– Откуда ты взялся?
– На трех тысячах метров шел от фронта после прикрытия войск – вижу, у земли «мессер» гоняет МиГа. Вот я и спикировал.
– Почему с пикирования не пошел за немцем? Вместе мы бы его свалили!
– Жора, я же от фронта шел, у меня горючее на нуле и ни одного патрона.
Этот бой подтверждал заключение разведсводки штаба ВВС Московского военного округа о тактике действий люфтваффе: «Лобовых атак истребители противника не выдерживают и резко уходят вниз, исключая самолет Ме-110, который имеет сильное вооружение в носовой части, иногда сам идет на лобовые атаки». Вот Урвачёв и нарвался на такое «иногда», не ожидая от немца атаки «в лоб».
Относительно того, что такое «сильный летчик» и «виртуозно пилотируя», он пояснял:
– Обычно в бою после двух-трех маневров понимаешь уровень летной подготовки, психологическое состояние и даже характер противника. Немец, за которым я погнался, наверняка был решительным, уверенным в себе человеком. Он перехватил инициативу и навязал мне свои условия боя. А встав в вираж, явно прибавлял обороты внешнему по отношению к виражу двигателю и прибирал его на внутреннем двигателе, чтобы вираж был круче. Сделать это и не сорваться в штопор может только опытный, классный пилот.
Боевые будни, свадьба и культурная привилегия «придворного» полка
К апрелю немецкие войска были отброшены от Москвы, но мелкие группы и одиночные самолеты противника пытались бомбить военные объекты в Подмосковье. Летчики полка вели за ними охоту, вылетали на прикрытие войск, железной дороги, шоссе, на патрулирование и перехват самолетов противника.
Так, 15 апреля старший лейтенант Тихонов и лейтенант Коробов были подняты на перехват Ю-88 в районе Малоярославца. Находясь на высоте 4500 м, они обнаружили его над собой с превышением в 1000 метров. Набрав высоту, Степан Тихонов атаковал противника с дистанции 100 м и преследовал его, непрерывно атакуя, пока «юнкерс» не рухнул в лес.
Три дня спустя Георгий Урвачёв, будучи на высоте 4000 м, обнаружил впереди и выше себя на 1000 м самолет противника, стал его преследовать, но не догнал. Возможно, раздосадованный этим, вернувшись на аэродром, он при рулении задел стоявший у рулежной дорожки самолет У-2 и винтом своего МиГа перебил ему обе правые плоскости. Командир полка, отметив в приказе «преступно халатное отношение командования авиаэскадрильи в организации руления без сопровождающего», тем не менее прописал и «лейтенанту Урвачёву за руление без сопровождающего <…> 8 суток домашнего ареста».
Этот арестантский срок, наверное, отбывался, как водилось, с «исполнением служебных обязанностей», потому что уже на пятый день ареста Георгий Урвачёв в паре с Сергеем Байковым были в боевом вылете, обнаружили над собой Ю-88, атаковали и подбили его. Однако «юнкерс» с задымившим левым мотором успел скрыться в облаках.
Надо сказать, что эти дни были неудачными и для других летчиков полка. Пётр Ерёменко встретил и атаковал четверку «юнкерсов», Сергей Байков в паре с Михаилом Найденко тоже вступили в бой со звеном из четырех «юнкерсов», и, наконец, сам Найденко преследовал Ю-88 до линии фронта. Каждый раз летчики докладывали о сбитых самолетах противника, но подтверждения их падения не было получено.
А Виктор Киселёв дважды атаковал До-215, но тот нырнул в облака. И совсем уж незадачливым оказался Григорий Федосеев. В районе Малоярославца его подбила наша зенитная артиллерия, и он выбросился с парашютом.
Но все-таки и в этот «неудачный» период летчики записали новые победы на боевой счет полка. Эффектно закончил воздушный бой с Ме-110 Николай Мирошниченко. После одной из его атак самолет противника взорвался в воздухе, в 80 км к западу от Калуги в районе Мосальска. Юрий Сельдяков, патрулируя ночью в световом прожекторном поле, на высоте 2500 м обнаружил и атаковал Ю-88. Однако тому удалось вырваться из лучей прожекторов и нырнуть в облака. Не меняя курса, Юрий последовал за ним, на выходе из облаков повторил атаку с дистанции всего 100 м, и горящий «юнкерс» врезался в землю.
Затем боевое напряжение спало. У лейтенанта Урвачёва за май – июль всего 25 боевых вылетов, учебно-тренировочные полеты на МиГ-3 и 85 инструкторских на УТИ-4 с молодыми летчиками для ввода их в строй. А еще он …женился. Рассказ о его знакомстве с будущей женой и свадьбе здесь уместен, поскольку эти события непосредственно были связаны с битвой за Москву и боевой работой летчиков 34-го полка.
Его будущая жена Анастасия Ослякова рано осталась без отца, рабочего-железнодорожника Михаила Егоровича, и жила со старшей сестрой Анной и ее малолетней дочкой у своей мамы Ирины Александровны, работницы хлебозавода, в полуподвале дома на Бережковской набережной Москвы-реки. Два ее старших брата воевали, фронтовики, Серафим – сержант-пехотинец, а Василий – офицер-связист.
До войны Настя была отличницей, комсомольской активисткой, физкультурницей-гимнасткой и училась в школе, над которой шефствовал расположенный неподалеку от нее вахтанговский театр. И, хотя шефы иногда приглашали подопечных школьников в театр, она признавалась, что большинство его спектаклей знала только со второго акта, поскольку чаще для знакомства с репертуаром театра, как и ее подружки-одноклассницы, пользовалась тем, что летом после первого акта зрители выходили на улицу освежиться, и по окончании антракта вместе с ними девочки проникали в театр без билета.
Летом 1941 г. Анастасия окончила школу, была вожатой в пионерском лагере, а осенью поступила работать на авиационный завод, где, как она нежно говорила, собирала «трубочку Пито» – приемник воздушного давления для определения скорости самолета. Вскоре, в связи с приближением немцев, завод начал эвакуацию из столицы, но она попросила райком комсомола оставить ее в Москве и получила направление во Внуково, где была принята на работу в штаб 34-го полка вольнонаемной. Там Анастасия познакомилась с Георгием Урвачёвым, и они стали встречаться.
Однако возможностей для свиданий практически не было, поскольку летчики, как уже отмечалось, ночью отражали налеты немецкой авиации на Москву, а днем выполняли задачи фронтовой авиации, совершая боевые вылеты с перерывами между ними только для подготовки самолета к очередному вылету. Много лет спустя Анастасия рассказывала:
– Все ребята летчики были просто на подбор, настоящие сталинские соколы, настолько они были хороши. Они очень уставали на полетах, но с нами, молодыми девушками, вели себя, как настоящие джентльмены, хотя все они были из рабочих и крестьянских семей.
Про Георгия она говорила:
– В него нельзя было не влюбиться. Высокий, стройный, голубоглазый блондин, всегда подтянут!
Анастасия и Георгий использовали каждую удобную и, как потом оказалось, неудобную минуту для встреч. Их свидания нередко проходили, когда Георгий был в дежурном звене и ждал команды на вылет не вместе со всеми летчиками полка у КП, а со своим звеном на отдельной стоянке у взлетно-посадочной полосы, готовый немедленно подняться в воздух. Поэтому летчик дежурного звена должен был находиться рядом со своим самолетом или по команде «готовность № 1» – в его кабине.
Однажды, получив такую команду, Георгий продолжал беседу с любимой у борта самолета, когда над командным пунктом взвилась ракета – «на взлет». Оба летчика его звена запустили двигатели и начали разбег, а он замешкался, забираясь на крыло самолета и в кабину, отстал и долго догонял их в воздухе на максимальных оборотах двигателя.
Вечером при разборе полетов командир полка капитан Александров жестко сказал:
– Пока другие летчики полка честно выполняют свой воинский долг, некоторые, находясь на боевом дежурстве, прохлаждаются с девками.
Лейтенант Урвачёв буквально с кулаками бросился на командира:
– Это не девка, а моя невеста!
– Если невеста, то почему не женишься, – невозмутимо парировал командир, и вопрос был решен.
Свадьба в тех условиях была событием исключительным. Но после разгрома немцев под Москвой, как уже было сказано, боевое напряжение спало, и командир корпуса полковник А.И. Митенков, узнав о предстоящем событии, распорядился в день свадьбы на сутки освободить 34-й полк от боевого дежурства, а молодым на три дня предоставил отпуск и свой служебный домик во Внуково. Кроме того, он дал им на несколько часов легковую «эмку» съездить в Москву, чтобы зарегистрировать брак и познакомиться с родителями друг друга.
29 мая 1942 г. Фрунзенское отделение ЗАГС г. Москвы зарегистрировало брак Георгия и Анастасии, и последующие 55 лет они прожили вместе.
В начале июля 34-й полк передислоцировался на 60 км ближе к фронту – на аэродром Клин. Боевой задачей полка стала охрана не только Москвы, но и объектов его ответственного сектора, основными из которых были мосты Московского моря и Волги, Иваньковская ГЭС и плотина, канал Москва – Волга, железная и автомобильная дороги Химки – Калинин (Тверь).
Затем полку дополнительно поручили перехват самолетов противника в секторе Шаховская, Лотошино, Теряева-Слобода, Осташков, охрану городов и железнодорожных узлов Ржев и Волоколамск, а также автомобильной и железной дорог Оленино – Ржев и Ржев – Сычевка. С этой целью эскадрилья Киселёва в сентябре перелетела из Клина на 120 км к юго-западу на расположенный рядом с Волоколамском у деревни Алферьево аэродром, на котором, сменяя друг друга, эскадрильи полка базировались еще в течение года.
При смене дислокации полк, видимо, лишился одной из привилегий бывшего «придворного» полка по месту базирования рядом с Москвой – особого внимания деятелей литературы и искусства. Для них недальняя поездка из Москвы во Внуково считалась посещением действующей армии. В полку побывали писатели Евгений Петров, Валентин Катаев, Цезарь Солодарь, Всеволод Иванов. Летом 1941 г. Алексей Толстой почти две недели прожил в расположении полка, где написал очерк «Таран» о его летчиках.