– А вдруг он сломан?
– С чего это он сломан? Спортсмен тот на нём въехал наверх, а потом он просто стоял, чего же с ним случится? В крайнем случае починим. Зато, представляешь, мы с тобой приезжаем в Москву на своём мотоцикле! Появляемся на нём у школы, в шлемах, в кожанках с заклёпками.
– А откуда у нас кожанки и шлемы?
– Этого я ещё не придумал. Главное, чтобы был мотоцикл, а кожанки приложатся.
– А как мы на этом мотоцикле с вершины ехать будем? Там же, на верху, сплошные снега.
– Слушай, если на мотоцикле заехали вверх, значит, на нём можно съехать и вниз. Значит, там есть дорога.
– Ну хорошо, – говорит Серёга. – А как же мы туда попадём, на этот Кавказ?
– Вот это надо продумать. Ясно одно: нам нужны деньги на билеты туда, на проезд, на бензин, на всё нужны деньги.
– Где же мы столько денег возьмём?
– Откажемся от мороженого – раз. Второе… Откажемся от мороженого – два.
– Понял, – грустно сказал Серёга: он мороженое любил как никто.
– Нам деньги на обеды дают? Дают. Значит, есть не будем, будем откладывать.
– А есть на что будем? Я от еды отказываться не собираюсь! (Что-что, а поесть Серёга очень любил.)
– Хорошо, – сказал я, – половину денег на еду, а вторую половину откладываем.
– А я ещё могу с пацанами в «расшибалочку» сыграть, тоже деньги, если выиграю.
– Верно, – говорю я. – «Расшибалочка» – это наша палочка-выручалочка.
Чтобы вы поняли, что такое «расшибалочка», я расскажу. Это такая игра, когда кладут стопкой монетки, «решкой» вверх. Потом кидают биту, такую большую круглую железяку. А потом разбивают ею стопку, и те монетки, которые перевернутся на «орла», твои.
– Годится, – сказал я Серёге. – А ещё можно старые вещи сдать на рынке в скупку.
– Точно, – сказал Серёга, – у нас дома барахла полно.
На этом мы и разошлись. Договорились завтра встретиться у него и обсудить всё как следует.
– Только, – сказал я напоследок, – всё должно быть в секрете.
– Могила! – сказал Серёга.
И мы разошлись по домам.
На следующий день я пришёл к Серёге не с пустыми руками, а с новыми идеями.
Серёга недоумевал, как мы поедем на Эльбрус. Никто же нас туда не пустит. Родители просто устроят скандал.
Мы закрыли дверь Серёжкиной комнаты, чтобы его сестра Света не услышала наш разговор. После чего я посвятил друга в свой план.
Дело в том, что в июле месяце мы должны были поехать в пионерский лагерь.
– Ну и что? – опять не сообразил Серёга.
– А то, что мы для родителей уедем в лагерь, а на самом деле отправимся на Кавказ.
– Так они же узнают, что мы не в лагере.
– Как они узнают?
– Мы ведь должны будем им письма из лагеря писать.
– Правильно, мы письма напишем заранее и попросим Генку Рябова эти письма регулярно отправлять нашим родителям, а сами уже будем на Кавказе.
– Ты – гений, – сказал Серёга. – Как это тебе в голову приходит?
– А куда же ещё оно может приходить – только в голову.
В следующий миг дверь в комнату открылась и вошла Светка. Вошла и сказала:
– А я всё слышала, я тоже с вами поеду на Кавказ.
– Ещё чего! – сказал Серёга. – Ростом ещё не вышла – иди отсюда!
– Тогда я всё расскажу родителям! – пригрозила Светка.
Я ей говорю:
– Света, ты не можешь с нами ехать, потому что ты в лагерь не собираешься, ты ещё маленькая, а тогда родители тебя хватятся. А если ты всё расскажешь родителям, то не получишь ни одного эдельвейса.
– Какого эдельвейса? – заинтересовалась Светка.
– Самый красивый альпийский цветок – эдельвейс. Растёт только высоко в горах. Мы его там сорвём и привезём тебе.
– Обманете!
– Ни за что! – сказал Серёга. – Когда я тебя обманывал?
– Вчера, – сказала Светка, – обещал мне вчера конфеты оставить, а сам всё съел.
– Так то конфеты, а то – эдельвейсы. Разницу чувствуешь?
– А я сама поеду с вами и сама сорву эдельвейсы.
– Ты знаешь, какой высоты гора Эльбрус?
– Какой?
– Больше пяти тысяч метров! Ты пройдёшь пять километров в гору?
– Нет.
– Ну вот. Давай договоримся так: ты сидишь дома и охраняешь наш секрет, а мы едем на Кавказ и привезём оттуда мотоцикл и эдельвейс.
– А на мотоцикле меня покатаете?
– Обязательно. Тебя с эдельвейсом посадим на мотоцикл и будем катать.
– А как я буду охранять ваш секрет?
– Молча, – сказал Серёга. – Молчишь и никому о нашей затее не говоришь.
– Ладно, – согласилась Светка, – только чтобы без обмана.
– Когда мы тебя обманывали? – спросил я. И чтобы она не успела ответить, сам ответил: – Никогда.
Светка подумала и сказала:
– Только не один эдельвейс, а пять эдельвейсов.
– Привезём тебе букет эдельвейсов, – подтвердил Серёга. – И ты с ними первого сентября пойдёшь в школу.
– Ну да, – добавил я, – в виде гербария.
На том и порешили.
А дальше началась подготовка. Надо было набрать денег на два билета до станции Минеральные Воды. Оттуда, как я узнал из путеводителя, можно было на автобусе доехать до самого подножия Эльбруса. Мы вырвали из атласа страницу с картой Северного Кавказа. А там, на этой карте, чего только нет: и Кисловодск, и Пятигорск, и Нальчик, а главное – Приэльбрусье. Это значит – Чегет. Я слышал от кого-то, что разные люди, альпинисты и горнолыжники, ездят в этот самый Чегет. Вот мы и должны были до него добраться.
А для путешествия нужны были деньги на билеты и другие расходы. Надо было набрать рублей сто или больше, потому что речь идёт о тех временах, когда ещё существовала страна СССР и деньги были совсем другие. Тогда сто рублей были месячной зарплатой инженера. На обед тратили всего 50 копеек или рубль. Мороженое сливочное стоило 18 копеек, а большой пломбир стоил 48 копеек.
Вот и представьте себе: моё и Серёгино мороженое – это всего 36 копеек, ещё рубль сэкономили на обедах – итого в день 1 рубль 36 копеек. Сколько ж нам дней надо так собирать, чтобы накопить сто рублей?
Стало ясно, что на одной экономии мы денег на дорогу не наберём. Надо было добывать деньги по-другому.
Мы с Серёгой дома, когда родителей не было, набрали всяких вещей: свитеров, пиджаков, старых маминых кофточек и платьев. Набрали этого барахла две спортивные сумки и поехали на Преображенский рынок. Мне один парень сказал, что там есть скупка. А я ещё взял с собой шоколадку «Алёнка». На всякий случай, а вдруг пригодится.
Приехали мы на этот рынок. Нашли там скупку вещей. Зашли и увидели пожилого дядьку и тётеньку лет двадцати пяти. Красивая такая тётенька. Дядька сразу сказал:
– Выкладывайте, что вы там наворовали.
– Кто наворовал?! – возмутился Серёга.
А я добавил:
– Нам родители сказали – сдать ненужные вещи.
– Ладно, давайте, пионеры, показывайте.
Мы вытащили все вещи из сумок на прилавок, а я говорю тётеньке:
– А мы вам шоколадку привезли, – и вынимаю «Алёнку».
Тётенька сразу заулыбалась, говорит:
– Надо же, какие ребята хорошие, неужели специально для меня купили?
– Нет, – говорю я, – мы не купили, у нас дома полно таких шоколадок, потому что у Серёги отец – директор кондитерской фабрики.
У Серёги от моего вранья даже глаза на лоб полезли.
– Хотите, – говорю я, – мы вам ещё привезём?