– Драное ежище! – усмехнулся облегченно Леха.
– Это еще фигня, – сказал за его спиной знакомый голос, и артиллерист присел на корточки, глядя на гостя.
– А что не фигня? – спросил очень недовольный тем, что Середа подошел незаметно, потомок.
– Кошки. Ночью. На посту. Где неделю тому назад было нападение на часового с плохим исходом. Вот они могут напугать ого как, – со знанием дела отозвался южанин. И сказал без подначки, просто сообщил хорошо проверенный факт.
– Ты поговорить пришел, что ли? – намекающе спросил менеджер.
– Нет, подменить. Я ж последнее время не караулил ни разу. Так что возмещаю. А ты иди, помогай с добром разбираться. Нам с места двигаться надо скоро, так что готовь татайку. Ну и вообще, перед маршем водиле отдохнуть надо, – разумно ответил Середа.
Потыкал веточкой в еще туже свернувшегося ежика и спросил:
– Bist du frappiert?[72]
К удивлению Лехи, еж, словно понимая вопрос, возмущенно захрюкал-зафырчал.
– Das ist Krieg, du, zerlumpter Igel![73] – поучительно ответил ежу артиллерист и стал устраиваться поудобнее.
– Чего это ты? – несколько испуганно спросил менеджер, которому в этом сюрном диалоге померещилось, что для Середы вчерашняя наркота не прошла даром.
– Так спокойнее, – рассудительно ответил часовой, – спросят немцы этого ежика: «Видел кого в лесу»? – А ежик честно ответит: «Ходили тут ваши, веткой в меня тыкали», – немцы и не будут нас здесь искать.
Полюбовался на Лехину физиономию и тихо заржал, довольный произведенным эффектом.
Поняв наконец что его банально разыграли, как детку малую, менеджер отправился к своей машине, вроде бы и долг исполнив, и чувствуя, что был он на посту не в своей тарелке.
Смешанный запах табака и вкусного дымка от костра вывел прямо к тому месту, где хозяйственный Жанаев готовил что-то съестное, попыхивая сигареткой.
– Ищо не, намайе хулисыт[74], – не повернув головы, но вежливо сказал ему бурят.
Вообще-то жрать уже хотелось, но раз не готово – так не готово. Чтобы не стоять глупо столбом, пуская вожжой слюни, менеджер отошел к вездеходу, еще раз проверил бензин, получил тот же результат – на донышке, не прибавилось. Повозился с рукоятками, поставил на ручной тормоз, что, видимо, забыл сделать, когда сюда приехал, посожалел, что нет колес с резиной – можно было бы попинать, как полагается всякому уважающему себя пацану, ритуальное что-то было в этом действии. Осмотрел пулевые дыры в бочине и блестящие отметины от пуль, зацепивших колеса. Поежился, представив, что если б вовремя не переполз на другую сторону, вполне могло бы зацепить – низко пули немец покойный послал. В общем, с деловым и значительным видом занимался тем, чем должен заниматься уважающий себя мехвод перед маршем.
Как проверить системы – и какие именно системы? – Леха не очень себе представлял, даже толком не понимал, где тут спрятан мотор и как к нему добираться. Нет, понятно, что есть соответственный лючок и так далее, но, во-первых, машина была завалена изрядно всяким добром, во-вторых, открыв для себя мотор, вряд ли бы он хоть что-то в нем понял. Работает, и ладно.
Развернул и посмотрел немецкий мундир, брезгливо держа его на вытянутой руке. Постарался найти затаившихся вшей, но не нашел. Потрогал пальцем награды.
Опять же странное впечатление – какие-то они одновременно и дешевые и пугающие, что ли. Три похожие медальки на затрепанных ленточках еще не так злы, а вот два жестяных жетона – один со слезшей черной краской, а другой словно цинковый – как-то попугивали. Может быть, скрещенными мечами, штыком и гранатой. Может, просто своим дизайном. Тут Леха не к месту вспомнил, что в германской армии к дизайну относились всерьез, кто-то из известных модельеров вроде коллекцию одежды делал, но вспомнить, кто именно, – не получилось[75]. Потом в голову закралась ехидная мысля, что каков дизайн – такова и армия, вот и нелепые образцы одежки для российской армии, сделанные кутюрье, ни к черту не годились. Потом подумал, что если бы не прошел вермахт, словно орды орков, и не пролил столько крови, то, может, и не котировались бы так немецкая форма с наградами. Кто помнит про румынскую или там итальянскую армии? Хотя их части тоже вон до Волги дошли, в Сталинграде их прищучили уже. Да никто про них не помнит. А может, у них форма была и похлеще. И награды не жестяные, а серебряные и золотые. Да что с того толку? Не за то вояк ценят, в конце-то концов.
– Любуешься? – спросил из-за спины подошедший неслышно Семенов.
Леха слегка вздрогнул, подумав про себя, что больно уж все подкрадываются ловко, надо за этим делом следить. Впрочем, дояр – ладно, он вообще, как этот… Чингачгук ходит, с ним не так обидно.
– Не, проверял насчет вшей да заодно вот медальки глянул. Интересно, за что?
– А пес его знает… Но вот эта черная бляха ниже всех, наверное, самая убогая. А медали… наверное, за взятие разных городов, вона и на пластинке латунной – какой-то город. Красивый!
– На Прагу похоже, – заметил Леха, бывший в чешской столице и даже посетившей экскурсию «По местам боевой славы бравого солдата Швейка». Впрочем, после первых трех пивных следующие помнил уже с трудом. Еще его смущало, что вроде как Прагу немцы не штурмовали и с чего давать медаль с гравированным видом этого старого города – ему было точно непонятно.
– Ты там был, что ли? – спросил с интересом Семенов.
– Да, ездил туристом на три дня. Пиво попить.
– На поезде? – показал свое знакомство с благами цивилизации дояр.
– На поезде долго. На самолете.
– Не врешь? Пиво попить в Прагу на самолете летал? Ты что, из этих, буржуев? – очень сильно удивился собеседник.
– Ну да, как же… Просто в наше время на самолете летать не очень дорого. А еще можно подгадать и купить билеты на демпинговые рейсы или там горящие путевки, так и совсем дешево, – примирительно ответил Леха.
– Обалдеть! – только и нашел что сказать Семенов. Подумал немного, потом уточнил: – Слушай, а что ты про наркоту эту толковал? У вас что, это в ходу?
Потомок почесал в затылке, потом неохотно произнес:
– Есть, в общем. Модно считается. Я сам это дело – не очень, а так публика и марихуану, ну то есть коноплю курит, и героин колет, и кокаин, и первитин этот – тоже…
Семенов помолчал, еще подумал.
– А вы там голодали? Еды хватало?
– Нет, что касается харчей, то с этим «но проблем»… ну то есть, нет, не голодали. А что?
– Да не пойму я ничего. Вы ради чего живете? Знаю, что из конопли можно дурь курить, был у нас в деревне Ехрем-никудышник, он все дурь шмалил. Так он никудышник и был, всей деревне зазор. Остальным такая дрянь и в голову не приходила. Потому как конопля не для того, полезная она. Парусина, холстина, веревки, канаты, масло… и черт-те что еще. Чего вам не хватает-то? Я как вспомню похмелье после этой гадости – все еще тошнит. А вашим, получается, это самое важное, что ли?
Настала пора Лехе задуматься. Конечно, с точки зрения этого полудикого деревенского жизнь у потомка была слаще меда. Семенов, наверное, и досыта не всегда ел. И как ему объяснить, что не самое главное в жизни – жратва и кров над головой. И теплый ватерклозет, и горячая вода, и отопление, и та же возможность путешествовать туристом хоть куда. Вон из соседнего отдела два идиота, балдеющих от дайвинга, аж в Меланезию залезли, в какую-то там лагуну Трук, где утоплен японский флот и валяется на дне чертова куча кораблей и самолетов. С точки зрения менеджера, это было глупостью полной, так далеко таскаться, чтобы полазить по ржавым остовам среди заросших всякими водорослями и кораллами пушек, надстроек и прочей кучи металлолома.
Тут Леха и сам задумался. Популярные в покинутое им время будущего вопли о свободе личности и личном совершенствовании отсюда смотрелись как-то вяло. Тем более что, в общем, свобода почему-то сводилась к гей-парадам, а самосовершенствование – к желанию попробовать в жизни все… Попадалось несколько раз в инете ехидное выражение, что, когда говорят о том, что надо попробовать в жизни все, почему-то имеют в виду съемку в порно, наркотики и гомосексуализм, а отнюдь не спорт, астрономию и квантовую физику. Для Лехи это казалось тяжеловесным умничанием, но сейчас отсюда виделось и понималось иначе.
Боец Семенов
Неприятное открытие Семенов сделал случайно, когда решил на всякий случай проверить – чем это он занимался, переснаряжая всю ночь пулеметные магазины. Сначала сам не понял, позвал Леху, который – и тут надо отдать этому городскому потомку должное – старательно проверил вездеход и в общем порадовал Семенова ответственным подходом к делу.
– Вот глянь: это мне кажется или патроны разные? – спросил подошедшего потомка, показывая выщелкнутые из магазинов унитары.
Леха не спеша – видимо, подражая солидности товарищей в важных вопросах, – пошевелил пальцем показанные на мозолистой ладони патрончики. Семенов терпеливо ждал, ему и самому хотелось бы ошибиться.
– Точно, отличаются. Вот у этих и пуля потоньше и гильза короче. И пуля из… черт его знает, что за металл, но белая, а у этих – медная. А в чем проблема?
– К винтовке – вот эти, длинные, с медной пулей. А к пулемету – эти, с белой. Хранцузы… вечно у них все не как у всех. Нет, значит, этой… а, взаимозаменяемости. И к винтовке патронов – кот наплакал и к пулемету тоже. Хорошо вовремя заметил, а то заклинило бы к чертовой матери в самое неподходящее время. Или ствол порвало. Ладно, будем надеяться, что не придется в перестрелки долгие влезать. Ты готов?
– Да. Но ты сам слышал – бензина тоже мало. Недалеко уедем. Мне опять вшивый камзол надевать? – брезгливо кривя губы, спросил потомок.
Семенов промолчал, хотя – стыдно признаться – испытал некоторое облегчение. Как вспомнишь позавчерашнюю наглость – так морозом по коже. Чудом не нарвались в своем лихом проезде.