Джаз-Оркестра», после двух боевых вылетов в дежурном звене ожидал очередной боевой вылет, в котором ему, как оказалось, предстояло исполнить сольную партию.
Юрий вспоминал: «Я находился на аэродроме в готовности № 1. К исходу дня один Ju-88, шедший вдоль автострады на высоте 2000 м, заметил наш аэродром и развернулся для бомбометания, <…> я немедленно вырулил на взлетно-посадочную полосу. Обнаружив стартующий истребитель, «юнкерс» стал бомбить полосу. Но он опоздал, и мой МиГ стремительно набирал высоту. Я начал преследовать противника, уходящего от Внуково на Подольск. Ju-88 заметил преследование и попытался скрыться в облаках. Сблизившись на дистанцию 150 м, я дал длинную очередь <…>. Самолет противника резко «клюнул носом», перешел в пикирование и врезался в землю». Сбитый Сельдяковым в районе Красной Пахры самолет был из эскадры KG/3 «Блитц» с командиром экипажа обер-лейтенантом Ф. Фольке, участником боев над Англией, Грецией и Югославией.
Всего в тот день, так же, как и Юрий Сельдяков, провели по два воздушных боя и сбили по самолету противника Захар Дурнайкин – Ю-88 и Александр Потапов – Хе-111. Тоже по два воздушных боя было на счету Сергея Байкова, Петра Ерёменко, Константина Букварёва и Георгия Урвачёва. Но особо отличился Николай Александров, который в четырех боевых вылетах одержал три победы.
Он открыл счет, как было сказано, уничтожив До-215. Затем в составе звена с Юрием Сельдяковым и Петром Ерёменко Николай около Апрелевки сбил Хе-111. Возвращаясь на аэродром Внуково, летчики заметили, что его готовится бомбить четверка Ю-88, и немедленно их атаковали. Александров вел огонь с дистанции от 200 до 50 метров по кабине одного из бомбардировщиков, и он вспыхнул. Но в это время стрелок другого «юнкерса», оказавшегося под ним, ударил в «живот» его самолета. Пули пробили кабину, плоскость, бензобак, и Николай пикированием вышел из боя.
Однако Ерёменко в свою очередь атаковал «юнкерса», который подбил самолет командира, и так сблизился с противником, что видел, как два убитых им стрелка свалились на пол кабины, а затем и бомбардировщик врезался в землю. Остальные «юнкерсы» сбросили бомбы на лес и поспешили скрыться в облаках. Бой с ними длился три минуты, но уже на следующий день газета «Вечерняяя Москва» (№ 251) опубликовала заметку «Воздушные бои под Москвой» с подзаголовком: «Летчик Александров сбил три самолета противника».
Всего летчики полка в тот день совершили 59 вылетов, провели 24 воздушных боя и доложили о 12 победах, из них семь – над Хе-111 из бомбардировочной эскадры KG53 «Легион Кондор», сбитых в районе Одинцово и Немчиновки. На совести этой эскадры была бомбардировка испанского города Герника, которая потрясла весь мир своей жестокостью и послужила темой для знаменитой картины художника Пикассо. Эскадра отличилась также бомбовыми ударами по Бельгии, Нидерландам и Англии.
Бомбардировщик Хе-111 отличался высокой защищенностью – на его борту была пушка и шесть пулеметов. Уже упоминавшийся летчик 107-го гиап Иван Кожемяко считал, что Хе-111 «очень прочный и у него нет «мертвых зон». Все вокруг себя простреливал стрелками. Девятка «хейнкелей» идет – не подступиться».
Герой Советского Союза Георгий Баевский, на счету которого 19 сбитых самолетов противника, в числе которых пять Хе-111, заметил, что «этот бомбардировщик сбить было очень нелегко». По словам летчика Александра Шварёва, «это ужас какой-то! <…> 111-й с его мощным бортовым вооружением и возможностью стрелять практически во все стороны – это очень сложный для сбития самолет». Сам Шварёв, одержавший 14 побед, был сбит стрелком Хе-111 и едва спасся на парашюте.
Однако летчики 34-го полка в октябрьских боях приобрели опыт борьбы с ними и впоследствии одержали немало побед над этой «воздушной крепостью». Например, год спустя Сергей Платов сбил такую «крепость» двумя пулеметными очередями. Он рассказывал: «Со стороны солнца я незаметно подошел к противнику, ударил сверху в лоб под ракурсом в 2/4. Очевидно, ранил летчика. Это было видно по тому, как вела себя машина. Она как-то неуклюже стала пикировать. Я после первой атаки проскочил вниз, сделал левый боевой разворот и сзади сверху с короткой дистанции дал одну длинную очередь. «Хейнкель» был сбит с двух заходов».
В истории авиации воздушный бой летчиков 34-го полка с Хе-111 в районе Одинцово и Немчиновки приводится в качестве образца действия против бомбардировщиков, идущих в боевом порядке: «О значении сохранения бомбардировщиками плотного строя как нельзя лучше говорят события 22 октября 1941 г., когда истребителям <…> удалось расстроить боевые порядки <…> немецких бомбардировщиков и те, по немецким же данным, потеряли 13 Ju88 и He111 (в том числе 53-я эскадра – 7 «хейнкелей»)».
Но в том воздушном бою погиб адъютант эскадрильи лейтенант Николай Прокопов, а лейтенант Степан Тихонов, сбив Хе-111, еще одного преследовал от Наро-Фоминска до Серпухова, был ранен его стрелками и с парашютом покинул подбитый самолет. Парашютом воспользовался также младший лейтенант Константин Букварёв, который, как следует из Журнала боевых действий полка, «по израсходованию боекомплекта таранил самолет противника Ю-88. На земле ни своего самолета, ни самолета противника не обнаружил, так как наступила темнота».
Георгий Урвачёв рассказывал об этой истории:
– Костя в тот раз вылетел «по-зрячему (перехват самолета противника, видимого с аэродрома. – В.У.)». Бомбардировщик шел высоко, и пока «Букварь» догнал его и пошел в атаку, они оба скрылись с глаз. Вернулся он вечером на подводе, без унтов, но в галошах – обе на левую ногу. Костя поведал, что, атакуя немца, расстрелял все патроны и решил героическим тараном преградить ему дорогу на Москву.
Как обстоятельный человек, он, чтобы покинуть, если потребуется, свой самолет после тарана, расстегнул привязные ремни и открыл фонарь кабины. Но, когда приблизился к «юнкерсу», попал в его спутную струю, и самолет так крутануло, что Букварёв вылетел из кабины МиГа. При открытии парашюта с его ног слетели меховые унты, и приземлился он босиком, а было уже морозно. Селяне, встретившие его на земле, поспешили обуть сталинского сокола в то, что было – галоши, обе на левую ногу.
После войны, будучи списан с летной работы, Константин Петрович Букварёв продолжил военную службу, стал полковником, заместителем командира Центрального командного пункта ВВС, и автору неизвестно, чем закончилась для него история с утерянными в бою меховыми унтами. Может быть, как у Георгия Урвачёва с его меховой безрукавкой, которая тоже бесследно сгинула во время войны? Но двадцать лет спустя при увольнении с военной службы у него потребовали ее вернуть или оплатить.
На следующий день полк получил задание в 80 км к западу от Москвы под Рузой, в районе поселка Дорохово прикрыть от ударов немецкой авиации войска 5-й общевойсковой армии под командованием генерал-майора артиллерии Л.А. Говорова, будущего маршала и Героя Советского Союза, командующего войсками ПВО страны. Армия противостояла наступавшим немецким войскам, но после тяжелых оборонительных боев с превосходящими силами противника вынуждена была оставить Можайск.
23 октября немцы возобновили наступление, пытаясь окружить и уничтожить войска 5-й армии, которые отошли сначала к Дорохово, а затем еще восточнее в направлении Кубинки. В тот день младший лейтенант Урвачёв с другими летчиками полка трижды вылетал на прикрытие армии генерала Говорова от ударов вражеской авиации. В одном из вылетов он, Герасимов, Дурнайкин, Щербатых, Бардин, Кода и Коробов отразили налет немецких бомбардировщиков, сопровождаемых истребителями одной из отборных эскадр люфтваффе «Мёльдерс», о чем сделана запись в его летной книжке:
«23.10.41. МиГ-3. Воздушный бой, 1 полет, 50 минут».
В этом бою Александр Щербатых в упор, с дистанции не более 10 метров, расстрелял Ме-109 с пилотом обер-фельдфебелем Хайнцем Шаваллером, но погиб комиссар эскадрильи старший политрук Василий Герасимов. Лейтенант Александр Кода покинул подбитый самолет на парашюте, а лейтенант Виктор Коробов после боя приземлился на самолете с пробитым крылом, бензобаком, стабилизатором и поврежденным шасси, которое подломилось на пробеге.
В Подмосковье есть место, напоминающее о тяжелых воздушных боях в тот день. В 1,5–2 км от аэродрома Кубинка, на противоположном от него берегу Москвы-реки, у воды за металлической оградой стоит мраморная плита с надписью: «Здесь 23.X.1941 г. в неравной схватке с фашистами погиб лейтенант Гурьев Николай Васильевич. Вечная слава герою».
В углу плиты – фотопортрет молодого парня в авиационной фуражке, тужурке с петлицами и в белой рубашке с галстуком – парадной форме летчика ВВС РККА. Плита установлена в 1975 г., когда удалось найти имя погибшего пилота. Похоронен он в полукилометре от этого места в сосновом бору, на кладбище села Васильевское. На могиле по старой авиационной традиции установлена лопасть пропеллера, а на нем строчки:
Это память о минувшем,
Что навек не станет давним
Ради воинов, уснувших
Под звездою и под камнем.
Под пропеллером плита: «Летчик-истребитель 562 иап Гурьев Николай Васильевич 1918 года рождения героически погиб, защищая небо Москвы 23 октября 1941 года».
Войну Николай встретил в Бресте командиром звена 123-го иап и в первых воздушных боях на биплане И-153 одержал две победы. В начале июля этот полк был передан 6-му иак, а затем в ПВО Ленинграда. Но Гурьев остался в ПВО Москвы заместителем командира эскадрильи 562-го полка, действовавшего с аэродрома Ватулино близ Можайска. В этом полку на его боевой счет были записаны еще шесть сбитых самолетов противника, в том числе один ночью 22 июля, при отражении первого налета немецкой авиации на Москву.