». «Юнкерс» перешел в пикирование до земли и скольжением попытался выйти из боя. В соответствии с донесением, «младший лейтенант Шагалов, имитируя потерю противника, отошел <…> и со стороны солнца на высоте 30 м (!) <…> атаковал Ю-88». Вывод: «Решение летчика Шагалова оторваться от противника и произвести атаку со стороны солнца правильное».
Николай Моисеев и Анатолий Шагалов только в 1942 г. окончили Черниговскую военную школу летчиков и прибыли в полк сержантами, что требует некоторых пояснений.
Известно, что в соответствии с приказом наркома обороны по вопросу о порядке прохождения службы младшим и средним начальствующим составом ВВС РККА, с декабря 1940 г. до января 1943 г. выпускникам летных школ присваивались звания не офицеров, а сержантов-срочников, призванных на четыре года. Только отслужив этот срок, они могли, так сказать, перейти на сверхсрочную службу и стать кадровыми офицерами.
Вследствие характерной для летчиков-сержантов недостаточной летной подготовки случались многие летные происшествия и авиационные катастрофы. Так, на аэродроме Клин произошла нелепая трагедия. Летчик-сержант Диков из 736-го полка ПВО Москвы зашел на посадку, как говорят летчики, с «недомазом», ударил винтом и шасси своего МиГ-3 по находившемуся на стоянке МиГу 34-го полка и убил работавшего там механика самолета младшего сержанта Виктора Добронравова и моториста ефрейтора Павла Степанова. Очевидно, что явной причиной этого была грубая ошибка пилотирования.
В 1940–1941 гг. в 34-й полк было направлено 19 летчиков-сержантов, выпускников летных школ, а в 1942 г. – еще 22 выпускника, в основном Черниговской и Сталинградской военно-авиационных школ пилотов, которые с началом войны были перебазированы, соответственно, в туркменский Кызыл-Арват и в Кустанайскую область Казахстана.
Возможно, в связи с таким количеством недостаточно подготовленных молодых летчиков-сержантов и начавшейся войной в полку не смогли уделить необходимое внимание вводу их в строй. Можно предположить, что осенью – зимой 1941/42 г. они практически были лишены боевой и летной практики. Положение осложнялось тем, что летчики-сержанты по прибытии должны были приступать к полетам на УТИ-4, освоению устаревших И-16, и только потом переучивались на МиГ-3.
Видимо, вплотную этим занялись в полку только начиная с июня 1942 г. Поэтому в Дневнике полка появились почти ежедневные записи о выполнении «молодым летным составом» полетов по кругу, по программе переучивания и выпуску на самолете И-16, а также «по вводу молодого летного состава в строй». С этой целью только в июне на УТИ-4 и У-2 было выполнено 354 учебно-тренировочных полетов. Далее обучение и тренировка молодых летчиков пошли более планомерно по мере прибытия их в полк.
Тем не менее из-за недостатка летной практики у молодежи, видимо, оставалось свободное время, и надо было его заполнить. Так, например, сержант Яков Мотлохов заскучал и в поисках развлечений в январе 1943 г. совершил самовольную отлучку – «дезертировал из расположения части в течение 4 часов», как характеризовал его деяние командир полка.
При этом командир, наверное, решил на примере несчастного Яши дать летному молодняку острастку, программу действий и правильное направление их устремлениям: «Вместо того, чтобы кропотливо изучать район действия истребителей, тактику авиации противника и тактику ВВС Красной армии, чтобы в совершенстве владеть порученной боевой машиной, т. Мотлохов встал на путь преступления, лжи и обмана».
Командир, считая, что «своим недостойным поступком Мотлохов заслуживает преданию суду военного трибунала, но беря во внимание, что в прошлом не было дисциплинарных взысканий», приказал отдать его дело на рассмотрение товарищеского суда младших командиров. Одновременно он запретил увольнения из части всем младшим командирам и рядовым, за что Яше грозил беспощадный суд своих товарищей-сержантов. Примером ввода в строй молодых летчиков могут служить сержанты Иван Лисогор, Алексей Коптилкин и Степан Слесарчук, которые прибыли в полк в сентябре 1942 г. И только через полгода их допустили «к выполнению боевых заданий на самолете МиГ-3 днем, как в совершенстве овладевших техникой пилотирования и ведения тактически грамотно воздушного боя». Но многое зависело и от индивидуальных способностей пилотов. Так, прибывшие вместе с этими летчиками старшие сержанты Александр Тихонов и Анатолий Шагалов через те же полгода, в марте 1943 г., уже не только участвовали в боевых вылетах, но и были назначены командирами звеньев.
Правда, через месяц Александр Тихонов оказался …под судом военного трибунала, что показывает извилистый путь становления молодых пилотов в суровых условиях войны. Он совершил вынужденную посадку, и его судили за «непринятие мер к охране самолета, <…> в результате чего были похищены рация, парашют, часы и другие приборы». А это не шутки, и посему «лишение свободы на 3 года <…> с испытательным сроком на 1 год». Далее в документах пометки: «Оставлен при 34-м иап», «Судимость снята».
Александр вернулся в строй, стал офицером и уже в июле подтвердил свой хороший уровень летной подготовки. В одном из вылетов на высоте 5500 м он вынужден был выключить неисправный двигатель МиГа, и оценку его действиям дал в приказе командир полка: «За грамотные решения, спасение мотора, отличный расчет и посадку с неработающим мотором младшему лейтенанту Тихонову объявляю благодарность».
Поначалу молодые летчики получали сравнительно нетрудные и «безопасные» боевые задания, вроде патрулирования над своим аэродромом. Затем в качестве ведомых у наиболее опытных летчиков они начали участвовать в воздушных боях, а в 1943 г. из состава бывших летчиков-сержантов, ставших к тому времени младшими лейтенантами, Василия Петухова, Афанасия Ионцева, Сергея Гозина, Василия Захарова, Николая Моисеева, Алексея Шишлова и некоторых других начали формироваться боевые пары.
Но до того Книга учета летных происшествий пополнилась многочисленными записями о «подвигах» молодых пилотов – поломках, авариях, разбитых и поврежденных ими самолетах, с пометками: «Арестован на 5 суток», «Отдан товарищескому суду чести» или просто: «Наложено взыскание». Особого внимания заслуживает случай, когда, вылетая на боевое задание, сержант Василий Захаров при развороте сразу после взлета задел правой плоскостью проезжавшую по дороге автомашину (!). Правда, Василий остался цел, но самолет и автомашина были разбиты – вот такое ДТП.
Особенно отличился в этих делах Степан Слесарчук, который всего за месяц получил в приказах командира полка три взыскания за грубейшие нарушения техники пилотирования. Но вскоре настал звездный час для него и Яши Мотлохова. После смотра по проверке состояния и содержания самолетов было признано, что самолеты экипажей младших лейтенантов Слесарчука и Мотлохова являются лучшими в полку, и этим экипажам была объявлена благодарность.
Случалось, что недостаток опыта имел тяжелые последствия. В октябре 1941 г. выпускник школы летчиков того года сержант Иван Водопьянов после патрулирования над аэродромом Суково не проявил элементарной осмотрительности и при заходе на посадку «проморгал» атаку трех Ме-110. Самолет Ивана был подожжен, и ему пришлось приземляться на свой аэродром уже на парашюте.
В сентябре 1942 г. старший сержант Александр Трушин также патрулировал над аэродромом, но не обратил внимания, что на его МиГе включен не основной, а резервный бак горючего. Через 28 минут полета двигатель неожиданно для него остановился.
Как следует из Журнала боевых действий: «Трушин перевел самолет на планирование, сам растерялся. Увлеченный поиском причины отказа мотора на приборной доске, не заметил приближения земли и с углом 25–30° врезался в землю». Для спасения ему надо было всего-навсего переключить кран с резервного бака на основной.
Тем не менее молодые летчики постепенно набирались опыта, повышали уровень летной подготовки, и, например, корпусная газета «За храбрость» поместила фотографию Василия Захарова, как отлично овладевшего ночными и высотными полетами. Встав на крыло, эти летчики внесли вклад в боевую работу полка. Иван Елисеев, Сергей Гозин, Николай Моисеев, Анатолий Шагалов, Василий Петухов, Алексей Коптилкин и Лев Пономарёв одержали победы в воздушных боях, а Юрий Максимов и Тимофей Белоусов таранили самолеты противника.
Иван Водопьянов в июне 1942 г. был переведен в 27-й полк ПВО Москвы, а затем откомандирован на Сталинградский фронт, где шли тяжелые кровопролитные воздушные бои. Иван за два месяца сбил шесть самолетов противника лично, три – в группе, и был награжден орденом Красного Знамени. Однако перед новым, 1943 годом старшина Водопьянов не вернулся с боевого задания.
Летом 1943 г. работы у пилотов 34-го иап было немного?
В одной из книг об истребителях МиГ-3 помещена фотография этого самолета с подписью: «Последний из могикан. Летчики 34-го иап у МиГа в 1943 г.». Весной того года Георгий Урвачёв выполнил последний в своей летной жизни учебно-тренировочный полет на таком «могиканине»:
«7.05.43. МиГ-3. КБП-43ТС, упр. 25 26, 27, Клин – Алферьево, 1 полет, 20 минут».
Тогда же специальная комиссия проверила пятнадцать оставшихся в полку МиГов и пришла к выводу, что только на четырех из них можно выполнять фигуры высшего пилотажа. На других это было запрещено делать вследствие их износа.
У старшего лейтенанта Урвачёва в мае только один боевой вылет:
«12.05.43. Як-1. На перехват противника, 1 полет, 1 час 19 мин., 7000 м».
В этот день Виктор Коробов и Сергей Гозин тоже вылетали на перехват высотных разведчиков. Виктору потребовалось пять атак, чтобы в 20 км юго-восточней Гжатска сбить Ю-88 из бомбардирвочной эскадры «Гинденбург».
А Гозин, будучи ведомым летчиком у Петухова, обнаружил и атаковал «юнкерса», который скрылся в облаках. Но Сергей нашел его там и лобовой атакой сбил. В Журнале боевых действий отмечено: «