— Весьма сомнительно, а?
— Не знаю. Хотя раны на теле Питерса и впрямь напоминают бритвенные порезы. — Маршалл опять ненадолго умолк. — И глаза. Он все время упоминал о глазах.
Экберг содрогнулась.
— И утверждал, будто эта тварь ему что-то пела, — добавил Маршалл.
— Думаю, я услышал достаточно.
Вольф направился к двери.
— Есть кое-что еще, — крикнул вслед ему Маршалл.
Представитель телекомпании остановился, но не обернулся.
— Тело Питерса исчезло.
Маршалл и Экберг молча смотрели вслед уходящему Вольфу. Люди, разбившись на небольшие группки, о чем-то переговаривались — негромко, почти шепотом. Полную противоположность им составляла Дэвис, чьи вопли и причитания первыми взбудоражили обитателей базы и донесли до них страшную весть. Сейчас она, прячась в дальнем углу помещения, громко требовала выделить ей личную военизированную охрану.
Экберг кивнула в сторону Каррадайна, который сидел в одиночестве, потягивая из пластикового стаканчика какой-то напиток.
— Он предложил увезти всех отсюда, — сказала она.
— В смысле… в Йеллоунайф?
— Куда угодно. Подальше от базы. Он сказал, что в трейлере Эшли поместятся почти все.
— Возможно, это и неплохая мысль… если он будет смотреть на дорогу и не станет лихачить.
— Вольф не согласен. Сказал, что это слишком опасно.
— Ну… здесь пока что куда опаснее. — Маршалл внимательно оглядел собеседницу. — Вы бы уехали? Я имею в виду, если бы Каррадайну дали зеленый свет?
— Зависит от того, как поступил бы Эмилио.
— Вы ничем ему не обязаны. Кроме того, теперь мне известно, какого вы о нем мнения.
— И какого же?
— Утром вы не делали из этого тайны.
Экберг грустно улыбнулась.
— Не стану отрицать, что он та еще задница. Но таковы почти все режиссеры, с которыми мне доводилось работать. Нужно обладать непомерным тщеславием, чтобы затеять и довести до ума столь крупный и сложный проект, как документальный фильм, который способен приковать к себе внимание зрителей в лучшее телевизионное время. Кроме того, у меня контракт не просто с Конти, а со всем шоу. Так уж заведено в этом бизнесе. Я — координатор проекта и останусь им до конца.
Маршалл улыбнулся в ответ.
— Вы смелая женщина.
— Вряд ли. Просто очень честолюбивая.
Только сейчас Маршалл заметил, что рядом кто-то стоит. Подняв взгляд, он увидел наблюдавшего за ними Джереми Логана. «Может, он и ученый, — подумал Маршалл, кивая, — но никак не походит ни на одного из профессоров, которых я знал».
— Прошу прощения, что прерываю вашу беседу, — сказал Логан, — однако мне хотелось бы перекинуться парой слов с доктором Маршаллом.
— Конечно. Попытаюсь пока сделать все возможное, чтобы хоть как-то успокоить людей. Увидимся позже, Эван.
Экберг ушла.
Маршалл повернулся к Логану.
— Что случилось?
— Похоже, дело серьезное. Давайте найдем какое-нибудь более уединенное место и там поговорим.
Логан кивнул в сторону выхода.
31
Чтобы попасть из оперативного центра в лабораторию Маршалла, нужно было миновать всего несколько дверей, но ему показалось, будто прошла целая вечность. Его не оставляли мысли о безвольно распростертом, растерзанном трупе Питерса и о диких бредовых стенаниях Туссена. Шагая по коридору, он с трудом сдерживался, чтобы не оглянуться через плечо.
Войдя в лабораторию, Маршалл убрал свою MIDI-клавиатуру со свободного стула и, предложив Логану сесть, тщательно закрыл дверь и сел на стол.
— Достаточно уединенное место для вас? — спросил он.
Логан огляделся вокруг.
— Сойдет. — Он немного помолчал. — Я слышал о том, что случилось. Как к этому отнеслись остальные?
— По-разному. Большинство напуганы до смерти. Некоторые на грани срыва. С одной из гримерш приключилась истерика, пришлось дать ей успокоительное. Если метель вскоре не утихнет… — Он покачал головой. — Люди не знают, чему можно верить, не понимают, что происходит… а это, наверное, тяжелее всего.
— Мне хотелось бы знать, чему верите вы. Я имею в виду — вы, ученые. У меня есть подозрение, что вы о чем-то догадываетесь… и мне нужно знать, о чем именно.
Маршалл задумчиво посмотрел на него.
— Я скажу вам, во что я не верю. Я не верю, что человек мог так растерзать Питерса. И не верю, что белый медведь мог подвесить Туссена вниз головой.
Логан закинул ногу на ногу.
— В итоге остается не так уж много версий, верно?
Маршалл заколебался. Логан уже доверился ему, рассказав о причинах своего появления здесь и о злополучной научной группе.
— У Фарадея есть теория… — сказал он.
После чего коротко описал, что говорил ему Фарадей. Об уникальных свойства льда-15, тающего при низких температурах, о возможности мгновенного замораживания зверя во льду, о том, что существует шанс, пусть и крайне малый, что зверь после этого не погиб, а лишь погрузился в некое подобие анабиоза.
Логан внимательно слушал, и Маршалл заметил, что на лице историка ни разу не промелькнуло недоверие. Когда он закончил, тот медленно кивнул.
— Все это очень интересно, — сказал он. — Но так и не дает ответа на самый важный вопрос.
— И на какой же?
Логан откинулся на спинку стула.
— Что это за существо?
— Об этом мы тоже говорили. Вы слышали что-либо об эффекте Каллисто?
Логан отрицательно мотнул головой.
— Это теория эволюционных возмущений. В соответствии с ней, когда некий биологический вид чересчур уютно себя чувствует в своей нише — когда он перестает развиваться или начинает слишком обременять экосферу, — возникает новое существо, машина убийства, цель которой состоит в том, чтобы сократить популяцию и подстегнуть эволюционные процессы. Выражаясь с точки зрения экологии — идеальное оружие, а?
— Еще одна занимательная гипотеза. Вот только как-то тяжело представить себе в этих краях взрыв популяции, который необходимо было бы ограничить.
— Не забывайте, мы говорим о местной экосфере в том виде, в каком она существовала тысячи лет назад, когда замерз этот зверь. И даже тогда, учитывая климатические условия, вряд ли требовалось слишком большое распространение вида, чтобы превысить возможности столь бесплодной среды обитания. Так или иначе, загвоздка состоит в том, что эффект Каллисто, по сути, является противоречащим себе отклонением, поскольку подобная машина убийства, разумеется, должна быть эффективной. В конце концов она неминуемо станет своим худшим врагом, ибо, убивая все сущее, оставит себя без еды.
Логан снова кивнул — еще медленнее, словно ставя на место фрагмент некоей мысленной головоломки.
— Идеальное оружие, вы сказали? Самое интересное, что я только что сам натолкнулся на точно такие же слова. Видите ли, сегодня утром я нашел блокнот одного из погибших ученых, спрятанный в комнате, где он проживал.
Слегка улыбнувшись, профессор похлопал себя по карману рубашки.
— Сегодня утром? И вы только сейчас мне об этом рассказываете?
— Я вообще не считаю, что должен вас о чем-либо извещать.
Маршалл молча махнул рукой, давая понять, что его больше ничто уже не интересует.
— Да ладно вам. На самом деле я не сразу поставил в известность вас потому, что записи эти почти так же трудно прочесть, как линейное письмо минойской эпохи. Они зашифрованы.
Маршалл нахмурился.
— Зачем это понадобилось тому парню?
— Вне всякого сомнения, он чувствовал, что дневник нельзя вести просто так. Не забывайте, тогда, в пятидесятые, холодная война была в самом разгаре. К вопросам безопасности относились очень серьезно, и, вероятно, тому малому совсем не хотелось провести двадцать лет в Левенуэртской тюрьме. Так или иначе, я весь день занимался расшифровкой.
— Вы еще и криптоаналитик?
Логан снова улыбнулся.
— Порой это весьма помогает.
— И где же вы этому научились?
— Когда-то я работал… как бы это сказать?.. при спецслужбах. Как бы там ни было, пока что мои успехи невелики. Отдельные слова, пара странных фраз. Это многоалфавитный код, вариант шифра Виженера, причем с дополнительными искажениями. Думаю, он скомбинирован с книгой, но, естественно, там, где я проводил… хм… свои изыскания, уже не обнаружилось никаких книг.
Логан вытащил из кармана маленький блокнот — потрепанный, пыльный, покрытый пятнами плесени — и положил его на стол рядом с Маршаллом. После чего достал сложенный лист бумаги.
— Это все, что мне до сих пор удалось расшифровать. — Логан развернул листок и пробежал его глазами. — Несколько записей не представляют особого интереса. Тут упоминается о скудной еде, спартанском жилье и о далеких от идеала условиях для работы. Так что я, с вашего позволения, их пропущу. Но вот, например.
«Приходится торопиться. Повсюду под ногами распакованные локаторы».
Или вот здесь:
«Секретность крайне все осложняет. Полная информация только у Роуза».
— Роуза? — переспросил Маршалл.
— В то время он был командиром базы «Фир», помните? — Логан снова проглядел листок. — А вот вам дальше.
«Это ужасно… Удивительно, но ужасно. Действительно идеальное оружие, если нам удастся подчинить себе его мощь. Это будет…»
Дальше идут два слова, которые я пока не расшифровал. К концу записей почерк уже не такой ровный, как раньше.
«Убит Блейн. Господи, это кошмар, столько крови…»
А после еще одна фраза, которую я не совсем понял.
«Туниты знают ответ».
Туниты, а? Это явно какое-то искажение, придется с ним еще поработать.
— Это не искажение. Туниты — местные жители.
Логан вскинул глаза.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Они приходили к нам сразу после того, как мы нашли замерзшего зверя. И требовали, чтобы мы отсюда немедленно убрались.
Глаза Логана сузились.
— Никогда не слыхал о тунитах. Хотя знаю многие племена Аляски. Инуиты, алеуты, атены, игналики…