— Магазины к пулемётам все забираем?
— Ты их все снарядил? Тогда все.
— Патроны взять?
— Нет, не нужно. Если что, неужели мы на месте патроны не найдём? Давай на самолёт, и просьба к тебе будет. Прихвати с собой мой саквояжик. А я в мастерские и к минёрам. Может, что и сделали из моего заказа. С собой заберём, если готово.
Выложил маузер, мне и одного браунинга хватит. Да ещё и штатный наган в кобуре имеется. Пакет с документами в саквояж сунул, щёлкнул замками, передал в руки товарищу. А как иначе? Отныне он для меня боевой товарищ. Пусть мы вместе и немного пока времени провели, но гнильца бы сразу была видна. А здесь я ничего плохого в человеке не вижу. Чувствую, кажется угадал я с напарником, повезло мне с выбором. Поэтому и доверил ему свой драгоценный саквояж. Что в нём, он знает. Это я специально сразу же ввёл его в курс дела. И реакцию на это известие очень внимательно отследил. Не загорелись алчным огнём глаза вахмистра, к моему полному удовлетворению. Заглянул внутрь одним глазом, хмыкнул одобрительно и забыл. И я точно уверен, что он действительно забыл. Внутри меня сразу появилось это знание. И на «ты» мы с ним быстро перешли. То есть я быстро перешёл, а у Михаила пока проблемы с этим. Но ничего, привыкнет. Теперь мы с ним одной верёвочкой связаны.
На выходе разбежались в разные стороны. Михаил Иванович к самолёту, готовить его к вылету, а я в мастерские, благо всё рядом. Относительно, конечно, рядом, но всё же не так и далеко.
За самолёт спокоен. Лишнего ничего мой стрелок с ним не сделает, мы это обговаривали — будет заниматься обустройством своей кабины. Уложит в бортовую сумку магазины к пулемётам, проверит механизм крепления и сброса бомб. И будет ждать моего возвращения.
К сожалению, мой заказ в полном объёме не выполнили. Готовыми оказались всего лишь две болванки. Их уже передали в минно-взрывную группу. Остальные в процессе работы.
— Уговор был к вечеру. Вот тогда и приходите. Да не к нам, а к минёрам. Так же договаривались?
Инженер смотрит на меня уставшими глазами. Да, работы в цехах много, станки не простаивают. Вокруг грохот работающих механизмов стоит, рабочие что-то точат, сверлят, варят. Ладно, не буду отрывать человека от дела. Главное, что заказ мой выполняется в срок. А то, что мне немного не повезло, значит, судьба такая. В следующий раз всё заберу. Так и сказал. Распрощался и вышел наружу. Теперь к минёрам. Надеюсь, хоть эти две болванки они успели снарядить?
Успели. Повезло мне. Даже дали сумку брезентовую для переноски взрывоопасных гостинцев. С возвратом, само собой, но и на том спасибо. Тащу свою ношу, потею, по лицу капли пота скатываются. Ох, тяжело. Зря говорят, что своя ноша не тянет. Тянет, ещё как тянет. Это только первая сотня метров легко далась, а вторая все руки оттянула. Неужели оно мне всё нужно? И тут же приходит чёткое осознание: «Нужно».
Терплю, с плеча на плечо плотную торбу перебрасываю. В следующий раз лучше какую-нибудь тележку возьму или грузовик выпрошу. Всё-таки два пуда на одном боку здорово плечо оттягивают, а на другом небольшим противовесом отдельно взрыватели в кармане. Вид у меня ещё тот, встречные косятся с удивлением, но ничего не говорят. Моего решительного и злого вида опасаются, судя по всему. Морда красная, мокрая, как и китель на спине, глазищи из-под бровей так и зыркают. Кто в здравом уме рискнёт с глупостями приставать? Никто.
— Михаил Иванович, прими, — передаю сумку подскочившему вахмистру, снимаю фуражку и использую её вместо веера. — Да осторожнее, бомбы там.
Присаживаюсь на колесо, вытягиваю вперёд подрагивающие ноги. Да, батенька, совсем ты ослабел. А ведь слово себе давал, обещался каждый день физическими упражнениями заниматься, бегать по утрам. И где эти обещания? Забыл?
— Ох ты! — ахает Лебедев и чудом удерживает в руках тяжёлую сумку.
— Да не бойся ты так, они пока без взрывателей. Сейчас немного остыну и начнём укладывать наш багаж.
Белёсый испуг тает, уходит из глаз вахмистра. Осторожно опускает сумку прямо на землю под фюзеляжем, заглядывает внутрь:
— Это они и есть? А я думал, что… Да какие же это бомбы? Болванки железные.
— Они и есть. Привыкай, отныне часто их будешь видеть и применять. По противнику, само собой. Так, — поднялся на ноги, вернул фуражку на законное место, сбил двумя пальцами на затылок. — Отдохнул, давай укладываться. Неси сюда всё, что приготовил.
— А что всё? У меня только мешок полупустой и больше ничего. Ну и саквояж ваш.
Ладно. Откидываю вниз дверку багажного люка, заглядываю внутрь. Кроме плотного брезентового свёртка там у меня только остаток рыболовной сетки должен лежать.
Подготавливаю ложе для одной бомбы, достаю и укладываю её на брезент. С одной стороны подпираю саквояжем, с другой вещмешком. И вытаскиваю из сумки вторую болванку. Сверху накрываю груз спасжилетами. Мы пока без них обойдёмся. Всё равно нам почти всё время над сушей лететь. Вахмистр хоть и держится рядом, но некоторая нервозность в его поведении чувствуется. Ничего, привыкнет. Народ нашими сборами заинтересовался, ближе подтянулся. Болванки с ребристыми стабилизаторами увидели, загудели между собой. Пусть гудят, обсуждают. Всё на пользу пойдёт.
Так, можно запирать отсек. Взрыватели отдельно полетят. Со мной.
Осматриваю самолёт, проверяю бензин и масло. Заглядываю в заднюю кабину, проверяю наличие снаряженных магазинов к пулемётам в брезентовой сумке на борту. Оборачиваюсь к Михаилу. Он так и ходит за мной хвостиком, любопытствует, смотрит внимательно.
— В пулемётах магазины снаряженные?
— Так точно! — вытягивается в струнку вахмистр.
— Это хорошо, это правильно, — и я заканчиваю на этом предполётный осмотр.
Занимаем рабочие места, готовимся к взлёту и пристёгиваемся. Подскочившие механики помогают с запуском, придерживают аппарат за крылья. Прогреваю мотор. Взлётный вес большой, железа много, поэтому спешить ни к чему.
Даю отмашку на уборку колодок из-под колёс, а затем и на взлёт. Народ отпускает крылья и разбегается в стороны. Вывожу двигатель на максимальные обороты и начинаю разбег.
Аппарат тяжело трогается, словно утка, несколько раз переваливается с крыла на крыло. Десять метров, двадцать, на педалях появляется усилие, самолёт начинает слушаться руля направления, пропадает боковая раскачка. Это крылья начинают опираться на воздух.
Выравниваю линию разбега, мягко отпускаю ручку, придерживаю её кончиками пальцев. Скорость растёт, потихоньку отдаю её от себя и задираю хвост. Ф-фух, другое дело. Горизонт всплывает из-под носа, и теперь хорошо видно, куда я разбегаюсь. Колёса на короткое время отрываются от земли на неровностях грунта, стукаются раз, другой и наконец-то окончательно зависают в воздухе.
Думал, разбегаться буду дольше. Всё-таки полный экипаж, плюс дополнительное железо на борту, а оторвались почти как всегда, на середине полосы. Так что есть ещё запас, есть. Значит, можно и больше бомб на борт брать. Погоди, а почему я решил, что у нас появилось дополнительное железо на борту? Ведь пулемёты я всё время с собой так и возил. Просто сейчас они место поменяли. И всё. А вес прибавился только за счёт двух бомб. Да и то незначительно. Патронные ящики-то мы оставили. Так что лопухнулся я в расчётах, к своему стыду. Слишком заумничал. Проще нужно быть, проще. Одно меня извиняет — замотался сильно. Потому и ошибся.
Тяну ручку на себя, и морские волны уходят вниз. Можно разворачиваться влево и становиться на заданный курс с набором высоты. Заберусь на километр, так и пойду.
Глава 13
В Куйвасте садился на уже знакомую дорогу. Перелёт прошёл спокойно, немного поболтало над побережьем, но в пределах допустимого. Перед посадкой сделали большой круг над островами, обозначили, так сказать, своё присутствие. Ну и осмотрелись, куда же без этого.
Пока отруливали на знакомую площадку, пока выполняли послеполётный осмотр, проверяли груз в багажном отсеке, подоспели моряки. Как раз к этому времени и Михаил свои восторги поумерил. У него после каждого полёта море эмоций и впечатлений. Словно дитё малое. Мне тоже летать очень нравится, но я же не прыгаю от восторга после каждой посадки. А тут… Глаза сияют, на лице улыбка до ушей, словоизлияниями замучил. В ладоши бы ещё похлопал. И ведь не скажешь ему ничего, потому как нельзя губить такие светлые чувства. Ничего, потерплю, скоро привыкнет, восторги поутихнут, поймёт, что это просто работа такая…
Спохватился. Что это я словно старый дед разбурчался? Завидно стало? Вспомни, как сам первым полётам радовался, как душа в небе пела. Забыл? Нет, не забыл, такое не забывается. А душа… Она и сейчас поёт, снова и снова. Как только колёса от земли отрываются. Но я свои восторги при себе держу, наружу они у меня не выплёскиваются. Опыт, знаете. Опыт.
О, так это мои старые знакомые объявились. Те самые, что и в прошлый раз нас встречали. Узнаю. Поприветствовали друг друга, сразу определились с дальнейшими действиями. Война войной, а обед по распорядку.
Морячки взяли самолёт под охрану, а нас, как и в прошлый раз, дружной толпой сопроводили в порт и переправили на корабль. Ну а там всё пошло по уже знакомому сценарию. Приём пищи, обязательные новости из Ревеля, разговоры о наступившей войне и так далее. Приёму пищи мы уделили особое внимание, новостями я всех присутствующих особо порадовать не смог, потому как далёк от светской и штабной жизни, от разговоров о войне самоустранился. Лучше послушаю, что люди в погонах говорят.
Затронули и применение авиации в войне. Ладно, про боевое применение пока никто ничего не знает, но хотя бы значимость и важность разведки с воздуха должны понимать? Как же… Ни-че-го! Не нужна она никому сейчас. По большому счёту здесь никто пока не понимает её преимуществ. Вроде бы как на словах признают полезность, но в глубине глаз вижу большие сомнения и скепсис. Даже спорить не стал, жизнь покажет. Главное, командующий это понимает. А за ним и до остальных дойдёт. Война быстро мозги на место ставит.