В тот день он в паре с Василием Петуховым обаружил этот Хш-126 на малой высоте, корректировавший огонь артиллерии по железнодорожной станции Уваровка. Киселёв провел пятнадцать (!) атак, но «хеншель» ускользал от неповоротливого на этой высоте МиГа, а стрелок в задней кабине встречал его огнем. Наконец Киселёву удалось зайти в лобовую атаку и убить немецкого летчика. Но и самолет Киселёва получил повреждения, и Виктор сел с убранными шасси всего в километре от линии фронта. Как следовало из донесений, командиры наземных частей указывали на смелость и «особо отмечали упорство летчика Киселева в воздушном бою с таким маневренным самолетом на малой высоте».
На следующий день полк посетила делегация из Англии «для обмена опытом по наведению (перехватчиков. – В.У.)», как записано в Дневнике полка, из которого следует, что в честь этого был устроен обед с участием командования. Возможно, пригодились уроки преподавательницы английского языка, которая работала в полку накануне войны.
Визит англичан, скорее всего, был связан с выполнением условия, выдвинутого премьер-министром Великобритании У. Черчиллем, в ответ на просьбу советского военно-политического руководства о поставке в СССР радиолокационных станций МРУ-105: ознакомить Королевские Военно-воздушные силы Великобритании с системой ПВО Москвы. Очевидно, Черчиллю не давал покоя вопрос о том, почему она значительно более эффективна, чем ПВО Лондона.
А через два дня после визита англичан с боевого задания не вернулся старший сержант Юрий Максимов. В тот день лейтенант Георгий Урвачёв в паре с сержантом Тимофеем Белоусовым взлетели в Клину на перехват высотного разведчика Ю-88 и преследовали его, ориентируясь по конденсационному следу, но не догнали. Однако после этого противник на высоте 7000 м был атакован Григорием Федосеевым и Юрием Максимовым, которых подняли навстречу ему с аэродрома Алферьево.
После трех атак вражеский разведчик с дымящимся мотором и преследовавший его Максимов скрылись в облаках. Федосеев, не найдя самолеты ведомого и противника ни над облаками, ни под ними, вернулся на аэродром. В Журнале боевых действий записано: «Предположительно Максимов, вошедший (в облака. – В.У.) с меньшим (чем у противника. – В.У.) углом строго в хвост, в момент уменьшения угла (пикирования. – В.У.) противником, врезался в него». Командир звена Урвачёв несколько раз летал на У-2 между Калинином, Торжком и Клином, разыскивая место гибели Максимова, но безуспешно.
Через две недели пришла справка из сельсовета деревни Новоселово о том, что очевидцы видели, как в тот день из облаков вывалились и упали за линией фронта два горящих самолета – наш истребитель и бомбардировщик противника. Эта справка послужила подтверждением «непроизвольного тарана», совершенного Юрием Максимовым в облаках.
Тогда же Виктор Киселёв, прикрывая в паре с сержантом Петуховым железнодорожную станцию Волоколамск, обнаружил три Хе-111 из эскадры «Генерал Вефер», шедших ее бомбить. «Хейнкели», увидев перехватчиков, теснее сомкнули строй и встретили их массированным огнем. Киселёв с дистанции 400 м стремительно атаковал один из бомбардировщиков «до полного сближения». Хе-111 перешел в отрицательное пикирование, но Киселёв атаками с дистанции 50 м по кабине и моторам добил его. Когда Виктор приземлился, механики на его самолете обнаружили только одну пулевую пробоину.
А пять дней спустя эта же пара перехватчиков догнала и атаковала Ю-88 за линией фронта в районе Сычёвки. От их огня у «юнкерса» взорвались бензобаки, и его обломки рухнули на землю. Но при возвращении самолет Киселёва над линией фронта был подбит огнем зенитной артиллерии. В полк Виктор вернулся на следующий день, а вскоре техники притащили на аэродром и его самолет.
В документах полка имеются записи о том, что в октябре 1942 г., в день возвращения Киселёва, лейтенант Виктор Коробов в паре с сержантом Николаем Моисеевым в районе северо-западнее Гжатска сбил «Фоке-Вульф-187». Еще через полгода Коробов и сержант Петухов на высоте 7000 м вновь были наведены на самолет якобы этого типа, но противник, пользуясь мощной облачностью, ушел. Однако дело в том, что тяжелый двухмоторный и двухместный истребитель ФВ-187 был выпущен немцами в небольшом количестве, в основном для испытаний. Правда, часть из них выполняла боевые задания в Европе, но сведений об их использовании на Восточном фронте не имеется.
А за год до этого, в октябре 1941 г., лейтенант Бубнов в районе Наро-Фоминска вел воздушный бой с самолетом якобы типа «Мессрешмитт-127», не значившимся в составе люфтваффе. В документах полка есть записи о боях с не существовавшими в люфтваффе истребителями «Хейнкель-113», о чем уже говорилось, и о попытке перехвата в июне 1943 г. высотного самолета-разведчика «Хейнкель-177», которого не было на Восточном фронте.
В связи с этим в литературе по истории советской военной авиации отмечается, что в «документах военного времени часто присутствуют названия самолетов противника, на самом деле на данном участке фронта не встречавшиеся <…>, и даже вообще реально не существовавшие типы вражеских машин. Происходило это по причине плохого знания летчиками материальной части врага, недостаточно четкой работы разведотделов <…> и дезинформации, проводимой противником».
Тем не менее после боя с ФВ-187 последовал приказ: «На самолете лейтенанта Коробова В.Ф. нанести седьмую звезду и ходатайствовать перед командованием 6-го авиационного корпуса о выплате лейтенанту Коробову и сержанту Моисееву денежного вознаграждения за сбитый самолет». Самолет неприятеля сбит, а какого типа – это детали.
27 октября Николай Тараканчиков, выполняя с летчиками своего звена учебно-тренировочный полет, получил сообщение КП о появлении в районе Клина Ю-88. Наведенный с земли, Николай обнаружил противника выше себя на 2000 метров. Набирая высоту, он гнался за ним до Солнечногорска и обратно, затем почти до Подольска, где наконец атаковал с дистанции 200 метров. Стрелок на «юнкерсе» был убит и загорелся его правый мотор, затем плоскость, фюзеляж, и он упал западнее Рузы. Газета «Красная Звезда» оповестила об этом всесоюзных читателей заметкой: «Летчик Тараканчиков сбил 12 немецких самолетов».
Однако на следующий день учебный воздушный бой сержанта Василия Захарова закончился иначе. На высоте 3000 м на его МиГе разрушилась левая плоскость. Василию только через 2 тыс. м беспорядочного падения самолета удалось покинуть его с парашютом. Но это было очередное свидетельство технического состояния истребителей МиГ-3 в полку.
А Тараканчиков вскоре стал участником примечательного события в истории советской военной авиации. В ней перед войной и в первый ее период особое отличие и прославление личных побед в воздушных боях считалось противоречащим коллективистской идеологии нашего Отечества. Поэтому и принятое на Западе для наиболее результативных летчиков звание «ас» считалось чуждым, буржуазным и не употреблялось в официальных документах. Асами на Первой мировой войне стали называть пилотов, сбивших лично пять самолетов противника. Это неформальное звание и норматив для его присвоения до настоящего времени признаны всем авиационным сообществом. Согласно мировой статистике за всю историю авиации, только 5 % пилотов становятся асами.
Вместе с тем боевая практика показала, что стремление к личным победам и их стимулирование идут на пользу общему делу. Поэтому, видимо, командование ВВС Красной армии осенью 1942 г. приняло решение вырастить советских «АССОВ», как начали писать тогда в документах. Командир 34-го иап капитан Александров, как и командиры других истребительных полков ПВО Москвы, по приказу командира 6-го иак представил ему «список кандидатов для подготовки летчиков АССОВ вверенного <…> полка».
В списке были штурман-заместитель командира полка капитан Шокун, командиры эскадрилий старшие лейтенанты Киселёв и Сельдяков, заместитель командира эскадрильи лейтенант Платов и командиры звеньев лейтенанты Урвачёв, Коробов, Букварёв и Тараканчиков. Указывалось, что все они: «Делу Партии ЛЕНИНА – СТАЛИНА и Социалистической Родине преданы <…>. Летчики отличной техники пилотирования. Летают днем и ночью». Используя характеристики этих летчиков в представленном списке, можно составить их обобщенный портрет: «Смелый, волевой, находчивый, мужественный, инициативный и умелый воздушный боец. Всегда ищет бой и навязывает его противнику».
Кстати, в 178-м иап кандидатом для подготовки «АССА» был назван командир звена младший лейтенант Николай Дудник – «энергичный и решительный летчик-истребитель». Особо надо сказать о кандидате от 177-го иап, старшем лейтенанте Василии Рожкове, осужденном в августе 1942 г. военным трибуналом к 10 годам лишения свободы «без поражения в правах», с отсрочкой исполнения приговора до окончания войны и посылкой осужденного на три штрафных месяца «в действующую армию для искупления проступка».
До суда Рожков сбил четыре немецких самолета лично, один – в групповом бою и был награжден орденом Красного Знамени. После суда, отбывая «штрафной» срок в 177-м иап, он одержал еще четыре победы и стал самым результативным пилотом этого полка. Представляя его кандидатом в «АССЫ», командир доложил: «Мною возбуждено ходатайство о снятии со старшего лейтенанта Рожкова судимости».
Всего командиры полков корпуса рекомендовали 65 кандидатов в асы, в основном командиров эскадрилий, их заместителей и командиров звеньев. Были в их числе восемь штурманов полков и четыре рядовых летчика. Командиры аттестовали кандидатов, как имеющих отличную технику пилотирования, подготовленных к полетам днем, ночью, в сложных метеоусловиях и на высоте потолка. Почти все совершили по 200–300 боевых вылетов и имели на счету от 5 до 15 побед в воздушных боях.
Тем временем, кажется, стало ясно, что асов не надо готовить, они уже были среди боевых летчиков. Поэтому командир корпуса приказал 20–21 ноября 1942 г. провести на аэродроме Люберцы