Либаву же завтра вроде бы как собираются обстреливать? Вот завтра с утра пораньше и вылечу, попробую обнаружить те крейсера. А дальше по обстановке начну действовать. Потому как есть у меня ощущение, что не скоро ещё появится крепкое взаимодействие между флотом и авиацией. Попробую, конечно, это дело ускорить, но тут уж как получится. Начнём с малого. Докажем свою полезность.
Посидел, послушал разговоры, устал. Словно в кинотеатре сижу и старый фильм смотрю. Тут как-то удивительно к месту воспоминания накатили о когда-то прочитанном. Еле удержался от смеха. С трудом сохранил прежнее выражение лица. Осталось лишь гитару взять в руки да что-нибудь сбацать из репертуара своего времени. Бред полный. Делом надо завоёвывать авторитет.
Однако хватит пустой болтовни, пора и делом заняться. Да, и обязательно доложить адмиралу о благополучном прибытии в заданный район. Посмотрим, что он мне ответит. Где тут радиотелеграф? Разрешение только не забыть получить на его посещение…
Насилу отбились от настойчивого предложения разместиться на постой в экипаже. Что в общем-то удивительно для моряков. Обычно они к сухопутным относятся с неким пренебрежением, а тут даже кубрик отдельный выделили. Ладно, спишем это на высокое покровительство в лице адмирала. И вежливо откажемся от приглашения. Мы уж лучше под самолётом переночуем. Завтра вставать ни свет ни заря, поэтому лучше так. А спать можно и на сене, на свежем, так сказать, напоенном ароматом скошенных трав воздухе под сверкающим серебряным покрывалом звёздного августовского неба. А красиво завернул…
Интересно, что морячки о нас после такого отказа подумали? Мол, снова авиаторы выделываются? Ну и ладно, какая мне разница, что там кто-то подумал. Главное, бензин сразу же подвезли, а всё остальное пустое. Да, забыл. Корзину с провизией нам собрали. Вот за эту заботу честь им и хвала. Так что и поужинали мы в поле и чуть позже позавтракали. Но, если честно сказать, горяченького чая в это промозглое утро очень не хватает. Бр-р, дрожь от холодной росы до самых костей пробирает. Даже в кожанке прохладно. А выспались на удивление хорошо, сам не ожидал. Под неумолчное стрекотание кузнечиков, под еле слышный малиновый перезвон корабельных рынд…
Взлетели, когда в серых предрассветных сумерках уже можно было разобрать впереди тёмные кроны деревьев. Запустили мотор, прогрели, вырулили на дорогу, наверняка разбудив рёвом двигателя всех окрестных жителей. Интересно было по траве рулить. Выпавшая под утро обильная роса словно серебром разукрасила поле. И мы в это серебро словно вплываем, режем его колёсами, будоражим позади ветром от работающего винта, оставляем за хвостом тёмную, даже почти что чёрную, совсем не зелёную полосу.
А холодно. Даже уже не прохладно. Встречным напором ветра последнее тепло выдувает. Руки в перчатках замёрзли, ноги заледенели. Надо было вот для подобных ранних вылетов тёплую обувку надевать. Есть же она у меня! Я же ещё в Пскове озаботился приобретением нужной. И кожаная курточка абсолютно от холода не спасает. Скорее бы солнышко встало.
В задней кабине мой стрелок скрючился, совсем вниз сполз. Это я обернулся полюбопытствовать, как он там себя чувствует. Тоже замерзает. Вот же чёрт. О себе подумал, а о своём подчинённом нет. Зарубку себе в голове делаю, поперёк лба, по старому шраму. Сразу же по возвращении в Ревель обязательно выбью или выпрошу у адмирала необходимое тёплое вещевое имущество. А что? К кому мне ещё обращаться? Пусть распорядится соответствующим образом, коли уж я под его личным подчинением нахожусь. Сам же сказал мне об этом.
Вот и долгожданное солнышко за спиной показалось. Выкатилось из-за горизонта, окрасило самолёт и редкие облака над головой оранжево-розовым. А внизу ещё темно, земля под колёсами чёрная, лишь море справа чуть светлеет.
Либаву прошли немного в стороне. Понаблюдали нездоровое шевеление кораблей в порту и полетели дальше вдоль побережья. Минут через тридцать правым разворотом на девяносто градусов ушли в море и ещё столько же времени пролетели по прямой. Никого вокруг. Море пустое, даже рыбаков не видно, не говоря уже о транспортниках. Выжидают, что ли, что начало войны покажет?
Напоследок в четыре глаза с помощью оптики осмотрели горизонт и развернулись в сторону дома. На Моон, что будет вернее. И снова Либава осталась с правой стороны, только на этот раз никакого движения на рейде уже не было. И вообще никого не было. А в самом городе даже печи не дымили. Гнетущее чувство оставила Либава…
Обедали у моряков. Флотские снова показали себя во всей красе, порадовали своим знаменитым гостеприимством. Но задерживаться в кают-компании не стали, у нас сегодня ещё один обязательный вылет. И к нему нужно подготовиться, подвесить бомбы, проверить механизм сброса, потренировать Михаила, и перед самим вылетом ввернуть взрыватели. Не забыть бы это сделать! Да ладно, это я для красного словца так говорю, на самом деле у меня все мысли только об этих взрывателях и о предстоящей нам работе. Получится ли у меня сброс? Попаду ли в цель? Сработают ли мои бомбы? Что цель вечером подойдёт к городу и будет его обстреливать, я уверен, этот момент прекрасно запомнил почему-то.
Хорошо понимаю, что я со своими двумя бомбами и пулемётами против бронированных крейсеров словно Моська, да даже не Моська, а мышь серая против слона. Но всё равно полечу, потому как безнаказанно расстреливающие город немцы обязательно должны хоть какую-то ответку получить. Иначе я себе не прощу бездействия. На душе погано. Ведь и сообщить ничего никому не могу о предстоящем обстреле, потому как не объясню это своё знание. Посмеются над моими предсказаниями, и всё. Сам попробую повоевать. Но на всякий случай пишу коротенькое донесение и вкладываю его в пенал. Потом завинчиваю крышечку и задумываюсь. А зачем мне пенал, если я могу сесть и лично предупредить гарнизон о возможной атаке? Почему я сразу не подумал о такой возможности? Сработал старый стереотип? Тогда, получается, взрыватели можно пока не вкручивать и бомбы не подвешивать? Сделаем это там, на месте? Решено, так и поступим! А ещё можно сразу предупредить командование о подходе кораблей противника. Нет, нельзя так делать! Вдруг в этой действительности всё пойдёт по-другому сценарию? И я ошибусь в своих утверждениях? Пока лично не увижу немецкие крейсеры на подходе, никаких извещений!
Даже легче стало на душе после окончательного принятия решения. Все сомнения пропали. А немцам мы сегодня покажем, кто из нас Моська или мышь. А мышей даже слоны боятся.
Заправились под горловину, загрузили в багажный отсек несколько банок с бензином, потому как вряд ли нас кто-то будет заправлять в Либаве. Ещё разок потренировались с Михаилом в сбросе бомб по моей команде и по окончанию тренажа убрали наши тяжеленные подарочки к банкам с бензином. Только постарались всеми возможными способами их друг от друга изолировать. Понимаю, что зря опасаюсь, но ничего поделать с собой не могу, да и не хочу, если честно. Вдруг какая искра образуется? Лучше уж перестраховаться в таком деле.
До ужина времени много, а вылетать без припасов нельзя. Поэтому отсылаю Михаила к морякам. Пусть прихватит пару буханок хлеба с собой, да ещё чего-нибудь, что дадут.
Подходит время вылета. В голове у меня уже весь маршрут рассчитан. С промежуточной посадкой в Либаве. На подвеску бомб определил полчаса. Должны уложиться. И ещё полчасика на всякий случай в запас определил. Не помешает. Даже прикинул, когда приблизительно мы должны подходящие крейсера заметить. Вот сейчас и посмотрим, прав ли я в своих расчётах и предположениях. Лёгкий нервный мандраж присутствует, организм несколько потряхивает, даже зубы немного постукивают. Скорее бы в дело, нет хуже ожидания.
Прощаемся с моряками, ещё раз напоследок уточняем, есть ли у них связь с гарнизоном в Либаве. Пора вылетать.
Маршрут знаком, лечу почти на автомате, голова занята предстоящим. И так кручу, и этак. Вариантов море, мозги плавятся. В конечном итоге на подлёте к Либаве плюю на все свои планы. Буду работать по обстоятельствам. Война точный план покажет. Всё равно всё пойдёт по своему собственному пути, что бы я ни напланировал и как бы ни обдумывал заранее свои действия.
Проходим над портом, внизу несколько кораблей на рейде. А, правильно, они же их затапливать будут, когда крейсера увидят. А немцы вроде бы как должны мины в ответ поставить? Ага, получается, мне до этого и атаковать нельзя? Ладно, посмотрим. Летим дальше, где они? Времени-то уже начало пятого.
После Либавы доворачиваю вправо градусов десять и лечу над морем. Вглядываюсь в горизонт, но никого не вижу. Рано ещё, что ли? Оборачиваюсь назад. Михаил не отрывает бинокля от глаз. Это хорошо, это правильно.
Минутная стрелочка часов движется настолько медленно, что пару раз прикладываю часы к уху, сдвигая шлемофон набок. Хочется убедиться, что они не остановились. Прекрасно понимаю, что за рёвом мотора всё равно ничего не услышу, но всё равно прикладываю. А может быть, она каким-нибудь волшебным образом приклеилась к циферблату? До чего же бредовые мысли приходят мне в голову. Нервы…
Выдерживаю те же полчаса, что и в прошлый раз, увеличиваю курс ещё на десять градусов. Пройдём так минут двадцать. Топлива должно хватить, да и недаром же я некоторый запас с собой прихватил. Сядем в Либаве и дозаправимся. Ну где же эти корабли?!
Снова медленно тянутся минуты. И никого вокруг, пусто в море. Уже собрался разворачиваться, да за спиной закричал Михаил, привлекая моё внимание. И сразу же затарабанил мне рукой по плечу. Оглядываюсь и вижу протянутую чуть влево руку. Это он мне направление указывает. Вглядываюсь. Хоть погода и хорошая, но с нашей высоты видимость километров двадцать, не больше. Что он там увидел? Дымы? Точно, дымы в дымке по горизонту. Успеваю краем сознания отметить свой нечаянный каламбурчик, сгибаю левую руку в локте и протягиваю назад. В ладонь тяжело ложится бинокль, и я всматриваюсь в горизонт. Конкретного ничего не видно, но дым становится гуще. Ну что? Летим дальше? Обязательно! Нужно точно убедиться, что это они идут. Возвращаю бинокль Михаилу и разворачиваюсь на дым, плавно набираю высоту. Близко подходить не будем, дабы не спугнуть. Нам бы только убедиться, что это именно те два долгожданных крейсера. Тут же опомнился и укорил себя мысленно за подобные мысли. Они же стрелять по городу собираются, по людям, а я совпадению событий радуюсь. Вот же…