«удержать стоимость причиненного ущерба в 12,5-кратном размере» с «героев» обеда.
Между тем обстановка становилась все более напряженной. После 17 июня полк уже в полном составе нес боевое дежурство. Непрерывной чередой шли дневные и ночные тренировочные полеты, учебные тревоги и летно-тактические учения.
С проверками и инспекциями в полк один за другим наезжали полковники и генералы из состава командования 147-й иад и Приморской армии ПВО, в том числе командующий этой армией генерал-лейтенант артиллерии А.В. Герасимов, который летом 1942 г., будучи заместителем командующего Московским фронтом ПВО, проверял в Клину боеготовность 34-го истребительного авиаполка.
Напряжение полетов сказывалось на летчиках. Лейтенант Тихонов при посадке так разбил самолет, что он не подлежал ремонту. Капитан Веселков, старший лейтенант Пантелеев и лейтенант Шишлов при посадке «утратили направление», у каждого из них «самолет развернулся на 270°, шасси подломились, самолет лег на фюзеляж». Правда, у Степана Слесарчука самолет развернулся всего на 90°, а самолеты лейтенанта Сметанкина и старшего лейтенанта Юрьева просто столкнулись при рулении.
Из летной книжки капитана Урвачёва следует, что с июня шли интенсивные тренировки по курсу боевой подготовки на Ла-7, включая воздушную стрельбу: «Групповой воздушный бой, стрельба по воздушным целям, количество выпущенных пуль – 30, попаданий – 2, оценка – 4». Если при стрельбе по конусу, два попадания – это хороший результат, то каково в воздушном бою попасть в маневрирующий самолет противника?
Военные приготовления затронули и членов семей военнослужащих, которые получили инструктаж по самообороне, оказанию первой помощи пострадавшим и борьбе с зажигательными бомбами. Рядом с домами были отрыты щели для укрытия, а жилые дома оборудованы светомаскировкой и противопожарным инвентарем.
Набирала обороты работа по контролю за морально-политическим состоянием личного состава, о чем свидетельствует интермедия с негласными осведомителями особого отдела дивизии в эскадрилье капитана Урвачёва. Однажды к нему пришли несколько летчиков и пожаловались, что в эскадрилье двое техников доносчики:
– Только что-нибудь скажешь в курилке, как сразу вызывают в особый отдел. Это не жизнь. Примите меры, командир.
– Что я могу сделать, вы же знаете – у особистов своя подчиненность.
– Вы командир, вы и думайте, но так жить невозможно.
Командир по совету летчиков немного подумал и вызвал этих двоих:
– Мне стало известно, что вы обо всех происшествиях в эскадрилье докладываете в особый отдел.
Двое вздрогнули и замерли, а он продолжил:
– Молодцы, объявляю благодарность, но впредь обо всем докладывать сначала мне, а потом в особый отдел. Это приказ, идите.
Двое в замешательстве удалились, а командира эскадрильи на следующий день вызвал начальник особого отдела дивизии. Урвачёв рассказывал:
– Вошел в его кабинет, а он у меня за спиной сразу запер дверь на ключ. Кабинет был на первом этаже, окно раскрыто, подоконник низкий и я, перешагнув через него, не торопясь пошел восвояси. Опешивший особист-подполковник закричал:
– Вы что себе позволяете, капитан, вернитесь!
– Нет, это вы мне объясните, что делаете? Я офицер, командир, пришел в штаб своей дивизии, а вы со мной, как с девицей, в кабинете на ключ закрываетесь. От кого?
– Ну, ладно, – сбавил он тон, – почему вы препятствуете работе органов и расшифровали наших негласных осведомителей?
– Я не препятствую, а, наоборот, поощрил их за эту работу, но претензии за расшифровку предъявляйте к ним – работать надо аккуратней.
– А приказ нашим осведомителям докладывать сначала вам?
– Сначала они мои подчиненные и в соответствии с Уставом я, как командир, несу ответственность за боевую и политическую подготовку личного состава эскадрильи. Поэтму я первый должен знать о недостатках в этой подготовке и принимать меры по их устранению.
Вскоре этих двоих перевели в другую эскадрилью. Кажется, что в этой истории Урвачёв действовал как летчик-истребитель в воздушном бою, неожиданным маневром сорвал атаку противника, ошеломил его, перехватил инициативу и сам пошел в неотразимую атаку.
Война с Японией: начало и окончание
На одной из фотографий, которые хранил Георгий Урвачёв, сидят и стоят 37 молодых мужчин, почти все лейтенанты, редко у кого на груди орден или медаль – эти воевали, но большинство – необстреляная молодежь.
На лицевой части фотографии надпись: «Накануне войны с Японией 1945 г. VIII м-ц. Аэродром Хвалынка гор. Спасск-Дальний. На фото: летчики-истребители 34 иап ПВО. Готовы к боевым действиям на самолетах Ла-7. В первом ряду в шинели командир полка Забабурин Василий Иванович».
Также в первом ряду сидит, скрестив ноги, капитан Урвачёв, ему нет еще и 25 лет. На обороте фотографии еще одна надпись: «Однополчанину, боевому комэску Урвачёву Г.Н. на добрую память о совместной службе в 34 иап ПВО. С уважениеи В.И. Забабурин».
Однако 27 июля командиром 34-го полка стал подполковник И.М. Артамонов, участник войны в Испании, сбивший там в одном из боев два франкистских самолета и награжденный орденами Красного Знамени и Красной Звезды. В 1941 г. начал воевать на Южном фронте, где участвовал в воздушных боях с румынами, затем командовал последовательно, одним за лругим, четырьмя истребительными авиационными полками, в том числе запасным, особо не отличился и побед в воздушных боях не имел.
Новым начальником штаба 34-го иап был назначен майор С.Ф. Макаров.
8 августа во всех подразделениях полка прошли партийные собрания с повесткой дня «О примерности коммунистов в бою». Докладчик – подполковник Артамонов. А затем, как следует из Дневника полка: «В ночь с 8 на 9 августа в 24.00 по местному времени начались военные действия против последнего агрессора – Японского фашизма».
34-й полк и 147-я истребительная авиационная дивизия входили в состав Приморской армии ПВО 1-го Дальневосточного фронта. «Личный состав полка свое участие в разгроме Японии начал патрулированием над военно-промышленными объектами. Первыми вылетели в 6.00 летчики 2-й авиаэскадрильи (командир АЭ капитан Урвачёв) в составе 4-х экипажей».
В течение дня летчики продолжали патрулирование. В летной книжке Урвачёва сделана запись об этих вылетах:
«09.08.45. Ла-7. Патрулирование над объектами, 2 полета, 2 часа 10 мин.»
На следующий день «в 17.50 одно звено от 2 АЭ в составе командира АЭ капитана Урвачёва, старшего лейтенанта Юрьева, лейтенантов Исакова и Ушатова вылетело» на боевое задание:
«10.08.45. Ла-7. Свободная охота, и разведка территории противника, 1 полет, 51 минута».
Летчикам пришлось долго искать территорию противника, которую надо было разведать. Красная армия наступала так стремительно, что на следующий день после начала войны оказалась там, где по данным штаба должны были находиться японцы. Населенные пункты на всей разведанной территории горели.
Всего в начале войны летчики полка выполнили 64 боевых вылета на прикрытие объектов. Далее полк продолжал нести боевое дежурство в готовности № 1, но боевых вылетов не производил вследствие отсутствия действий авиации противника.
Однако партийные органы не давали скучать личному составу полка. В конце августа непрерывно шли собрания, совещания, митинги, торжественные заседания и, как вершина этой работы, двухчасовая лекция замполита подполковника Недригайлова о III главе Краткого курса истории ВКП(б). Поэтому почти незаметным осталось летное происшествие с командиром эскадрильи Семеном Гайдамако. При облете самолета Ла-5 после ремонта на нем заклинило управление, и Семен воспользовался парашютом.
Но, наверное, боевой настрой летного молодняка требовал выхода, и, возможно, поэтому командир звена Степан Слесарчук подрался в гарнизонном клубе со старшим летчиком Афанасием Ионцевым. Командир полка подполковник Артамонов как припечатал: «Этот недопустимый случай, позорящий честь советского офицера, произошел в результате непрекращающихся выпивок офицеров, слабой воспитательной работы, недостаточной требовательности и попустительства со стороны командиров эскадрилий». Степану – пять суток ареста, Афанасию – суд чести офицерского состава и обоим запрет на посещение клуба в течение месяца. А в назидание остальным в клубе лекция: «Этика офицера».
Однако непорядок был выявлен не только в клубе, очаге культуры. Командир полка, будучи, как водится, одновременно начальником Хвалынского гарнизона, получил доклад, что на его территории «уборных мало, имеющиеся не чистятся и содержатся в антисанитарном состоянии. Женских уборных нет. Имеющийся ассенизатор не используется по назначению». Последовал приказ навести порядок, а главное: «Обеспечить постройку женских уборных, одну на аэродроме, другую в расположении батальона аэродромного обслуживания».
Тем временем война явно шла к победному концу, и, видимо, поэтому началась раздача наград. 27 августа орденами Красной Звезды были награждены молодые летчики полка, выпускники летных школ военного времени, вчерашние сержанты, ставшие лейтенантами: Владимир Исаков, Дмитрий Никитин, Василий Плехов, Константин Портнов, Валентин Сопруновский, Александр Тихонов и Иван Тяглинцев.
А 3 сентября 1945 г. Вторая мировая война закончилась, и 34-й полк был выведен из состава действующей армии. В тот же день замполит полка подполковник Недригайлов, наверное, для восстановления сил, подорванных на войне с империалистической Японией, отправился на лечение и отдых в санаторий «Шмаковка» в долине реки Уссури, но до этого успел получить свой орден Отечественной войны 2-й степени.
Только после этого были награждены командир и начальник штаба полка, некоторые офицеры, сержанты и старшины инженерно-технической и медицинской служб, а также летчик-ветеран, помощник командира полка по воздушно-стрелковой службе (ВСС) капитан Константин Букварёв – орденом Красной Звезды. Остальным, как и всему личному составу, 8 сентября были выданы «