Я юркнула за колонну и увидела, как она, закончив разговор, зашагала к выходу.
Лена прямиком направилась через дорогу, к автобусной остановке.
К ней как раз подкатил автобус.
Лена вошла в переднюю дверь, а я в последний момент вскочила в заднюю и принялась проталкиваться вперед, чтобы не упустить шуструю девицу из виду.
Автобус выехал на Невский, промчался по нему несколько остановок и свернул на Суворовский. Лена вышла, и мне ничего не оставалось, как последовать за ней.
Я немного задержалась на остановке, чтобы не мозолить девице глаза, а потом двинулась за объектом.
И тут увидела впереди, шагах в двадцати, вывеску над магазином: «Барокко. Антикварный салон».
Так вот куда она направлялась!
Кажется, ситуация проясняется…
Как я и подозревала, верить в наше время нельзя никому.
Маша, по обыкновенной девчачьей глупости и примитивному желанию похвастаться, не удержалась и показала лучшей подруге мачехин кулон. А у той как раз назрели огромные проблемы. Допустим, не у нее самой, а у длинноволосого Гарика, но Лена, как я поняла, принимает его проблемы очень близко к сердцу. До того близко, что опустилась до кражи. Причем не у кого-нибудь, а у собственной подруги…
И вот теперь она идет в этот антикварный магазин, чтобы продать Машин кулон и отдать деньги своему бессердечному возлюбленному.
Вроде бы версия получается вполне логичная.
Одно меня немножко смущало: украденная сумка была большая, куда, интересно, Лена ее спрятала? Как вынесла из аудитории? И не проще ли ей было вытащить дорогой кулон из сумки, раз уж она видела его и знала, где он лежит?
Ну, это мы с дядей Васей еще обдумаем, а сейчас мне нужно окончательно убедиться, что кулон действительно у Лены Симаковой, и она приехала сюда, чтобы его продать.
Красное пальто мелькнуло у входа в антикварный магазин и скрылось внутри. Я прибавила шагу, подошла к двери и толкнула ее.
Дверной колокольчик мелодично звякнул, предупреждая хозяина о моем появлении.
Магазин был не из тех роскошных салонов, где эффектно расставлены мебельные гарнитуры красного дерева и карельской березы, бронзовые каминные часы и старинные китайские вазы. Здесь продавалось всего понемножку. Но товар был не слишком дорогой и не слишком роскошный – несколько разрозненных чашек саксонского фарфора, десяток гравюр в строгих тяжелых рамках, несколько потемневших от времени картин, пара кресел, поврежденных древоточцами, с прорванной обивкой, старинные шахматы, несколько полок антикварных книг, витрина с непритязательными украшениями…
Впрочем, дядя Вася как-то рассказывал, что в таких неприметных магазинчиках делаются большие дела, их хозяева ворочают миллионами, а то, что выставлено на витрине и в зале, – это только верхушка айсберга, малая часть проходящего через магазин товара…
Людей тоже было немного. Возле двери на хромоногом венском стуле дремал охранник, толстый дядька лет пятидесяти в черном форменном комбинезоне, с лицом типичного военного отставника. За прилавком маялся щуплый мужчина с прилизанными бесцветными волосами и уныло обвисшим носом, по другую сторону прилавка старушка интеллигентного вида перебирала дореволюционные открытки, да топталась Лена, собираясь с духом, чтобы обратиться к продавцу.
Я тихонько подошла к витрине и сделала вид, что разглядываю фарфоровые статуэтки. Лена на меня не обращала внимания – она явно нервничала, что подкрепляло мои подозрения.
Зато на меня обратил внимание унылый продавец. Он передвинулся в мою сторону каким-то странным, ползучим движением и осведомился голосом, напоминающим скрип заржавленных дверных петель:
– Вас интересует что-нибудь конкретное? Вам нужен подарок? Показать вам что-нибудь?
– Спасибо, я сама посмотрю… – пробормотала я, стараясь не привлекать к себе Ленино внимание. Впрочем, ей явно было не до меня.
Продавец разочарованно отполз на прежнее место, и тут Лена наконец решилась: она перегнулась через прилавок и проговорила срывающимся голосом:
– Я хотела бы показать вам одну вещь… это старинная вещь, семейная ценность…
– Пройдите к директору, – проскрипел продавец. – Андрей Виссарионович посмотрит…
Он как-то странно изогнулся и то ли щекой, то ли плечом показал ей на полуоткрытую дверь за своей спиной.
Лена нервно сглотнула, прижала к груди свою сумку и проскользнула в эту дверь.
Я занервничала: сейчас она продаст кулон антиквару, и тогда мы уже ничего не сможем сделать! Кулон будет для Маши окончательно потерян, а мы с дядей Васей будем иметь перед ней самый бледный вид! Нужно что-то срочно предпринять…
Я тоже придвинулась к продавцу и торопливо, приглушенно проговорила:
– Я тоже кое-что принесла… старинную вещь, очень ценную… можно мне показать ее вашему директору?
– Подождите, когда выйдет та девушка…
Это меня никак не устраивало, но тут удача мне улыбнулась: интеллигентная старушка, разглядывавшая открытки, вдруг обратилась к продавцу:
– Молодой человек, вы мне не подскажете, я ищу открытку общества святой Елизаветы за одна тысяча девятьсот третий год с портретом великой княжны Анастасии Николаевны…
Продавец переполз к ней и начал что-то объяснять, а я покосилась на сладко дремлющего охранника и проскользнула в ту же дверь, за которой минутой раньше исчезла Лена.
Я оказалась в темном коротком коридорчике, где стоял стул с жесткой спинкой. В конце коридора виднелась другая дверь, тоже неплотно прикрытая, из-за которой доносились громкие голоса.
Должно быть, именно там находился кабинет директора, и там в данный момент Лена пыталась продать похищенный кулон.
Я подкралась к самой двери и прижалась к ней ухом, чтобы не пропустить ни одного слова.
– Не может быть! – горячо восклицала Лена. – Это очень ценная фамильная вещь!
– Не хочу вас обижать, девушка, но не такая уж она ценная! Сколько вы за нее рассчитывали получить?
– Семьдесят пять тысяч! – выпалила Лена.
Ну да, все понятно. Ее дорогому Гарику для чего-то непременно нужно восемьдесят тысяч, восемь с половиной она ему уже отдала и теперь хочет добрать недостающие. Ну, и с небольшим запасом… Какая, однако, самоотверженная любовь, ничего для любимого не жалеет, готова на немыслимые жертвы!
Тут я вспомнила, что жертв никаких нет, кулон-то краденый…
В ответ на ее слова директор магазина несколько секунд удивленно молчал, а потом разразился хохотом.
– Сколько, вы сказали? – переспросил он, отсмеявшись. – Семьдесят пять? А почему уж сразу не семьсот пятьдесят?
Лена обиженно молчала, и тогда он продолжил:
– Девушка, не хочу вас обижать, но эта вещь не стоит и половины тех денег, о которых вы говорите! Да что там половины… в лучшем случае это стоит пять-семь тысяч… ну, из чистой симпатии к вам я готов заплатить десять – но никак не больше! И то это станет для меня бесполезным приобретением, почти убыточным…
– Десять?! – вскрикнула Лена. – Да у вас совесть есть? Один изумруд стоит во много раз больше!
Изумруд! – оживилась я. Ну, точно, это Машин кулон! Она говорила, что там в центре находится очень крупный изумруд!
– Где вы видите изумруд? – насмешливо поинтересовался директор.
– А что же это такое?
– Это хризолит, красивый, но недорогой камень! – Раздался короткий резкий звук, видимо, он провел камнем по стеклу. – Вы видите – он не оставляет на стекле царапины?
– Не может быть! – в голосе Лены звучали слезы. – Это старинная, дорогая вещь…
– Старинная – да, – с оттенком жалости ответил мужчина. – Но насчет того, что дорогая… вы сильно заблуждаетесь. Так и быть, я добавлю еще две тысячи… просто по доброте душевной, чтобы вы так не расстраивались… то есть двенадцать тысяч, но это – все!
– Я покажу эту вещь в другом салоне… – пробормотала Лена, и я услышала, как она защелкнула сумку.
– Пожалуйста, это ваше право! Не думаю, что где-то вам предложат больше… если все же надумаете – вот мой телефон. Мое предложение остается в силе…
За дверью послышались приближающиеся шаги.
Я отскочила в сторону, села на стул и опустила голову, чтобы Лена меня не разглядела.
Впрочем, я зря опасалась: в коридоре было темно, и она, выйдя из светлого кабинета, могла разглядеть только смутный человеческий силуэт на стуле.
Пройдя мимо меня, девица вышла в зал.
В дверях кабинета показался невысокий полный человек с роскошной седой шевелюрой. Вглядываясь в темноту, он осведомился:
– Ко мне есть еще кто-нибудь?
Я вскочила и, воскликнув «Извините, я передумала», бросилась вслед за Леной.
Выскочив на улицу, я ее сразу увидела.
Девица стояла на углу и разговаривала по мобильному. Судя по страдальческому выражению лица, разговаривала со своим Гариком. Слов я не слышала, но видно было, что Лена его о чем-то просит, в чем-то оправдывается…
Наконец она спрятала телефон в сумочку и замахала рукой проезжающим машинам. Одна из них остановилась, и Лена села на переднее сиденье.
Мне ничего не оставалось, как тоже посигналить водителям.
Рядом со мной остановилась аккуратная скромная иномарка. Я села рядом с таким же аккуратным седоватым дядечкой лет шестидесяти и проговорила:
– Вон за той синей машиной!
– Парня, что ли, не поделили? – спросил водитель, с любопытством покосившись на меня.
– Вроде того, – ответила я неохотно, прикидывая, хватит ли мне денег на то, чтобы расплатиться.
Впрочем, ехали мы недолго.
Машина, на которой ехала Лена, остановилась неподалеку от казино «Анжелика». Я расплатилась с водителем, выскочила и двинулась за объектом.
Лена шла мимо автостоянки, оглядываясь по сторонам, явно кого-то высматривая.
Я тоже на всякий случай завертела головой и тут увидела до боли знакомую машину, то есть скорее ржавое ведро, которое гордо называл машиной дядя Вася.
И сам глава нашего детективного агентства сидел за рулем, за кем-то внимательно наблюдая.
Я подошла к его машине и тихонько постучала костяшками пальцев по стеклу.