отвела целую полосу для публикации выступлений на этом совещании: капитана Киселёва – «Ищи и уничтожай противника»; старшего лейтенанта Букварёва – «Как сохранить ориентировку в бою»; капитана Урвачёва – «Свободная охота ночью» и капитана Платова – «Взаимодействие с прожектористами». В них молодые мастера дали еще более молодым летчикам свои советы и рекомендации.
Однако учили не только словом, о чем свидетельствует учебный воздушный бой старшего лейтенанта Букварёва «один на один» с молодым летчиком его эскадрильи младшим лейтенантом Петром Ликиным, который в этом бою сразу попал под «удар» командира, плотно севшего ему на «хвост». Несмотря на подсказки и советы Букварёва по радио, Ликин действовал вяло, неинициативно и не мог оторваться от «противника». Тогда командир вышел вперед, скомандовал: «Делай как я», – и начал энергично, как в реальном бою, маневрировать. Петр, повторяя эволюции командира, понял свои ошибки.
Правда, иногда «мастера воздушного боя» проводили с молодыми пилотами учебно-тренировочные полеты слишком близко к боевым условиям. Так, например, однажды «матерые» Николай Тараканчиков и Сергей Платов, каждый в паре с молодым ведомым летчиком, соответственно, младшими лейтенантами Георгием Лещенко и Алексеем Коптилкиным, вели учебный воздушный бой «пара против пары».
В ходе боя пары сошлись на встречно-пересекающихся курсах и Платов пролетел над самолетом Тараканчикова с превышением всего 5—10 метров. Николай, проводив взглядом мелькнувший над ним самолет Сергея, обнаружил истребитель его ведомого Коптилкина, идущего ему прямо в лоб. Он двинул ручку, бросая машину вниз, и только антенной чиркнул по нижней обшивке самолета Алексея, который «просвистел» над ним.
Николай в этой истории был главным героем и получил первый приз – пять суток домашнего ареста, а Сергей – второй, выговор. Коптилкину досталось предупреждение «за плохую осмотрительность и непринятие мер к предотвращению происшествия» с припиской: «ограничиваюсь предупреждением, учитывая исключительную дисциплинированность в прошлом и особенно дисциплинированность летную». Летная дисциплинированность Алексея в самом деле осталась в прошлом – менее чем через год он предстал перед судом военного трибунала за нарушение Наставления по производству полетов.
А Тараканчиков, очевидно, в этом эпизоде, как летчик-истребитель, проявил фантастическую реакцию и быстроту действий. Причинами случившегося были, наверное, выработанные у него и Платова в воздушных боях с противником настойчивость и неуступчивость. Командир полка, представляя Тараканчикова к ордену, писал: «Благодаря своей смелости, напористости и находчивости в бою всегда выходит победителем».
Но после того, как Николай едва не столкнулся с Платовым и Коптилкиным, командир полка Александров приказал летному составу в учебно-тренировочных боях «на лобовых атаках при сближении в 500 метров делать отворот вправо».
О боевых счетах советских и немецких летчиков-истребителей
В летной книжке капитана Урвачёва находится:
«Лист сбитых самолетов противника в Отечественной войне:
Вего сбито в одиночных воздушных боях – 4, в групповых – 7.
Начальник штаба 34 иап майор Фирсов».
Это так называемые «подтвержденные победы», зафиксированные в официальных документах. При этом исследователи отмечают: «Подтвержденные победы» по множеству причин в ряде случаев, если не в большинстве – это совсем не одно и то же, что реально сбитые самолеты противника».
В конце 80-х годов в средствах массовой информации появились сведения о том, что десятки немецких асов, которых, кстати, немцы называли «экспертами», якобы имели на своем счету по 200–300 сбитых самолетов противника. Это задевает профессиональную честь и достоинство летчиков 34-го полка, представляя их боевые счета ничтожными по сравнению с результативностью «экспертов» люфтваффе. Поэтому следует внимательно рассмотреть эти сведения по существу, с учетом реальных обстоятельств и объективных данных.
Надо сказать, что в авиациинном сообществе до сих пор признается установленный еще в Первую мировую войну критерий, в соответствии с которым «асом считается летчик-истребитель, уничтоживший в воздушных боях не менее пяти вражеских самолетов. Этого, на первый взгляд, скромного результата удавалось добиться едва ли одному из двадцати пилотов. Менее половины из асов сумели удвоить требуемую цифру».
В Советском Союзе этот неформальный критерий был фактически признан официально. Так, к награждению орденом Красного Знамени представлялись летчики-истребители, сбившие пять самолетов противника лично. И на сборы летчиков-асов в Люберцах, о котоых было рассказано, по требованию командования направлялись пилоты, имеющие не менее пяти личных побед. За 10–15 – летчики представлялись к званию Героя Советского Союза. Самый результативный советский летчик, трижды Герой Советского Союза Иван Кожедуб имел на своем счету 62 сбитых самолета противника, и еще шесть советских пилотов одержали по 50 и более побед. Наиболее результативные летчики-истребители Великобритании и США сбили от 20 до 40 вражеских самолетов.
С учетом сказанного, 352 победы самого успешного «эксперта» люфтваффе Эриха Хартмана, а также по 250 и более побед на счету еще у десяти немецких пилотов не имеют никакого рационального объяснения, кроме заявления Адольфа Гитлера: «Искусство боев в воздухе истинно германская привилегия. Славяне никогда не смогут им овладеть». Можно предположить, что данные о результативности летчиков люфтваффе не объяснялись этими откровениями фюрера, а подгонялись под них немецкими штабистами и пропагандистами.
Урвачёв на вопрос, знал ли он во время войны об этих фантастических результатах немецких летчиков и как к ним относится, отвечал корото:
– Об этих результатах раньше не слышал, но о том, что среди немцев воевало много очень сильных пилотов, мне не надо было читать, я это узнал в боях с ними. А официальные результаты зависят от того, как сбивать и как считать. Мне записанных в летной книжке одиннадцати сбитых самолетов хватает «выше крыши», хотя на самом деле я сбил точно не менее четырнадцати, если не больше.
Множество опубликованных материалов по этому вопросу свидетельствуют, что он был абсолютно прав и точен в ответе. Так, методика учета результатов боевой работы летчиков-истребителей в люфтваффе и ВВС Красной армии (то есть, «как считать», по словам Урвачёва) была различной. Достаточно сказать, что даже объекты счета были разные. На боевом счету советских летчиков учитывались «сбитые» самолеты противника, то есть рухнувшие на землю в результате атаки. А немецким летчикам засчитывались «победы» – атаки, в которых они открывали огонь и попадали в противника.
В связи с этим экипаж первого сбитого летчиком Урвачёвым самолета, если бы не погиб, мог записать на свой счет «победу», так как успел всадить пулеметную очередь в атаковавший его МиГ. Поэтому, если оценивать результаты этого боя не по существу, а по методикам ВВС Красной армии и люфтваффе, он закончился вничью, так как экипаж «Мессершмитта-110» одержал «победу» и Урвачёв «сбил» самолет противника.
Было много других штабных и пропагандистских уловок, чтобы «накручивать» боевые счета немецких «экспертов». Так, все победы, одержанные в групповом воздушном бою, в люфтваффе записывались на личный счет ведущего группы – «эксперта». В советских ВВС велся раздельный учет сбитых самолетов противника лично и в группе, или в боевой паре истребителей. При этом ведущие летчики пары нередко записывали даже лично сбитые ими самолеты противника на счет ведомых летчиков, отмечая их вклад в общую победу пары.
Заслуженный летчик-испытатель СССР, Герой Советского Союза А.А. Щербаков начал, как отмечалось, службу в 12-м гвардейском истребительном авиационном полку ПВО Москвы, затем воевал в одном из самых результативных в советской авиации 176-м гиап. Он вспоминал, что весной 1945 г. в газете, подобранной на покинутом немцами аэродроме, нашел заметку, «из которой следовало, что майор Эрих Хартман сбил 303 самолета противника. Эта цифра, как мне, так и моим старшим товарищам, которые знали немецких летчиков-истребителей не по печати, а по жестоким боям, показалась совершенно невероятной (весь 176-й полк за войну сбил 368 немецких самолетов. – В.У.). С тех пор я собирал материалы на эту тему – отечественные, немецкие, английские и американские».
Изучив эти материалы, он пришел к выводу, что цифры побед немецких летчиков разошлись по всему миру из книг американских авторов Толливера и Констебля. Александр Щербаков отмечает, что «книги эти изобилуют грубыми ошибками и выдумками, говорящими о полном незнании авторами условий и реалий советско-германского фронта. На них лежит печать холодной войны. Источник этих книг очень сомнительный». Кстати, из этих материалов «выяснилось, что Хартман и Покрышкин воевали в одних местах и даже встречались в воздухе. <…> Хартман очень высоко отзывался о Покрышкине и сказал, что дважды уклонился от боя с ним».
Вместе с тем Щербаков пишет: «Отрицая явно завышенное число побед немецких асов, я не подвергаю сомнению их профессиональное мастерство и их боевой дух». Урвачёв, рассказывая о воздушных боях под Москвой, тоже считал: «Мы столкнулись с сильным, жестоким и неглупым врагом».
Внимательное и непредвзятое изученис реальных воздушных боев советских летчиков с «экспертами» люфтваффе, якобы имевшими на своем счету десятки и сотни побед, дает объективную оценку соотношения их сил. Это наглядно было показано исследованием по советским и немецким документам истории истребительной эскадры JG54 «Grunher» – «Зеленое сердце», герб Тюрингии.
Эскадра JG54 «признана немецкими историками лучшей из всех соединений Люфтваффе. «Grunherz» известна низким уровнем потерь в воздушных боях II мировой войны».