Глава 42Слабоумие и Отвага
Петрович выскочил откуда-то из развалин, грязный и растрёпанный, но живой. Он тут же побежал к хозяину, недоуменно осматриваясь по сторонам. Похоже, всё самое интересное он где-то пропустил.
Лёха же стоял, засунув руки в карманы трико, и продолжал смотреть на горизонт.
— А… Э-э-э… Лёха… — промямлил Петрович. — Что произошло вообще?
Герой промолчал.
— Красиво, бля, — невпопад ответил он после некоторой паузы.
Петух повернулся туда же, куда смотрел Лёха. Ничего особенного, обычные горы, обычный рассвет, обычный пейзаж. Но возражать хозяину он побаивался.
— Вот ты, типа, прикинь, — произнёс Лёха. — Вот это вот, бля, чётко прям. А они, суки, бля, зафоршмачить всё хотят, вот это самое.
— Чего? Кто? — не понял Петрович.
— Ну они, черти вот эти, — Герой презрительно сплюнул. — Суки, бля.
— Лёха, что стряслось?
— Ай, ладно, забей, — махнул рукой Лёха. — Всё равно не поймёшь. Пошли отсюдова.
Идти по выжженной земле, усеянной обломками и вывороченными камнями, оказалось крайне неудобно, и Лёха даже несколько раз чуть не вывихнул ногу, когда соскользнул тапочек, провернувшись вокруг ноги, и когда обломок кирпича предательски выскочил из-под подошвы.
Воронка, впрочем, получилась не слишком большая, аккурат по границе замковой стены. Частокол вывернуло из-земли и повалило наружу, и когда они переступили с обугленных брёвен на землю, то почти никаких следов взрыва уже не встречали.
Они вернулись на дорогу, снова оставшись вдвоём.
— Куда..? — вскудахтнул Петрович, но Лёха уже выбрал направление и уверенно зашагал в нужную сторону.
Избранный словно чувствовал, что где-то нужна его помощь, и без него не справиться. А если Лёха взялся порешать проблему — он её решит.
Раннее утро выдалось промозглым и холодным, и даже Петрович изо всех сил распушил перья, чтоб хоть как-то согреться, но Лёха не чувствовал ни холода, ни усталости. Почему-то он ощущал себя полным сил и энергии, несмотря на ночные приключения.
Дорога вела их всё дальше в горы. С каждым шагом они поднимались всё выше и выше, а из-за придорожных деревьев то и дело открывался вид на долины и склоны. Там можно было разглядеть крестьянские хижины и поля, дороги и быстрые горные речки. Кое-где виднелся серый дымок, курящийся из печных труб. Пейзаж выглядел тихим и спокойным, будто и не было никакой армии Зла, скрывающейся где-то в тайных пещерах.
Поначалу шли молча. Однако вскоре Петровичу это наскучило, и он решил запеть.
— Всегда-а-а мы помним о было-о-ом! — вдруг заорал он. — Как шли-и-и отцы дорогой сла-а-авы!
Лёха вздрогнул и покосился на петуха, который изо всех сил выводил песню, высоко подпрыгивая в особо важных местах. Промелькнула мысль, мол, откуда он мог эту песню знать, но потом Лёха вспомнил, что Петрович с ним связан ментально, и успокоился. Пусть поёт.
Шаг автоматически подстроился под ритм песни, Герой пошёл, чеканно шлёпая тапочками по стылой земле.
— Сердцу верному прися-я-яге! Память прошлого близка! — продолжил Петрович, и Лёха не мог не продолжить.
— Слабоумие и отвага! Инженерные войска! — гаркнул он, вспоминая былое и свою собственную дорогу славы от гвардии рядового к гвардии ефрейтору.
Петрович тут же замолк и остановился, на что Избранный только расхохотался.
— Ха-ха, так-то, бля! — произнёс Паладин. — Без нас никто!
В шутку произнесённый девиз вдруг обрёл глубину и смысл для Лёхи, который раньше только посмеивался над этими высокопарными словами. Теперь без них в самом деле никто не выживет в битве против Суперсимметричного Орденштрессера. Герой тут же замолчал и посерьёзнел.
— Так-то да… — задумчиво протянул Герой. — Мы с тобой, бля, одни тут, кто ему по сусалам навалять может. Гордись, щегол.
— Я не щегол, я петух, — возразил Петрович.
— Да какая разница. Ты ж не просто так мозги прокачал, хоть и петух. Может и ещё чего вскроется из талантов, — произнёс Лёха и на всякий случай вызвал интерфейс, глядя на питомца.
Петрович.
Петух.
Уровень: 108.
Здоровье: 100 %.
— Нихуа ты качнулся, шкет! — удивился Паладин. — Когда умудрился-то?
Петух как-то неопределённо помахал крыльями. Мол, то там, то сям.
— Не знаю. Само как-то.
Лёха вдруг проверил Печать Богини у себя на лбу.
§¤®а®ўмҐ: 100 %
®Їлв:! #$**&^
§Э§Ц§з§С §г§Э§а§Ю§С§Э §Ъ§Ф§в§е! §У§а§д §Ш§Ц §б§Ъ§Х§а§в!
— Бля, — хмыкнул он. — Сломалось чёто походу. Да и хер с ним, не больно-то оно и нужно было.
Петрович пробежался вокруг хозяина, осматривая его со всех сторон.
— Да вроде цел. Но если сломалось, надо починить. Иначе будешь как лох, — сказал он.
— Не, — возразил Герой. — Херня это всё. Сломанный тоже норм. Или ты меня за лоха подписать решил?
— Не-не-не! — забормотал Петрович. — Сломанный так сломанный! Сломанный вообще хорошо, прекрасно! Мы их и так всех победим!
— Смотри мне, бля, — погрозил ему Лёха.
Дорога тем временем поворачивала куда-то за скалу. А сразу за поворотом открылся вид на лежащий вдалеке прекрасный город, будто вросший в горную породу, стены и крыши которого отливали белизной и искрились от падающих солнечных лучей. Дорога вела прямо к нему, к массивным белым стенам, которые высились над лежащей внизу долиной, будто безмолвные стражи. Они опоясывали город, закрывая его с одной стороны, в несколько ярусов, каждый из которых был неприступным рубежом, а тыл прикрывался склоном горы, в котором и были прорублены ходы и бойницы. Островерхие башни, которыми был усыпан каждый ярус, неотрывно следили за долиной, охраняя спокойствие жителей древнего Белого Города.
— Ну, бля, как в кине, — хмыкнул Паладин, восхищаясь игрой солнечного света в туманной дымке над шпилями городских зданий.
— Туда идём? — спросил Петрович, подслеповато щурясь в попытках разглядеть что-нибудь ещё.
— Конечно, — ответил Лёха.
В кине после этих слов они бы мгновенно перенеслись к воротам. Вместо этого им пришлось ещё очень долго идти по широкой тропе, ведь в горах любые расстояния обманчивы. Сперва им пришлось спуститься в долину по длинному серпантину. Бескрайние поля и ухоженные виноградники растянулись на многие километры вдоль горных склонов, изредка перемежаясь огороженными плантациями и виллами. Крестьянские же дома обычно теснились друг к дружке, а дорога пыльной змеёй бежала меж полей и низких оградок.
Лёха изрядно устал шагать, ночной заряд энергии начал потихоньку таять. Город, в свою очередь, не приблизился ни на шаг, и оставался так же далеко. Ладно хоть дорога к нему теперь вела прямая и ровная, и ошибиться с выбором пути Герой точно не мог, хотя некоторые сомнения всё же закрадывались. Но даже спросить было не у кого, за всё время они не встретили ни одного попутчика, ни одного крестьянина в поле, ни одного всадника или патрульного, несмотря на то, что солнце приближалось к зениту, и самое время было работать в полях.
Местность казалась безлюдной, но что-то Лёхе подсказывало, что это не так. Не было у округи того духа запустения, который неизбежно возникает в заброшенных местах. Скорее всего, все жители пригорода собрались под защитой неприступных стен, и порядок здесь всё же поддерживается.
До ворот они дошли, когда солнце уже повернуло к западу. Естественно, они стояли закрытыми, а со стен на Лёху и Петровича угрюмо смотрели солдаты гарнизона. Каменная громада нависала над головой, невольно угнетая, и приходилось высоко задирать голову, чтоб разглядеть хоть кого-нибудь и потребовать, чтоб их впустили.
Лёха устало почувствовал, что видел всё это уже тысячу раз.
Глава 43Белый Город
Из бойницы высунулась голова в островерхом железном шлеме.
— Попробуй только харкни, бля, — буркнул себе под нос Герой, зная, что сам он мог бы и не удержаться.
Но голова быстро всунулась обратно, тихо звякнув металлом о камень. Петрович так же тихо хихикнул.
В громадной створке ворот открылась маленькая калитка, и точно такой же воин в островерхом шлеме жестом позвал их внутрь.
— Беженцы, да? — спросил он, когда Лёха подошёл поближе.
— Ну, типа, — ответил Лёха.
— А петух тебе зачем? На еду? — спросил воин.
Петрович, гордо выпятив грудь, запрыгнул в калитку.
— Да щас, перебьётся, — фыркнул он, оттесняя солдата назад.
Лёха молча прошёл следом, а воин снова запер ворота.
Внутри Белый Город оказался ещё более величественным. Даже сейчас, во время подготовки к осаде, он умудрялся выглядеть шедевром архитектуры и производить впечатление на зачерствелое Лёхино сердце.
Только вот теперь вместо снующих по делам бюргеров по улицам бегали солдаты и ополченцы, а вместо дорогих карет по мостовой туда-сюда ездили телеги с припасами. Лавки и магазины стояли закрытыми, горожане сидели по домам. Военное положение во всей своей красе. Удивительно, что местный правитель решил заранее позаботиться о защите, ведь никакой угрозы поблизости не наблюдалось. Но Лёха одобрял его поспешность, ведь Зло не дремлет. Лёхе теперь хотя бы не придётся убеждать упрямого старого короля, доказывать, что скоро грядёт нашествие Армии Тьмы, отражать внезапное, несмотря на все усилия, нападение нечисти и прочее, и прочее.
С другой стороны, простой народ крайне неохотно покидает свои дома, предпочитая до последней минуты надеяться на лучшее. И если Белый Город наводнён беженцами, то значит, война уже началась.
А беженцы были везде. Сидели на тротуарах, кучковались вокруг фонтанов и лавок, ставили палатки и разжигали костры прямо на брусчатке, готовили пищу и громко разговаривали. В основном это были старики, женщины и дети, но порой Лёха замечал вполне здоровых мужчин, которым, судя по всему, не хватило смелости записаться в ополченцы.
Лёха подошёл к одному из фонтанов, который изображал здоровенного карпа, застывшего в камне и изрыгавшего струйку воды изо рта. Вокруг фонтана сидели беженки, чьи недоверчивые взгляды сразу уставились на Паладина. Некоторые даже на всякий случай подозвали детей поближе или постарались закрыть их спинами.