— Пойдём уже, а? — взмолился мой друг, увиливая от ответа. — Опаздываем.
Эх, как он жалеет о своей вчерашней несдержанности. Проговорился. Ладно мне, а если бы кому другому? И не стану я ему в душу лезть, подробности выпытывать, потому что это не моё дело.
Так ему и объяснил. Пусть успокоится. У меня и своих дел по горлышко. И не бутылочное горлышко, а своё собственное, родное. Где бы и как бы так аккуратненько о вчерашних ночных событиях возле гостиницы разузнать? Интересно, может, в утренней газете что-нибудь написали? Сейчас бы мимо «Палермо» да «Лондона» прогуляться, посмотреть, что там происходит, но нельзя. И вообще нам в другую сторону нужно поторапливаться, и это сейчас главное. Да и подозрительно это будет выглядеть, пришла в голову отрезвляющая мысль, на самом-то деле — вокруг разыгравшегося поздней ночью сражения бродить. Знаю откуда-то, что преступников всегда на место совершённого преступления тянет. На этом их и ловят. Иногда.
А что, я себя уже к преступникам причислил? Не рано ли? Ведь помыслы мои с самого начала были чисты, и действовал я таким образом лишь для того, чтобы задержать грабителей. И ценности спасти. А то, что в итоге получилось… Ну, так вот вышло. Бывает. Теперь-то, на относительно свежую голову соображаю, что не получится у меня просто так вернуть содержимое саквояжа его настоящим владельцам. Слишком много глупостей я вчера по пьяной лавочке наделал. Зачем узлы распотрошил, спрашивается? Вообще не понимаю. Нет, меня, наверное, сразу в Сибирь отправят, даже разбираться в моих истинных намерениях не станут. М-да.
Ладно, посмотрим. А пока буду руководствоваться той самой умной мыслью, что мне ночью в голову пришла. О божественном провидении и его своевременной помощи…
За столом первым делом притянули поближе к себе кувшин с пенистым напитком, осушили его до дна, попросили принести ещё один такой же полный и лишь потом приступили к завтраку, не обращая никакого внимания на посыпавшиеся при этом со всех сторон дружеские подначки и шуточки. Ничего обидного и умаляющего офицерское достоинство в этих подначках не было, поэтому отшутились в тон, а там и разговор за столом перескочил на предстоящие сегодня роте дела.
— По слухам, — сделал таинственный вид прапорщик Миневич, смешно скосив при этом глаза в сторону представителей нашей славной канцелярии, тем самым невольно выдавая истинный источник этих самых слухов, — сегодня ожидается посещение роты выпускными классами кадетского училища. Так что готовьтесь, господа офицеры, в полной мере насладиться ролью воспитателей и побыть временными экскурсоводами.
— А вы утренних газет не читали, поручик? — переключил на себя моё внимание штабс-капитан Позднов, старший лётчик авиароты.
От этого простого вопроса у меня сразу запершило в горле. Даже пришлось отложить в сторону нож и вилку и подхватить бокал с прохладным напитком. И почему я утреннюю газету не купил? Теперь вот нервы свои трачу.
— Признаться, мне сегодня утром несколько не до газет было, — и я снова припал к бокалу, спрятав свой интерес в его глубине.
— Да, да, видели вчера вас с Андрэ в ресторации, да подходить к вашему столику не стали. Очень уж вы душевно сидели. Как вам «Шустовский» показался? Хорошо пошёл?
— А каким он ещё может быть? Великолепен, как всегда. И пролетел быстрым соколом. Так что там с утренними газетами? Что-то действительно стоящее внимания? — попытался вернуть разговор к интересующей меня теме.
— А мы вот лишь шампанским вчера удовлетворились. Впрочем, зато сегодня с утра на прохладительные напитки не налегаем, — штабс-капитан отправил в рот отрезанный кусочек мяса, прожевал его неторопливо, отложил в сторону вилку, промокнул губы салфеткой и вновь овладел вниманием соседей по столу. — Представляете, этой ночью в городе немецких промышленников ограбили. В гостинице, где они проживали, как оказалось, целая бандитская шайка орудовала. В вечернее питьё подсыпали немцам сонный порошок, дождались, пока хозяева крепко уснут, проникли в номер и открыли сообщникам окно…
Приковав к себе всеобщее внимание и явно довольный таким произведённым эффектом, штабс-капитан замолчал, медленно отрезал очередной кусочек бифштекса, положил его в рот и с наслаждением начал неторопливо жевать, не обращая никакого внимания на ожидающих продолжения офицеров.
— Ну же, Виктор Николаевич, не тяните. Рассказывайте дальше, — первым не выдержал затянувшейся паузы Миневич.
— Вот сколько раз я вам говорил, Николя, что лучше читать по утрам газеты, чем дешёвые бульварные романы, которыми вы так увлекаетесь. И были бы вы всегда в курсе местных новостей, — тут же не преминул уколоть прапорщика Вознесенский.
— Как будто вы их читаете, Андрэ, — не остался в долгу Николай Дмитриевич. И снова затормошил соседа напротив. — Ну же, Виктор Николаевич, рассказывайте. Известно хоть, что украли-то? А грабителей уже поймали?
— Представьте себе, поймали, как это ни удивительно. Обычно наши полицейские ни на что не годны, а тут, право слово, самым чудесным образом вовремя появились. Взяли грабителей на горячем, прямо под распахнутыми настежь окнами и с украденными вещами. Похоже, так газета пишет, не поделили преступники ворованного добра и затеяли под окнами драку, в процессе которой один из них и убил своего подельника. Поднятый при драке шум в ночи и привлёк дежурившего на площади полицейского. Или есть ещё одна, несколько другая версия, которую рассматривают наши доблестные стражи порядка и законности. Один из спускающихся вниз грабителей не удержался на верёвке и упал, свернув себе шею. Полицейские расследуют обе версии произошедшего. За первую говорит разбросанное по земле уворованное имущество и орудие преступления в руке одного из них.
— А может, это был третий сообщник, который пожелал избавиться от соучастников и присвоить всё награбленное добро себе? А что пишут? Много украли? — от горящих любопытством и азартом глаз Миневича можно было прикуривать.
Да что юный прапорщик — внимание почти всех офицеров за столом тоже оказалось приковано к этому интересному рассказу. Выходит, не все офицеры в нашей роте пристрастились к утренним газетам. А какие правильные вопросы прапорщик задаёт. Я бы и сам точно такие же задал, если бы не опасался привлечь к себе ненужное внимание.
— К сожалению, больше ничего конкретного не написали, — не затянул с ответом штабс-капитан, видя всеобщую заинтересованность. — Обещали дальнейшие подробности этого дела осветить в вечернем выпуске.
Больше за столом ничего для меня интересного не прозвучало.
Кадеты… Почему-то представлял себе этаких маловозрастных детишек, вроде того, виденного недавней порой на вечерней городской улице. Когда мне этот мелкий засра… Гм… Этот сынок уважаемого капельмейстера в пах локтем с разбега въехал. И после этого ещё наглости набрался к нам на аэродром в гости напрашиваться. Хорошо, что тогда рядом не было представителей женского полу. Вот бы оконфузился.
Так вот, на поверку гости оказались вполне взрослыми ребятами из выпускных и старших классов. Некоторые даже с гордостью носили вполне себе приличные и ухоженные усики. Большинство из них скоро будут зачислены в офицерские училища и через пару лет наденут погоны…
Казалось бы…
На самом деле довольно-таки скоро по бескрайним просторам Руси прокатится стальным катком огромное горе Мировой войны, в горниле которой сгорят многие и многие сыны нашего славного Отечества. И эти вот кадеты будут сбегать на фронт и воевать за свою страну, за привитые им с детства идеалы. И умирать. И ничто и никто не сможет их удержать в тылу. Насколько я помню, бегство кадетов на фронт из нашего города приобретёт прямо-таки повальный характер… И близость к фронту сыграет тут немаловажную роль.
А пока они все живы и сейчас с неподдельным интересом рассматривают невиданную ими доселе технику, задают различные вопросы по существу, а не только с горящими от восторга глазами, умудряются вопреки предостережениям воспитателей залезать в кабины аэропланов, с удовольствием пачкают ладони в моторном масле.
Это я говорю только о посещении кадетами наших лётных ангаров, а ведь у них впереди и ремонтные мастерские, где тоже довольно-таки будет интересно пытливым молодым умам. Эх, не позавидуешь нашим ремонтникам сегодня.
Напоследок все вместе сфотографировались возле ангаров. Откуда-то самым волшебным образом объявился фоторепортёр городской газеты, с не менее восторженным любопытством и профессиональным интересом вслед за кадетами умудрившийся пролезать в каждую щель. Ни один закуток не остался им необследованным…
На завтра у меня намечались полёты, поэтому я решил сбежать из расположения пораньше, с разрешения командира, само собой разумеется. Сослался на необходимость посещения портного. Нужно было забрать наверняка готовый заказ. Сколько можно в одном и том же на службу ходить.
В городе не удержался и всё-таки прошёлся мимо вчерашних гостиниц, правда предварительно купил утреннюю газету, которую тут же с жадностью и прочитал. Всё в точности так, как нам сообщил за завтраком Виктор Николаевич. И ничего сверх того, никакой информации. Осталось лишь вечернего выпуска дождаться. И у гостиниц никакого ажиотажа, всё как обычно. Прогуливающаяся публика, меланхоличные, с непрошибаемым спокойствием на лицах извозчики, спешащие по расписанию трамвайчики.
Ну и ладно. Так и прошёл неторопливо мимо, изредка стараясь незаметно коситься в затенённый промежуток задних дворов за ними. Осталось слева каменное здание почты, справа памятник Александру Второму. Почему-то сегодня просторная площадь вызывала непреодолимое желание поскорее убраться с открытого места. Всё казалось, что со всех сторон на меня кто-то смотрит.
Прогулялся по небольшому парку с красиво обрезанными кустами во внутреннем дворе здания Псковского общественного управления. Успокоившись, пересёк торговую площадь и вернулся по набережной к Управлению полиции. Ничего нового. Город как стоял, так и стоит, не обращая никакого внимания на суету своих очередных временных жителей. Проносятся века и эпохи над маковками его церквей, оставляя после себя лишь ржавую пыль. А люди… Люди под влиянием великой истории своего древнего города тоже никуда не торопятся, за исключением уличных разносчиков. Вот тем положено суетиться, их ноги кормят.